Нерассказанная сказка Шахерезады

– Зачем они ему?

– В Москве таких не найдешь. Я достаю через хороших знакомых в Исламабаде. Кстати, нужно им позвонить, пока не забыл. – Он похлопал себя по карманам, ища телефон, но его в них не оказалось. – Так что, Лана, когда приступаете к работе?

– Мне нужно поговорить с нынешним работодателем.

– Понимаю. Надеюсь, проблем с ним не возникнет. Но если что, звоните, я пришлю своего юриста, и он…

– Нет, нет, я все улажу сама. – Еще не хватало со скандалом уходить! – Когда я сделаю это, куда позвонить?

– Мария даст вам свой номер. Еще раз спасибо, Лана. И до свидания.

Он вышел из кухни. Вскоре это сделала и Руслана. Поговорив с Марией, она покинула дом Антона Рыжова.

Сразу она отправилась в свое кафе. Отработала в нем. А вечером пришла на аудиенцию к хозяину Армену. Тот ценного работника отпускать не желал. Сначала сулил прибавку, потом грозил увольнением по статье. Остыв, предложил выпить армянского коньячку и спокойно поговорить. Так и сделали. А еще переспали. Армен и раньше приставал к Лане, впрочем, как и ко многим женщинам-работницам, но она ему отказывала. Не потому, что не нравился, Армен был интересным мужчиной и неплохим, хоть и чванливым человеком, но Руслана видела, с какой легкостью тот увольняет надоевших ему бабенок и не отдавалась ему не из принципов (на работе и с женатыми ни-ни), а повинуясь инстинкту самосохранения. Теперь же ей терять было нечего!

В итоге она получила и неплохой секс, и расчёт. Правда, Армен обязал ее отработать на нескольких банкетах, но Лана против этого не возражала. Лишние копеечки не помешают, как и халявные продукты – на новом месте ей вряд ли удастся что-то откладывать для себя.

Глава 3

Она ненавидела ночи…

Бесконечные, темные, душные. Они становились такими, даже когда на сон оставалось несколько часов, в спальне горел свет и работал кондиционер.

Сейчас было девять вечера. Еще есть время на спокойствие. Нервничать Мария начнет где-то в одиннадцать, когда до полуночи, особенно пугающей ее, останется всего ничего. Она никогда не засыпала раньше. Вымотанная, больная, напичканная снотворным, Мария встречала полночь в полном сознании, и только потом забывалась, но ненадолго. Страхи душили ее, и она вскакивала вся в поту, сипло дышащая, порой плачущая. На рассвете спалось спокойнее. Пожалуй, Мария только в эти пару часов и отдыхала, но когда утро вступало в полную силу, пробуждалась. Скорее всего, от радости: еще одна ночь пережита.

– Мари, это ты? – донесся до нее голос Антона. Только он называл ее так. – Опять сидишь в потемках?

– Люблю полутьму, – ответила она.

Он подошел к ней, сидящей под финиковой пальмой в плетеном кресле. Сел на соседнее. Она не включала света в зимнем саду, довольствовалась тем, что проникал через узкие чердачные окна. Он был тусклым, розоватым, очень уютным. Через несколько минут, когда солнце сядет, помещение погрузится в темноту, и Мария нажмет на кнопку торшера, стилизованного под уличный фонарь. Он стоит возле ее кресла.

– Почему не идешь домой? – спросил Артем. В его руке был стакан с виски.

– Решила задержаться, чтобы убедиться, что с Василием Ивановичем все в порядке. – У старика сегодня был приступ.

– Он спит после укола. Состояние стабильное.

Помолчали. Антон сделал глоток виски. Кубики льда бодро звякнули. Марии нравился этот звук. И запах выдержанного виски. А еще его янтарный цвет. Жаль, она не могла оценить вкуса, поскольку не пила совсем. Даже после стопки коньяка у нее начинались панические атаки, и ночь, бесконечная, темная, душная, наступала средь бела дня.

– Звонила Руслана, – сообщила Мария. – Готова выйти послезавтра.

– Отлично. Я подумаю, что хотел бы поесть, и скажу тебе, какие продукты купить.

– Меня удивил твой выбор повара, честно сказать.

