Чертова деревня

Он почему-то улыбнулся и пошёл за ней. Когда вода хлюпнула в кроссовках, он внезапно очнулся. Венька не любил воду и не любил купаться. Он был сухопутный до мозга костей. А вода тут была просто ледяная, несмотря на середину лета, да ещё и тёмная, как пропасть. Куда холоднее были руки девушки. Он так и чувствовал этот исходящий от неё мороз буквально под кожей.

– Сейчас, погоди, только обувь сниму, – он улыбнулся и сделал шаг назад.

Девушка нехотя его отпустила. Но Венька не собирался больше приближаться к воде. Тем более ночью. Какое-то суеверное и диковатое чувство накрывало с головой. И если девушки накануне Купалы ещё как-то монтировались с ночной рекой, то он сам с ночными купаниями себя никак не ассоциировал. Девушка между тем поворачивалась в свете луны то одним боком, то другим, как будто демонстрируя всю свою стать и красоту. Посмотреть, безусловно, было на что. Да вообще красиво смотрелось это купание при луне. Русалочки прямо.

Девушки вдруг расхохотались и пошли все вместе из воды, как будто их позвал кто. Выглядело это синхронное движение до того жутко, что Венька невольно сделал несколько шагов к деревьям.

– А вы откуда, девицы? –  спросил он, пытаясь не подавать виду, что его настораживает эта ночь, и деревня пустая, в которой внезапно столько красавиц очутилось в полнолуние. И луна эта ещё…

Девушки снова расхохотались:

– Местные мы, – ответила та, что звала его купаться.

Между тем девушки подходили всё ближе и ближе, медленнее, чем эта в рубашке с большими глазами, но очень синхронно. Как-то нереально и отлаженно выглядело каждое их движение. Венька сделал ещё один  шаг назад:

– А что вы тут делаете так поздно? – спросил он, пытаясь понять, бежать ему или расслабиться. Что-то внутри подталкивало рвать когти, но мозг цивилизованного человека, современного, искал нормальный ответ на вопрос, не мистический. Тем более, что им как раз нужны были люди, чтобы выбраться. Оказывается, кроме дедов двух замшелых, есть целый отряд молодых девчонок. А если не местных, то тем более. Приехали же они как-то?

Зачем тогда они его пугают? Специально же жути нагоняют. Смех этот какой-то пробирающий, в воду его только что пытались затащить одетого. А взрослые же люди.

Хотя может, просто дурят девчонки. Все же знают истории про русалок, ночные гадания и прочие развлечения на Купалу. Вот и чудят, специально ведут себя странно.

– А ты мой гребень не видел? – вдруг кто-то шепнул ему прямо в ухо, слегка коснувшись холодными губами. По шее Веньки потекла вода, в нос пахнуло болотной тиной.

Его буквально пригвоздило к земле, тело сковал озноб. Он хотел вскрикнуть, но не мог. Перед глазами он видел только как в замедленном кино шагающих из воды девушек. Медленно, очень медленно. Вот они были уже совсем близко. А той, что хотела назваться Лизой не было. Значит, это она касалась его сзади мокрыми холодными пальцами. Как она успела мгновенно оказаться сзади, если только что, он готов был поклясться чем угодно, она стояла прямо напротив него, буквально шагах в пяти.

Собрав всю волю в кулак, он медленно повернулся. Девушка стояла слишком близко. Теперь её лицо освещала луна. Она была красива, определённо, но как-то слишком бледна. Наверное, грим, подсказывал разум. Длинные мокрые волосы были увиты кувшинками и какими-то чёрными лентами. Мокрая рубашка облегала красивое тело. Слишком плотно, слишком откровенно. Венька попятился. Нет, ну так нельзя. А как же Катя?! Лиза! Лизка там одна, без него! Ведь это он за ней сюда побежал, думал, она здесь.

Венька мгновенно очнулся от холодного оцепенения:

– Так, девочки, вы тут надолго? – спросил он?

– Мы живём тут, – протянула к нему руку та, что искала гребень. – Не уходи.

– Я завтра вернусь с другом и аппаратурой, буду снимать вас. Вы шикарно просто выглядите, во всём этом. А сейчас мне очень и очень пора, – он вдруг почувствовал какое-то лёгкое возбуждение и радость от того, что вернётся к своим, к Лизе, остывающей печке, подальше от холода и тёмной воды.

