Сельский праздник

Чтобы указал мне путь ко свету лучший.

Я унывала, но молилась вновь:

«О Боже, помоги!» – И вот он, случай!

Я думаю, что лучше промолчать

О том, что я ношу дитя под сердцем.

Узнает – вдруг замедлит уезжать?

Нет, не скажу! Открыта к счастью дверца!

Я верю, он вернется, мой супруг,

А мы его с наследником тут встретим.

И будет он как старый добрый друг,

Ведь это счастье – маленькие дети…(закрывает глаза, мечтательно улыбается)

В ребенке этом – вся любовь моя.

Теперь нас двое. Радостью наполню

Я дни и ночи. Сердца не тая,

Я долг супруги, матери исполню.

Мы сколько нужно, будем верно ждать,

Вдвоем и дни покажутся короче.

И каждый раз я буду вспоминать,

Смотря на сына, Седриковы очи…

Леди Элизабет прижимает руки к груди, опять закрывает глаза, мечтательно улыбается, слегка покачиваясь, словно уже укачивает ребенка, затем словно пробуждается ото сна.

Ну, хватит тут мечтать, Элизабет!

Ты лучше мужа проводи, как надо,

И Богу дай молитвенный обет,

Вернулся чтоб. Вот главная награда.

Леди Элизабет уходит. Тибо выходит в зал, где только что была Элизабет.

Тибо:

Избрал я шутовства стезю? Да нет, (жёстко)

Ты ошибаешься, почтенный лорд…

Не я, а жизнь дала такой билет.

А я меж тем не глуп. И не урод.

Бастард я. Своего отца не знал,

В чужой семье с младенчества я жил,

И матери не видел я лица.

Не знаю, живы? Или средь могил?

В чужой семье я лишним был всегда

И горьким мне казался хлеба кус.

Но знал я, что когда-нибудь звезда

Моя взойдет, и своего добьюсь.

Да, ремесло шута даёт мне жить,

Имею пропитанье я и кров,

Но я устал шутом лишь только быть!

Всю жизнь быть дураком я не готов.

С тех пор, как в замок сей вошла она,

Моя Элизабет, я – как в огне.

Мечтою грежу, ночью – не до сна,

Усну же – вновь она во сне.

А Седрик… Вот напыщенный дурак,

Не ценит счастье. Анной увлечён! (ухмыляется)

Да госпожа, что луч, пронзает мрак!

Войдет – светло. Как будто освещен