Мой хозяин дракон
Не знаю, почему мне вспомнился именно тот день. Возможно, слишком велик был контраст между мной тогдашней, три года назад, беспечной санной из богатой семьи, и нынешней – больной, совершенно разбитой, едва не сожранной лордом-драконом, использованной. Похищенной и проданной. Мне казалось, что я сижу на дне глубокого колодца, в холодной грязи, и смотрю на саму себя где-то там, на фоне яркого неба, все в том же воздушном платье и с белой хризантемой в прическе. Я не знала, что мне делать. Понятия не имела, куда податься, даже если получится бежать. Да и… вдруг сюда не заходят портальные линии, а лишь Фейдерлин может переноситься на остров? Мысли крутились, словно белки в колесе, почти сводя с ума, а я лежала и беспомощно таращилась в потолок – до тех пор, пока не скрипнула дверь и в комнате не появились новые действующие лица моей собственной драмы.
Первой я увидела дородную женщину лет сорока, моложавую, в опрятном белом чепце и чистом переднике поверх серого платья. Мне сразу понравилось ее лицо, лучистые морщинки вокруг глаз говорили о том, что она часто смеется, полные румяные щеки намекали на хороший аппетит. Было очевидно, что она следит за собой: полукружья бровей аккуратно выщипаны в ниточку, глаза и губы слегка подкрашены. Тяжелые серебряные серьги в ушах намекали на то, что женщина эта не бедствует, возможно занимая высокую должность в замке.
Следом за ней, пригибаясь, в дверь протиснулся высокий мужчина, одетый так незатейливо, что сперва я приняла его за разнорабочего: простая рубаха и штаны, вот и все. Однако стоило ему разогнуться, стало видно, что и лицо у него чисто выбрито, и причесан он аккуратно, да и вообще… Глаза не наши, не человеческие. Они были словно тающий на солнце мед, яркие, желтые. С узким вертикальным зрачком.
Я сглотнула и невольно поежилась. Похоже, ко мне пожаловал кто-то из клана Ши? Или же… Тот, кто едва меня не убил?
Между тем женщина решительно шагнула ко мне, всплеснула руками и рассмеялась располагающе и просто.
– Айта! Айта, соня! Что ж ты не бежишь мне сказать, что санна очнулась?
Девочка в кресле завозилась под шалью, засопела, потом все же встала и слегка поклонилась.
– Вы же сами сказали – не беспокоить, пока не закончите с расчетами.
– И то правда. – Она уже склонилась надо мной, словно забыв о присутствии всех прочих. – Ну что, милочка, как ты?
Глупый вопрос. Что я должна была ответить? То, что невероятно счастлива оттого, что пришла в себя, после того как меня подбросили дракону?
– Так я пойду передам саннору Фейдерлину, что она очнулась? – уточнил дракон.
– Не торопись, – поморщилась женщина, словно само имя Фейдерлина вызывало у нее по меньшей мере изжогу. – Через пару дней скажешь, понял? Пусть придет в себя.
– Как скажете, санна Левия. – Парень неловко потоптался, я чувствовала, что он меня с интересом рассматривает. Потом он все же спросил: – А что сказать лорду Арктуру?
– Иди уже. – Левия махнула рукой. – Говори, что приказал маг. Лиар Фейдерлин так просто отсюда не уберется, и мы с тобой это знаем. А злить его не стоит, больно силен, подлюка. И ты, Айта, поди прочь. Мне надо поговорить с санной.
Когда мы остались одни, Левия подвинула кресло ко мне поближе и расположилась в нем. Еще несколько минут мы рассматривали друг друга, и я подумала, что мы немного похожи: те же темные волосы и карие глаза. Наверное, когда мне будет столько же лет, сколько Левии, у меня тоже появятся эти задорные морщинки-лучики, потому что я люблю улыбаться. Раньше любила.
– Как ты себя чувствуешь? – повторила она, глядя на меня с прищуром.
