Каменка

Мужчина и женщина покорно кивнули в ответ. Наверное, у них уже не было сил произносить слова – выглядели они очень истощенными.

После окончания разговора медики зашли в палату, от которой меня отделяли две двери. Спустя минуту они вывезли в коридор больничную каталку небольших размеров.

Конечно! Это был ребенок, совсем маленький малыш – на вид год-полтора, я не очень разбиралась в этом. Женщина подбежала к каталке и остановилась рядом. Ребенок прерывисто дышал и все время стонал, его маленькие ручки то дрожали, то вновь замирали.

Мое сердце сжалось, и на глаза чуть было не навернулись слезы. Я глубоко вздохнула и вновь посмотрела на малыша – «он умирает» – донеслось у меня в голове. Я вздрогнула, зная, эта фраза не плод моих мыслей – она пришла извне, прорвалась подобно вулкану в сознание и застряла там.

Со мной такое бывало часто. Я даже дала этому определение – «предчувствие». Предчувствие, которое прорывало оборону, несмотря на мои попытки не видеть и не слышать подобное. Оно появлялось именно тогда, когда я могла что-то изменить, и это сильно тревожило, ведь теперь только я отвечала за будущее. И какой бы я путь не выбрала – молчание или действие – ответственность все равно легла бы на мои плечи. Ну что я могла сделать? Что я могла сделать, чтобы помочь и не навредить?

Надо было решаться – или сейчас или будет поздно. Я опять окинула взглядом ребенка, затем его мать, отца, врачей и начала сканировать.

Сначала я задержала дыхание, закрыла глаза и попробовала сосредоточится на маленьком существе на каталке. Когда его образ четко сформировался в голове, я вновь открыла глаза и устремила их на малыша. Картина происходящего стала медленно отдаляться, все уходило на второй план – были только я и этот ребенок. Нас разделял длинный темный коридор, заполненный белым полупрозрачным туманом. Я мысленно сантиметр за сантиметром стала приоткрывать завесу тумана. Но почему в этот раз так трудно? Что не так? Как будто что-то блокировало меня. Белая пелена не хотела поддаваться, и мне стоило огромных усилий сдвинуть ее хоть немного вверх. Еще одно усилие, и я смогла бы увидеть.

Видения стали приходить сами собой, сначала медленно, затем картинки замелькали в беспорядочном темпе, как будто кто-то решил перемотать пленку вперед. Привычное дело. Это еще одна трудность – разложить их в правильном порядке и не перепутать, иначе я могла бы не уловить или хуже того, переврать смысл. Позволить себе такое было бы подобно убийству маленького существа. И я продолжала работать своим сознанием, чувствуя как мой лоб покрывается испариной, а мозги в буквальном смысле закипают.

Я ясно увидела, что ребенок не доживет до утра. Мать будет биться в истерике у его холодного тела, а спустя два дня после похорон перережет себе вены.

Завязка, подумала я. Но где же развязка? Я собрала всю волю в кулак и начала вновь выстраивать в правильной последовательности кадры. Вот подходит врач и делает им предложение прооперировать ребенка прямо сейчас. Ну в чем же проблема? Почему они не соглашаются? Ах да, хирург совсем неопытный, только закончил медицинский. Стоит ли ему вверять жизнь крохи? Или надо подождать до утра, когда появится более опытный специалист? Они решают подождать и тем самым выносят приговор. Есть! Я наткнулась на зацепку. Всего секунда – и реальность вернется ко мне. Но нет! Я внезапно начала задыхаться, грудную клетку так сдавило, словно все тело охватили мощные тиски. В чем дело? Раньше ничего подобного не происходило…

Мальчик стал медленно испаряться, пока на том месте, где он находился прежде, не появилась легкая дымка. Сразу после его исчезновения я осталась в коридоре одна. Все еще было трудно дышать, все еще сильно болела голова. Я нервно искала выход – любой проблеск света, но вокруг была одна темнота. Надежда, выбраться когда-нибудь из этого места, мигом испарилась. Впервые за долгое время я испытала неописуемый страх. Он будто тяжелые цепи сковал все тело: нельзя было ни пошевелиться, ни сделать вдох. В тот момент я ясно поняла, что могу умереть. И вряд ли, даже находясь в больнице, в окружении десятков врачей, мне смог бы кто-то помочь. Это помогло взглянуть на вещи с другого ракурса, и из последних сил я попыталась вырваться из мрака.