– Почему?

– Ее уровень – столовка.

– Мне понравилось, как она готовит. – Еще глоток, и бодрое дзинь.

– А я не только о кулинарных способностях. Об отношении к работе, добросовестности, честности.

– Хочешь сказать, все работники столовых воруют?

– Их жизнь заставляет. Зарплаты у них небольшие. Но это входит в привычку. И сколько им не плати, будут тащить. Как и делать на отшибись. В столовых безотходное производство. Из переваренного сделают запеканку, горелое срежут, вчерашнее освежат соусом.

– Последи за ней первое время. Укажи на недочеты. А что касается воровства… – Третий, большой глоток. На дне только лед, одинокий, от этого грустный. Он не звенит, а клацает, как резко сомкнутые зубы. – Уверен, Лана не будет в нем замечена. Я дал ей понять, что не терплю, когда мои работники потаскивают. Она девушка умная, сделает нужные выводы.

– Умная? – переспросила Мария и, задрав голову, посмотрели на последние лучики солнца, бегущие по потолку.

– Не очень хорошо образованная, но сообразительная. Мне Лана симпатична.

– И это меня тоже удивило. – Антон включил торшер и вопросительно на нее воззрился. – Лана очень мне напомнила твою бывшую, к которой ты относишься, мягко говоря, негативно.

– Лана совсем не похожу на Жанну, – горячо возразил он.

– На теперешнюю да. Но ты вспомни, какой она была, когда вы познакомились. Полноватая, простоватая, нелепо одетая…

Мария тогда не работала на Рыжова, они были приятелями. В детстве друзьями. Но на долгое время потеряли друг друга из виду, а в молодости снова встретились и начали довольно тесно общаться. Жанну Антон представил ей на какой-то вечеринке. Назвал невестой. Мария не поверила ушам. Рядом с Рыжовым всегда были эффектные девочки, обычно модели, а Жанна хоть и симпатичная, но совсем не яркая. Но в глаза бросилось не это. Жанна вырядилась как пугало, нацепив на себя все лучшее сразу. На фоне пижона Антона смотрелась гротескно.

Мария едва сдержалась, чтобы не спросить: «Из какой деревни ты это чудо вывез?», но потом выяснилось, что Жанна москвичка. Ее воспитывала профессорша синий чулок, родившая дочь в очень зрелом возрасте. Модно одеваться не разрешала, как и ходить на дискотеки и вечеринки. Девушке можно было только учиться. И наукам, и музыке. Но ни то ни другое ей не давалось. Жанна выросла посредственностью – таково было мнении матери, которая умерла, когда дочке исполнилось двадцать. Та тут же бросила институт, а на сбережения родительницы накупила ярких шмоток, украшений. Жанна и в клубы начала ходить. Но не знала, как себя там вести, поэтому попадала в неловкие, а иногда опасные ситуации. Из одной ее выручил Антон. Жанну пытались увезти с собой два парня, которые до этого угощали девушку коктейлями, он вступился за нее. Так и познакомились.

– Помнишь, как Жанна робела, переступая порог дорогих ресторанов и домов твоих друзей? – Антон принадлежал к золотой молодежи. – Точно, как Лана сегодня. Она шла по квартире с оглядкой, боясь что-то задеть и уронить. Тогда-то она мне твою бывшую и напомнила.

– Не вижу никакого сходства.

Едва он произнес эту фразу, как в зимний сад забежала Санти.

– Антон, вас жена зовет! – выпалила она. В доме Рыжова вся прислуга обращалась к нему по имени, без отчества. Он на этом настаивал.

– Иду, – откликнулся он.

– Я чай заварила. Поднос у двери на столике.

Рыжов кивнул. Супруга пила вечерний чай, не крепкий с молоком, в постели. Обычно его подносила ей Санти, но иногда это делал Антон.

– Она сегодня не покидала свою комнату? – спросил он, поднявшись с кресла.

– Нет.

– А ведь я для нее этот сад сделал, думал, порадую…

– Знаю.

– Ладно, не будем о грустном. Спокойной ночи, Мари.

Увы, о такой ей только мечтать приходится. Но Антон об этом не знает. Как и никто другой, кроме ее психотерапевта.