Я, распластанная на постели, пожала плечами. На этот вопрос отвечать совершенно не хотелось.
– Тебе повезло. – Левия откинулась на спинку кресла. – До тебя были две девушки, которые не пережили… этого. Но ничего не поделаешь, всему своя цена. Фейдерлин сказал: возможно, ты не умерла оттого, что в тебе есть магический дар. Может, поэтому и удержалась на краю. – Она помолчала задумчиво и продолжила: – Я здесь управляющая лорда-дракона, можешь звать меня Левией. Скажи, что ты умеешь делать? Здесь бездельников нет, в замке клана все что-то делают. Стряпать умеешь?
Я едва не рассмеялась. Кое-что, конечно, я умела… Только вот ни стряпня, ни стирка, ни уборка в это «кое-что» никак не входили.
– Отпустите меня, – сказала тихо. – Мой отец был адмиралом. Я тут буду бесполезна.
Левия мягко улыбнулась.
– Да ладно. Дочерей адмирала не продают как будущих шлюх. А саннор Фейдерлин сказал, что купил тебя на таком аукционе.
– Я не шлюха. Я попала туда обманом.
И поняла, что уши просто пылают. Кого следовало отдать дракону, так это мою мачеху. Жаль, что она не была невинной девой.
– Даже если и так. – Левия окинула меня выразительным взглядом. – Даже если ты попала на торги обманом, купили-то тебя вполне законно. У меня на столе лежит купчая от имени лорда-дракона. Так что теперь ты принадлежишь ему. А то, что выжила… дает надежду на то, что в следующий раз не придется искать новую девушку. Обойдемся твоими силами.
– То есть вы считаете, что я должна теперь пожизненно обслуживать… это? – не удержалась я.
– Ну уж как получится. – На полных губах управительницы появилась тонкая улыбка. – Но в любом случае убежать отсюда невозможно, королевские портальные линии сюда еще не заведены, пока только в проекте. Так что не торопись, осмотрись. Твоими, хм, услугами лорд будет пользоваться не так уж и часто. Всплески Хаоса происходят редко. Однако на глаза ему постарайся лишний раз не попадаться, Фейдерлин будет зол, а нам не с руки с ним ссориться.
Я поморщилась. Фейдерлин то, Фейдерлин се. Похоже, у него здесь свой интерес? А если его так боятся здешние, почему не скажут об этом дракону? Или дракон и сам на коротком поводке?
Я сделала мысленную отметку, что нужно будет разобраться в происходящем. А вслух наивно поинтересовалась:
– А что, если я потеряю невинность? Вы же понимаете: она сегодня есть, завтра – нет.
Улыбка на губах Левии стала еще шире.
– Если ты станешь бесполезной для восстановления лорда-дракона, тогда тебе не останется ничего иного, как обслуживать его клан. Двадцать молодых и резвых драконов. Подумай хорошенько, что для тебя выгоднее. И ты так и не ответила на мой вопрос: что умеешь делать?
– Вышивать, – процедила я сквозь зубы.
– Значит, будешь белье штопать, – с энтузиазмом заключила Левия.
День прошел в полудреме. И еще день. А потом – еще. Со мной постоянно сидела Айта, приносила мне жиденький постный суп, кормила меня с ложечки. Тело по-прежнему было ватным и безвольным, сил не хватало даже на то, чтобы самостоятельно есть, и вся пища казалась не вкуснее жеваной бумаги. Однако я уже уверилась в том, что не умру, и поэтому старательно съедала все до крошки, пила какие-то горькие отвары, которые приносила Левия. Я должна была подняться на ноги как можно быстрее, а там – еще посмотрим, кто кого.