Но перед самым рывком, к моему удивлению, все резко прошло. Неведомая сила, которая сдерживала меня в этом месте, внезапно отступила. Моргнув, я тут же вернулась обратно.

Первое, что я увидела – это глаза незнакомца, с презрением направленные на меня. Видимо, все это время он наблюдал за мной. Но обычному человеку не дано было что-либо заметить. Я всего лишь задержала взгляд на неопределенном предмете. Вот как все должно было выглядеть со стороны.

Но он уже успел придвинуться в мою сторону. Его рука скользила по подбородку, а взгляд пронзал насквозь, забираясь в самую душу. В нем чувствовалась настороженность и любопытство. Нетрудно было догадаться, еще минуту – и это любопытство перерастет в нечто большее. Я сорвалась с места и быстрыми шагами направилась к выходу.

Выйдя на улицу, я жадно стала глотать воздух, медленно, но верно приходя в себя. Мне стало легче, но не надолго, пока не услышала скрип двери. Белая футболка замаячила перед глазами. Воздух был явно разряжен – моим самочувствием или его присутствием?

Он взглянул на меня и слегка улыбнулся.

– В помещении немного душно, – сказал он, отводя глаза в сторону. Не найдя нужных слов, я лишь кивнула в ответ.

У самого крыльца больницы остановилась машина скорой помощи и два врача потащили мимо нас носилки в здание.

– А этот, интересно, выживет? – Продолжил говорить незнакомец.

Его фраза меня смутила. Был ли это вопрос, или он сказал утвердительно?

– Только врачи это знают, – неуверенно прозвучал мой голос.

Парень в белой футболке с долей скептицизма хмыкнул и сделал затяжку.

– Разве?

Я громко сглотнула. Скорей от неожиданных слов, чем от страха. Что он хотел этим сказать? Мою тайну, мой секрет знала только я. Никто не имел права так запросто врываться в мое личное пространство, тем более человек с улицы. Это не предвещало ничего хорошего.

Меня передернуло от подобных мыслей, и я решила вернуться в помещение. В конце-концов, надо было изменить ход событий.

Одним рывком я открыла дверь и метнулась в сторону приемной. Не рассчитав дистанции, на полном ходу я в кого-то врезалась. От удара мое тело отлетело назад. Где-то в стороне послышалось хихиканье – старая медсестра, на это раз грызя семечки, давилась от смеха.

– Я еще ни разу не видел, чтобы с такой настойчивостью кто-то так рвался сюда. Обычно люди бегут из больницы и даже не оглядываются, – проговорил приятный мужской голос. Где я его могла слышать?

– Да, – сказала я на выдохе и стала подниматься. – Надеюсь я вас не сильно задела?

Этот был тот самый молодой хирург из моего видения. Он собрал с пола снимки, папку с бумагами, посмотрел еще раз на меня, удостоверившись, что все нормально и направился в сторону приемной, где все еще находилась супружеская пара.

–Ну разве что совсем немного, – ответил он и подал мне руку. Теплая и такая сильная, она, казалось, без особых усилий, подняла меня вверх и под ногами вновь появилась опора.

Значит я не опоздала, все только начинается. Я последовала за ним, на ходу продумывая, что им скажу. Это надо было сделать так, чтобы не напугать их, и не показаться сумасшедшей.

Здравствуйте! Я – экстрасенс. Я тут немного покопалась в вашем будущем и увидела, что ваш ребенок утром умрет, а через пару дней вы перережете себе вены. Не исключено, что и вы (обращаясь у мужчине), вскоре после случившегося повеситесь.

Ну нет, этого я себе позволить не могла. Или…

Доброго времени суток! Я слышала, ваш малыш при смерти и вы не можете решиться на операцию. Так послушайте меня, черт возьми, сделайте это! Только так вы спасете ему жизнь!

