Девять кругов рая

В ту ночь он плохо спал. А утром мучился недомоганием. Лане было не до него. И от этого здоровье только ухудшалось.

Всю последующую неделю он чувствовал себя отвратительно. Но особенно погано сегодня. Когда Милана сказала, что вечером нужно ехать на стройку, чтобы посмотреть, как продвигаются работы, он хотел отказаться. Ему было плохо. Тело ломало, точно у него температура (но ее не было, он мерил), голова кружилась, а на сердце будто камень лежал. Ни вдохнуть полной грудью, ни выдохнуть. Но Валера все же превозмог себя и поехал. Вдруг Лане понадобится его совет? В строительстве он все же гораздо лучше разбирается. Мужчина, как-никак. К тому же дипломированный инженер, специалист по коммуникациям.

Все время, пока они ходили по стройплощадке, Валерий боролся с недомоганием. Его стало подташнивать. А потом вдруг закружилась голова. Извинившись перед всеми, он присел на валяющуюся рядом с горой керамзита бочку и закрыл глаза. Он не верил своим ощущениям. Долго не верил, но… Кажется, в виске начало пульсировать. Именно так, как когда-то…

Валера тряхнул головой. Потер виски. Попил воды, которую носил с собой (весь день его мучила жажда), и даже вылил себе немного на лоб. Ничего не помогало. Боль крепла. Причем так стремительно, что не прошло и минуты, как Валере стало казаться, что его черепная коробка вот-вот лопнет. Перед глазами потемнело. А потом…

И вот что было потом, он вспомнить не мог!

Туман, туман, туман…

И снова боль, от которой он и очнулся.

Оказалось, что Валера находится в квартире. Как в нее попал, он не знал!

Причем квартира не Ланы – его. Хотя обычно он оставался у нее. Он давно бы продал свою двушку или сдал, но Милана была против этого. Она настаивала на сохранении личного пространства. И часто просила Валеру оставить ее одну. «Я нуждаюсь в уединении, как всякий детдомовец, – комментировала она свое решение. – Мы же выросли в общаге. И теперь, когда есть возможность, я наслаждаюсь одиночеством…»

Валера понимал ее, поэтому не роптал. Но когда Лана оставляла его у себя на недельку-другую, был счастлив. Последние дни он жил у нее. Лана испытывала легкое чувство вины за то, что в очередной раз отказала Валере, вот и не гнала его. Хотя чуралась его общества. Приходила поздно, съедала ужин (а чаще просто выпивала чай), чмокала в щеку и уходила в свой кабинет. И ладно бы Валера ее не беспокоил. Но ведь он так не мог! Заходил то и дело, интересовался, не хочет ли она чая или молока. Приносил плед или носки. Рассказывал об интересной передаче, которую показывали по телевизору, и предлагал ее посмотреть. Лана вежливо от всего отказывалась. Но в глазах ее читалось раздражение. Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое.

И Валера оставлял. Рано или поздно. Чаще поздно, чем рано. Но из квартиры не уходил, пока его не просили…

Так почему сейчас он находится в своем доме?

Его попросили?

Или он сам решил дать Лане отдых?

Валера посмотрел на часы. Двадцать три двадцать. Что ж, не очень много времени прошло…

Он снял с себя пиджак, галстук и прошествовал в ванную. Он вспотел, и ему ужасно хотелось в душ.

Горячей воды не было. Отключили. А нагреватель он не поставил: редко бывал дома.

– Что ж, буду мыться холодной, – сказал себе Валера. И стянул остатки одежды.

Перед тем как залезть под душ, он глянул на себя в зеркало. Надо было решить, когда бриться, сейчас или завтра вечером (по утрам он этого никогда не делал, так как с огромным трудом просыпался). Едва увидев свое отражение, Валера вздрогнул и отшатнулся. Щека была ободрана! И что на шее? Синяк!

Валера прикоснулся к нему. Не больно. А вот палец покалывает. Иванов взглянул на подушечку указательного и нахмурился. На ней была кровавая точка. Будто он укололся толстой иглой.

«Что ж такое я забыл? – ужаснулся Валера. – Откуда на моем теле эти следы? И почему я в своей квартире? Не дай бог, я причинил боль Милане… Не физическую, понятно, я и пальцем бы ее не тронул, а душевную…»

Он сразу передумал бриться и мыться. Накинув халат, выскочил из ванной и бросился к телефону. Не добежав до аппарата каких-то пару метров, он услышал треньканье. Звонил его сотовый.

Взяв его в руки, Валера сразу же позабыл о своих горестях. Это Милана! Выходит, ей не все равно, что с ним, куда он делся. Беспокоится…

Или?

Валера похолодел. Вдруг Милана звонит не поэтому? Что, если он обидел ее, и она теперь хочет порвать с ним навсегда?

«Нет, она не стала бы это делать по телефону!» – успокоил себя Иванов и нажал на клавишу приема.

– Алло, – робко проговорил он.

– Валера, у нас несчастье.

– У нас? – переспросил он упавшим голосом. Его ноги дрожали так, что он вынужден был сесть.

– Да. У нас.

– Что случилось?

– Пропал Рамиль Файзаров. Его жена забила тревогу несколько часов назад. Рамиль должен был явиться домой в восемь. С дочкой, которую ему надлежало забрать с танцев. Но девочку никто не забрал. И Рамиль домой не явился. Его телефон не отвечает.

– Я бы на месте супруги Файзарова не сильно переживал. Все мы знаем, каков этот гусь. Наверняка завис у какой-нибудь барышни, позабыв обо всем.

– Это еще не все, Валера. Мне только что позвонил Солдатов…

– Кто это?

– Замдиректора фирмы-застройщика. Он сегодня показывал нам стройку…

– Ах да, вспомнил. Толстый такой…

– Так вот, он позвонил мне и сообщил, что на стройке обнаружен труп. Об этом Солдатову сообщил сторож. По описанию убитый – Рамиль Файзаров. Солдатов поехал туда, там милиция.

– Какой ужас… Нас же тоже теперь затаскают.

– Нас будут допрашивать. И не раз.

– Какой ужас! – словно испорченная пластинка повторял Валера. – А у меня нет алиби… – И со страхом посмотрел в зеркало на стене. Ссадина на щеке воспалилась, стала ярче, и, казалось, это не ссадина, а клеймо.

– Давай об этом потом, – оборвала его Милана. – Я хочу поехать сейчас на стройку… – И после паузы спросила: – Ты со мной?

В любой другой день Валера, не раздумывая, сказал бы: «Конечно». Да что там! Он не дождался бы вопроса «Ты со мной?», сам бы предложил свою компанию. Он привык предугадывать желания Ланы. А еще больше помогать ей в любых обстоятельствах. Даже если она в его помощи не нуждалась…

Валера мечтал стать для нее незаменимым во всем.

– Так ты со мной? – переспросила Милана, не дождавшись ответа.

– Прости, – выдавил он. – Но я не могу. Ужасно себя чувствую. Температура.

– Ты сегодня неважно выглядел, я заметила.

– Да. Простыл, видимо… – Он еще раз бросил взгляд на свое отражение. – И слабость такая, что в ванной сознание потерял. Ударился лицом.

– Сильно?

– Да нет, не очень.