Однажды утром я открыла глаза и поняла, что сил прибавилось. В окно светило солнце, я подняла руку, которая внезапно перестала ощущаться как желе, поймала ладонью солнечный зайчик. Там, за тусклыми стеклами, росло большое дерево, и поэтому, когда дул ветер, по комнате плясали узоры из теней и света. Я впервые осмотрелась и, к собственному удивлению, почувствовала радость. Вот так, в бедно обставленной каморке, купленная пленница, лишенная всего, – и радость.
«Я выздоровею», – мелькнула мысль, и я поймала себя на том, что улыбаюсь.
Айты не было в комнате, и этому я тоже обрадовалась. Мне не хотелось, чтобы она видела мою слабость сейчас, когда я попытаюсь самостоятельно подняться. Хотя Айта не стала бы злорадствовать: она была доброй девочкой, носящей в себе недуг, и оттого была еще и несчастной. Я решила, что, как только силы вернутся, займусь ею: незачем умирать, когда еще не пожил толком.
И вот я повернулась на бок, уперлась локтем в постель – изо всех сил, так, что мгновенно прошиб холодный пот, – но все-таки села. Комната закружилась перед глазами, все поплыло, но я задышала глубоко, потерла глаза, и все снова обрело устойчивость. Слабость, болезнь медленно отступали, а я в мыслях уже ходила, разведывая обстановку на острове.
Я немного посидела-посидела и легла обратно. Оказалось, очень вовремя: пришла Левия, как всегда улыбчивая, приветливая. Хоть она и была, по сути, моей надсмотрщицей, злиться на нее я почему-то не могла. Возможно, потому, что Левия всегда находила как меня поддержать – шуткой или этаким грубоватым сочувствием.
Сегодня Левия принарядилась. На ней было дорогое платье из тафты, светло-серое. В ушах – объемные серьги с серебряной филигранью. Волосы уложены в косу и закреплены шпильками на затылке. Словно событие какое в замке…
– Как дела? – осведомилась она.
– Лучше, – обманывать не было смысла. Не буду же я вечно валяться в кровати?
Левия расправила подол, аккуратно уселась в кресло и, подперев подбородок рукой, о чем-то задумалась. Она слегка хмурила брови, отчего я решила, что, невзирая на нарядную одежду, происходящее в замке не слишком-то ее радует.
Наконец она снова посмотрела на меня и сказала:
– Сегодня опять прибыла санна Фейдерлин. Весь день замок стоит на ушах. Все ей не так да не эдак. Голову мне заморочила. Еще и наряжаться надо – ей, видите ли, нужна компаньонка…
– Это супруга саннора Фейдерлина? – наивно поинтересовалась я.
А потом вспомнила, что мне рассказывала Айта в самом начале. Сестра конечно же, которую Фейдерлин хочет выдать замуж за лорда-дракона.
– Да прямо, супруга. – Левия фыркнула. – Сестрица, Катрина Фейдерлин. Все никак, бедняга, не охмурит нашего лорда. Уж старается-старается, только что из платья не выпрыгивает. А он на нее смотрит, ну, примерно как на стену. Н-да.
Она помолчала минутку, а затем добавила:
– Но в этот раз, похоже, все серьезно. Фейдерлин уломал лорда жениться. Через неделю помолвка у них. Так что, Кора, если хочешь поглядеть одним глазком, в твоих интересах побыстрее приходить в чувство.
Я пожала плечами.
– Да я бы и рада. Лежать здесь удовольствия мало, санна Левия. И мне бы хотелось посмотреть на невесту лорда-дракона, очень.
Левия чуть подалась вперед, чтобы быть ближе ко мне, и негромко сказала:
– Не понимаю я, что за игру ведет Фейдерлин. Приказал, чтобы тебя Арктуру не показывали. Боится, что уведешь дракона у Катрины? Но лорд-дракон и так не знает отказа у нашей сестры. Хорош, зараза, ой, хорош…
– А почему вы делаете то, что приказывает саннор Фейдерлин? – спросила я тем голосом, которым могла бы говорить невинная овечка. – Разве он здесь хозяин?
Она улыбнулась, но как-то грустно.