– С другом, говоришь? – ласково спросила девушка, откинув длинные мокрые волосы с груди.

Венька картинно отвёл глаза:

– Обещаю, завтра приду с другом. Сделаю из вас фотомоделей.

Он старался не поворачиваться больше к девушке спиной. Какое-то неприятное чувство между лопаток, так и не покидало. Казалось, ещё одно холодное мокрое прикосновение и он даст дёру, как мальчишка.

Он спиной пятился по дороге в рощицу, с радостью наблюдая, как девушки снова медленно входят в воду, и затевают игры друг с другом. За первыми деревьями Венька на минуту остановился. Отсюда всё это не так уж странно выглядело. Хотя если бы они танцевали у костра на лугу, а не у тёмной воды…

8.

Луг! Женька! Да где-то этот рыжий лохматый чёрт?

Венька ещё раз глянул в сторону озера. Вода мирно колыхалась в свете луны. Девушек видно не было. Где они?

Но где Женька, волновало куда больше. И совесть больно напоминала о себе: оставил Лизу, пусть и с девочками, но одну в чужом месте, в богом забытой деревне. Да вообще они оба хороши: одних девчонок бросили и ушли куда-то. Венька прибавил шагу, а потом и вовсе побежал. Ночью в лесочке тоже было немного страшновато. Всё-таки городской он, на все 100 процентов.

Вопреки ожиданию, ни Женьки, ни лошадей на лугу не было.

– Дела… Наверное, потерял меня и домой пошёл. Куда тут ещё идти? – Венька развёл руками.

Ради приличия он полазил по деревне ещё минут десять, пройдя мимо дома, где они остановились, постоял у забора. Тихо было нереально. Просто гробовая тишина. Больше никаких сов, никаких лошадей, ни собак, ни котов. Он зашёл во двор и задвинул засовчик на калитке. Не успел он дойти до крыльца, как окрестность огласил дикий волчий вой с переливами, такой пронзительный и страшный, как будто волк выл от боли. Венька галопом метнулся к крыльцу, заскочил в сени, задвинул засов.

– Ну и чертовщина. А дед был прав, не надо тут ночью ходить никуда.

– Вень, – вдруг услышал он голос Мишки.

– Ты чего не спишь?

– Пить хочу.

Венька нашарил на столе кружку, зачерпнул из ведра на лавке холодной воды:

– На вот выпей, – он погладил Мишку по голове.

– Я мужика какого-то за окном видел. Страшный такой и с бородой.

Венька насторожился:

– Точно мужика чужого? Мы там с Женькой сидели на дворе разговаривали, может, это мы тебя напугали?

Мишка пожал плечами, потёр кулачком заспанное лицо.

– Иди Пухов, спи, завтра будешь ассистировать на съёмках.

– А домой?

– Потом сразу домой, обещаю. Я тут идею одну придумал.

– Ага, – сказал Мишка и побрёл в комнату.

Венька тоже выпил холодной воды, стащил с себя мокрую рубашку, которая пахла тиной и бросил на лавку. Промокшие кроссовки он пристроил на каком-то тёплом выступе печки в надежде, что к утру они будут хотя бы чуть получше и не будут хлюпать.

В комнате он внимательно присмотрелся к кровати Женьки. Горка из одеяла говорила, что друг спит. Будить его Венька не стал, упал на скрипучую кровать, накинулся лоскутным одеялом, приятно пахнущим какой-то горькой травой типа полыни, и почти сразу уснул.

9.

– Венечка, вставай, – теребили его тёплые ручонки Лизы. – Вставай, Катюша блинов напекла.

Венька медленно разлепил глаза. Перед ним в свете тёплого солнышка, пробивавшегося через тонкие шторки в цветочек, желтела мордашка Лизы. Красивые золотистые тени от оранжевых занавесок делали свет в комнате каким-то апельсиновым, горячим и до невозможности приятным. Откуда-то из глубины всплыли картинки прошлой довольно странной ночи. Он зябко передёрнул плечами.

– Вставай, – звала Лиза. – Пойдём есть, а то Мишка всё один похомячит.