Отвернуться и убежать, оставить их с кучей нерешенных вопросов, но с уже с менее уверенной позицией в том, что с операцией надо подождать.

Нет, полный бред! Надо придумать что-то более убедительное. Нужно в буквальном смысле заставить их поверить в то, что операция – это единственный выход. Развеять их сомнения, убить напрочь мысли об альтернативе, надавить и заставить, не давая возможности опомниться. Учитывая, что я никогда не обладала даром убеждения и уж тем более оратор из меня никакой – задача стояла не из легких.

Пока я приводила мысли в порядок, врач предложил им свою помощь и дал на раздумье пол часа – именно столько оставалось до конца его смены. В то же время на свое прежнее место вернулся незнакомец. Только этого мне не хватало! Мысль о том, что он станет свидетелем моих отчаянных попыток изменить будущее, как-то не воодушевляла на подвиги. Но он, вроде, был весь в себе – откинувшись на больничной лавке напротив приемной, где находился его друг, больше не проявлял любопытства. Что ж, мне это даже на руку. Я набрала побольше воздуха в легкие и неуверенными шагами направилась к паре.

«Придется импровизировать на месте» -, подумала я.

– Извините, – неожиданно для себя мой голос прозвучал уверенно, – я краем уха услышала вашу беседу с хирургом, – продолжила я. Супруги оторвались от друг друга и посмотрели в мою сторону. – Он такой молодой, вы, наверное, сомневаетесь в его компетенции и боитесь рисковать. – Они переглянулись, но продолжали молчать. По многозначительным взглядам я поняла, что попала в точку. Это немного придало мне уверенности. – То же самое подумала и моя мама несколько недель назад, когда сюда доставили сестру с лопнувшим аппендицитом (какая сестра? Я была единственным ребенком!). – Тяжелый случай, – продолжила я, все еще пытаясь, удержать их внимание, – ей буквально промывали кишки в тазике (устрашающие подробности не помешали бы). Если бы не этот врач, – я показала рукой в противоположную сторону коридора, – вряд ли бы она так быстро оправилась. Высокопрофессиональная работа, безупречный шов. Окажись я сейчас в подобной ситуации, то не стала бы сомневаться на его счет.

Супруги, раскрыв рты, дослушали меня, но в ответ не произнесли ни слова. Наконец, женщина произнесла легкое, еле слышное «спасибо».

«Все, – подумала я, – лимит исчерпан. Теперь дело за малым».

Я потеряла счет времени, в безмолвной тишине и ожидании оно тянулось черепашьими шагами. Пара в конце коридора быстро перешептывалась, не похоже, что они ссорились – скорей наоборот, шли к перемирию. Спустя какое-то время они вместе молча поднялись и пошли вдоль коридора. Когда женщина поравнялась с тем местом, где сидела я – она посмотрела на меня с такой благодарностью на лице, что я тут же поняла – они решились!

Внутри меня все ликовало – радость от того, что я спасла, и не важно какой ценой, чью-то жизнь, переполняла меня. В тот момент мне хотелось с кем-то поделиться своими эмоциями. Но сколько бы я не смотрела на незнакомца – он не поворачивался в мою сторону.

Дверь приемной скрипнула, и в проходе появился парень в разорванной рубахе. На его лице от виска до подбородка виднелась бинтовая повязка. Он уже не выглядел таким страшным. Вполне симпатичный брюнет.

– Четыре шва, как ты и говорил, – обратился он к своему другу. Незнакомец в белой футболке встал со своего места.

– Как я и говорил, – повторил он слова своего друга с довольной интонацией в голосе. Секунду спустя они уже направлялись к выходу.Теперь я осталась наедине с собой. Почему-то было жаль, что эти двое ушли.

Юлька вышла примерно через десять минут спустя. Она улыбалась во весь рот. Улыбку я не оценила – на моем лице было написано много вопросов.

– Кишечный колик! – Выкрикнула она.

– Что? – Только и смогла выговорить я.

– Да, – замялась Юлька, – все прошло также резко, как и началось.