– Так ведь понятное дело, Кора. Мы здесь живем у самого края Чаши, где влияние сил Хаоса весьма велико. Ты что-нибудь слышала о кристаллах дифлиума? Вижу, что нет. Так вот, Кора, глубоко под замком – дифлиум, всего несколько штук. Кристаллы спасают нас от безумия, которое со временем поглощает всех, кто проживает в такой близости от Хаоса. А маг, Фейдерлин то есть, занимается тем, что их питает, а заодно и настраивает спектр дифлиума на каждого из здесь живущих. Как ты понимаешь, при такой тонкой настройке Фейдерлин может запросто ошибиться. А никому не хочется сойти с ума и броситься с края острова.
– Но лорд-дракон мог бы нанять другого мага, – возразила я. – Почему вы терпите Фейдерлина, если он вам не нравится?
– Лорд-дракон не наймет другого мага и уж тем более не станет никого из нас слушать, – в голосе Левии послышались стальные нотки, – потому что Фейдерлин – его молочный брат и неоднократно спасал ему жизнь.
– Доставляя вовремя невинных девушек, – вставила я, понимая, что, возможно, сейчас разозлю Левию.
– И это тоже. – Она хмыкнула. – Но, Кора, ведь Фейдерлин не требует от нас ничего сверх наших способностей. Он хорошо выполняет свои обязанности. Благодаря ему мы все живы и здоровы, и драконы охраняют края Чаши, сражаясь с варгами.
– А лорд-дракон… знает обо всем этом? – Я все не унималась. Мне казалось странным и неправильным, что на драконьем острове всем заправляет противный маг, в то время как хозяином, по идее, должен быть дракон.
– Конечно же не знает, – со вздохом ответила Левия. – Вернее, про девушек он, разумеется, знает. Фейдерлин говорит, что это единственно возможный способ восстановить дракона, в котором едва теплится жизнь. А вот о том, что Фейдерлин здесь вроде как второй хозяин – нет, не знает. Да и зачем ему об этом знать? Мы тут в тепле и сытости, никто перемен не хочет. Кто знает, что произойдет, если лорд Арктур узнает о маленьких самоуправствах своего молочного брата?
– Интересно, – я даже приподнялась на кровати, – коль Фейдерлин приказал меня дракону не показывать, то что лорду сказали обо мне? Что я тоже умерла?
Левия пожала плечами. Солнечный луч заиграл в филиграни ее серьги.
– Отчего же. Фейдерлин сказал, что ты совершенно лишилась рассудка и лежишь овощем. Я слышала, что Арктур хотел на тебя посмотреть, но маг его отговорил, сказал, мол, смотреть там уже не на что. Но убеждал, что тобой можно будет попользоваться еще раз, что ты крепкая и выживешь, хоть и лишилась рассудка. Лорд-дракон остался этим доволен. Ну, в смысле, доволен тем, что не нужно убивать других девушек, раз есть ты.
«Гад какой, – подумала я, – доволен он остался!»
Мне очень захотелось посмотреть на того, кто меня чуть не убил. Ну как, интересно было в основном оттого, что хотелось понять: он дурак? Или слепой? Почему так легко принимает ложь за правду? Настолько доверяет Фейдерлину? Или лорду-дракону попросту ничто не интересно за пределами познания о варгах и Хаосе?
– А драконы тоже подвержены безумию от близости Хаоса? – только и спросила я.
– Еще как, – ответила Левия, – по крайней мере, с нашей стороны. Поговаривают, если дракона затащить в Хаос, плохо будет тем, кто находится по ту сторону. Но я ничего толком не знаю.
Я приуныла. Похоже, что хозяином острова и в самом деле был маг Фейдерлин. Потому что даже лорд-дракон прекрасно понимал: если Фейдерлин «случайно» допустит ошибку, то безумие поглотит и его самого. Мало кто способен смело смотреть в глаза собственному подкрадывающемуся сумасшествию, если такие люди вообще существуют.
На следующее утро, воспользовавшись тем, что моя маленькая бессменная сиделка отлучилась, я кое-как встала на ноги. Все снова плыло и кружилось, но я успела опереться о высокое изголовье и потому осталась стоять. Все правильно, я была дочерью своего отца, а человек, дослужившийся до чина адмирала, лично водивший в бой эскадры, умел бороться, буквально выгрызать свое у судьбы. И у меня получится. Еще не знаю как, но этот остров не станет моей тюрьмой, а мачеха… О-о-о, она окажется в тюрьме до конца дней своих. Ей удалось добиться успеха только потому, что она действовала быстро и, что уж там, неожиданно.
Я обливалась холодным потом, но все еще стояла на ногах. Потом и держаться перестала, выпрямилась, осматриваясь. Конечно, я уже успела разглядеть все в этой комнатке, но одно дело – рассматривать обстановку, когда лежишь пластом, и совсем другое – с высоты своего роста. Возможность посмотреть на мир чуточку свысока придавала уверенности в собственных силах, а заодно и в будущем.
Вот кресло, обитое серым мохнатым мехом. За спиной – кровать и небольшое окно с мутноватыми стеклами, за которым колышутся ветви большого дерева. Сбоку – маленький столик, на котором Айта всегда оставляет кувшин с водой и кривобокую глиняную кружку. На полу – истертый до дыр тканый коврик.
Я сглотнула и посмотрела на дверь. Весьма обшарпанная, из плохо оструганных досок, она казалась мне олицетворением свободы. Добраться до нее, распахнуть – и все, иди на все четыре стороны. Конечно, глупо было так думать, но я решила: если сейчас доберусь до двери – скоро освобожусь. Мысли о том, что могу свалиться мешком посреди комнаты, я не допускала.
Вдохнув поглубже, я сделала первый шаг. Стены тут же предательски дрогнули, пошатнулись, но я расставила руки в стороны – и удержалась. Прикусив губу и стараясь дышать как можно глубже, сделала еще один шажок. Так, мелочь, всего лишь передвинула другую ногу чуть вперед. Снова получилось. И, воодушевленная столь легким успехом, я так и поковыляла вперед, к заветной двери, балансируя руками, вытягивая их то в стороны, то вперед, совершенно не думая о том, как пойду обратно, о том, что, если кто-нибудь войдет, увидит меня в одной коротенькой рубашонке, застиранной до состояния сеточки.
И я дошла. Это была великая победа. Выдохнув с облегчением, смаргивая назойливых мошек, что роились перед глазами, я вытянула вперед руки, чтобы дотронуться до деревянной поверхности… Но не успела. В тот самый миг, когда мои пальцы должны были вот-вот коснуться двери, кто-то резко дернул ее на себя. Я едва не взвыла от досады. Как же так, мою удачу уводили у меня из-под носа! И почему Айту угораздило вернуться именно в этот момент?
Дверь открылась. А я, сообразив, кто стоит у порога моей комнаты, неловко попятилась и наверняка бы упала, но… он успел схватить меня за руку.
– Да ты делаешь отменные успехи, пташка. – На меня в упор смотрели ледяные глаза.
– Не помню, когда это мы стали на «ты». – Я выдернула пальцы из его хватки, комната угрожающе накренилась…
В следующий миг он подхватил меня за талию, придерживая, с интересом рассматривая мое бессильно запрокинутое лицо. Варгов маг, Лиар Фейдерлин. Негласный хозяин этого острова и человек, который втолкнул меня в комнату, где поджидала верная смерть.
– Наверное, в тот самый момент, когда ты голая стояла на помосте, а на тебя пялились все присутствующие, – обманчиво мягко ответил он. – Как считаешь, это повод перейти на «ты»?
Я промолчала. Кажется очень странным препираться с мужчиной, который держит тебя, почти что голую, в объятиях.
– Вот и правильно, санна, – издевательски заключил он, – иногда надо вовремя закрыть рот.
– И не рассчитывайте, – все же буркнула я. – Вы бесчестный, циничный негодяй. Как жаль, что магическое сообщество этих островов не знает, что вы покупаете девушек, чтобы скормить их дракону.
А сама рассматривала его. Тогда, в потемках, потрясенная всем происшедшим, я запомнила лишь бледное лицо, колючий взгляд и светлые волосы. Не портрет – набросок. Теперь же, в свете дня, я могла видеть и то, что высокий лоб с небольшими залысинами тронут тонкой морщиной меж бровей, как будто Лиар привык хмуриться. И то, что волосы у корней темнее, и то, что щетина на его квадратном подбородке тоже темная. Щеки впалые, выступающие скулы. Прямые брови. Скульптурное, но хищное лицо. Такой если вцепится, то уже не отпустит.
– Нравлюсь? – ехидно шепнул он, чуть улыбнувшись.
Таких вопросов мне, дочери адмирала, еще не задавали. И я уже открыла рот, готовясь сказать что-нибудь этакое, язвительное, но Фейдерлин меня опередил:
– Спешу тебя огорчить, пташка, но пока ты мне нужна невинной овечкой. Хотя – Господь свидетель! – такие прелести пропадают, никому не нужные! – И выразительно заглянул в ворот моей рубашки.
Я задохнулась от возмущения. Кровь ударила в голову, я неловко дернулась, собираясь залепить нахалу пощечину, но он меня опередил, ловко перехватив руку.
– Идем, пташка, на кровать. Ты слишком рано решила подняться.
– Да что вам нужно? – наконец выдавила я, сгорая от стыда.
Так со мной себя еще никто не вел. Но раньше… меня оберегал отец, а теперь я никому не нужна, да и вообще стала никем.
– Поговорим? – совершенно спокойно предложил Фейдерлин и потащил волоком в сторону кровати.
Выходит, я так и не добралась до двери. Думать о том, что точно так же не доберусь до свободы, было неприятно. А тем временем Фейдерлин ловко уложил меня в постель и даже заботливо укрыл тяжелым одеялом. Сам же уселся напротив, в кресло, смахнул с рукава сюртука несуществующую пылинку, поправил запонки и уже без улыбки уставился на меня своими страшными холодными глазами.
– Тебя уже поставили в известность, кто я такой?
– Разумеется. – Я отчаянно краснела, но все еще пыталась держать лицо и вести вполне светскую беседу. В конце концов, он должен понимать, что не шлюху безграмотную купил на том аукционе. Возможно, именно в этом мое спасение. – Вы следите за состоянием дифлиума на этом острове.
– И что это значит, пташка? Как полагаешь?
– То, что вас следует слушаться. – Я невольно скривилась, так неприятно было это произносить.
– Вот именно. – Он, казалось, повеселел, совсем по-мальчишечьи взъерошил волосы. – Состояние твоего рассудка тоже теперь от меня зависит, пташка, понимаешь? Поэтому, если хочешь жить долго и счастливо, меня нужно слушаться, милая.
– Лорд-дракон тоже вас слушается? – Я взглянула на него из-под ресниц.
Было неправильным злить Фейдерлина, но что-то словно толкало меня изнутри, заставляя язвить.
– Считаешь себя самой умной? – Маг подпер кулаком подбородок, словно наблюдать за мной было забавнейшим занятием. И тут же пояснил: – Мы просто не лезем в дела друг друга. Арктур занимается Хаосом, варгами, своим кланом и своим островом, а я делаю свою маленькую работу, а заодно периодически спасаю ему жизнь… когда варги рвут его на части так, что он не может обратиться и буквально разваливается на ходу. Ты же видела его, так ведь, пташка? Сплошные раны. Это жизненно важно – сила чистой девы в обмен на восстановление. На лорде-драконе держится оборона острова, а когда появится следующий – неизвестно. Поэтому время от времени девицы нам просто необходимы.
Я промолчала. Он знал, что мне больно слушать это как напоминание о том, что со мной сделала та тварь, но намеренно бил именно туда, где больнее всего.
– Я хочу, чтобы ты держалась от него подальше и чтоб он тебя не видел, – без обиняков заявил Фейдерлин.
– Боитесь, уведу у вашей сестры?
– Может, и боюсь, – прищурился он, – только правды ты все равно не узнаешь. В общем, не показывайся лорду-дракону на глаза, маленькая пташка, и, возможно, я еще отпущу тебя на свободу. Ты ведь хочешь на свободу?
– Вы же решили, что я буду всегда «спасать» вашего лорда. – Я изобразила светскую улыбку. – Зачем тогда обещаете свободу?
– А кто сказал, что всегда? Когда он женится на Катрине, твои услуги более не понадобятся. Я, так и быть, уговорю его выписать тебе вольную, отправишься на все четыре стороны. Даже документы оформлю и билет на корабль куплю.
Я невольно нахмурилась. Все это… звучало очень и очень подозрительно. Выходит, единственное, что от меня требовалось, – не показываться дракону и время от времени восстанавливать его силы, а потом, когда он женится, необходимость в такого рода «сеансах» отпадет? Что такого в этой Катрине?
– Я вам не верю, – так и сказала, глядя в колючие холодные глаза мага.
– Твое дело, – спокойно ответил он. – Но в любом случае, если ты будешь вертеться у Арктура под ногами, я с легкостью дерну за нужную ниточку, и твой рассудок постепенно поглотит Хаос. Тогда ты в самом деле станешь овощем. Я понятно объяснил?
Очень хотелось расцарапать ему физиономию. Или плюнуть в нее же. Но я вовремя вспомнила, что главное оружие истинной санны – ее спокойствие, и потому, одарив гада сладкой улыбкой, заверила:
– Понятнее некуда, саннор Фейдерлин. Поверьте, со мной у вас не возникнет никаких хлопот. Совершенно никаких, да.
Он усмехнулся, пристально глядя на меня, потом тряхнул головой.
– А вот теперь я тебе не верю, пташка. Больно у тебя физиономия стервозная.
– Никогда себя стервой не считала, саннор.
– Самое главное – помни о ниточках, – почти ласково произнес он и изобразил пальцами ножницы. – Чик-чик – и ты почти как кабачок. Или морковка.
– Оставьте меня, саннор, – все еще улыбаясь, попросила я. – Мне по-прежнему нездоровится. Мне тяжело с вами говорить, да и видеть вас… не слишком-то хочется.
Почему я ходила по краю? Сама не знаю. Но Фейдерлин хмыкнул, при этом хищно раздув ноздри, как будто нюхал воздух, и окинул меня странным взглядом, смысла которого я не сумела разгадать.
– В самом деле пора идти готовиться к помолвке. Выздоравливай, пташка. Левия сказала, что уже заготовила для тебя три корзины белья на починку.
Когда он, уходя, повернулся ко мне спиной, я тайком показала ему однажды подсмотренный на улице и объясненный горничной неприличный жест. И почему-то стало легко на душе – выяснилось, что я не боялась Лиара Фейдерлина до дрожи в коленках. Эта словесная перепалка словно утвердила меня в мысли, что ничего он мне дурного не сделает ровно до тех пор, пока… Пока – что?
Через пару дней я окрепла настолько, что сама предложила Айте прогуляться и посмотреть остров. К этому времени Левия выдала мне платье, такое же добротное и уныло-серое, как и у нее, белый передник с карманами и накрахмаленный до хруста чепец. Вдобавок я стала обладательницей плотных шерстяных чулок, сатиновых панталон по колено и грубых, но практичных башмаков, которые, по словам той же Левии, очень хороши, чтобы ходить по каменистой почве.
