Виридис. Эпоха спящих

– Я готова. – Женщина решительно, но с видимым усилием приподнялась на

подушках.

– Ты у меня очень сильная и смелая.

Правая рука Дмитрия, нарочно спрятанная за спиной, сжалась в кулак, ногти впились в ладонь. «Я спасу тебя, родная! Чего бы мне это ни стоило!»

***

Варвара, лежавшая на старенькой больничной каталке, уже какое-то время находилась без сознания: такое случалось всё чаще. Но в эти моменты несчастная могла отдохнуть от бесконечной боли. Рак действовал быстро и безжалостно. Времени оставалось мало, а значит, действовать нужно было незамедлительно.

Железные колёсики дребезжали по затёртому кафелю, звук гулко отражался от высоких стен и потолка. Он резонировал в ушах мужчины, разгоняя безлюдную тишину, царившую в здании. Длинные потолочные лампы потрескивали и моргали, сопровождая хаотичные удары сердца.

Сегодня воскресенье. Здесь находились профессор с женой и ещё Гриша, которому Дмитрий доверял как самому себе. Смышлёный парнишка не задавал лишних вопросов и уже ждал в лаборатории, готовя её к процедуре.

Осторожно перекладывая жену с каталки на кушетку, профессор почувствовал, как женщина еле заметно вздрогнула, пришла в себя и застонала.

– Сейчас, Варенька. Сейчас.

– Доченька… – Больная еле двигала пересохшими, потрескавшимися губами.

– Она у бабушки. Не волнуйся.

– Если я умру…

– Нет! – Дмитрий нежно погладил женщину по голове, отгоняя тревожные мысли. —

Поспи, родная.

Укол не понадобился: тело Варвары вновь обмякло, спасаясь в забытьи.

– Так даже лучше, милая. Тебе не больно. – Профессор опёрся ладонями о кушетку, наклонился вперёд, голова его устало свесилась.

– Вводим в кому? – На плечо мужчины опустилась рука коллеги.

Дмитрий выпрямился и потёр глаза, приподняв очки.

– Нет. Сначала – промежуточная паллиативная седация[1 - Промежуточная паллиативная седация – дозированное введение пациенту седативных препаратов с целью угнетения сознания до нужного уровня.]. Кома – только в крайнем

случае.

Гриша кивнул рыжей головой, глаза заблестели от переживаемых эмоций.

«Раз профессор так решил, значит, дела совсем плохи. Эх, теперь останется только наблюдать, возможно, месяцы или даже годы, надеясь на то, что организм Варвары Сергевны справится с треклятой болезнью».

Уже минут через пятнадцать датчики электроэнцефалографа начали фиксировать показания: по монитору компьютера побежали ломаные линии. Дыхание пациентки оставалось спокойным.

– Я сегодня побуду на дежурстве. – Гриша отвлёкся от расчётов и повернулся к профессору, который отчаянно боролся со сном: – Вам же дочь ещё забрать нужно. Если что, я сразу вас вызову.

После десятиминутных уговоров Дмитрий сдался.

– Никого без надобности не пускай. Я на связи. Если что, сразу приеду.

Забрав дочь и вернувшись домой, профессор погрузился в полумрак пустых комнат. Ему казалось, что ещё секунда, и Варенька позовёт его из кухни, приглашая на вкусный ужин, или неслышно подойдёт сзади и обнимет за шею. И руки её непременно будут пахнуть лавандовым маслом…

Малышка, съев свой ужин и наигравшись, сейчас сопела в подушку и прижимала к себе любимого плюшевого медведя. Папа привез его из Столицы и подарил на день рождения. Самому профессору предстоял неравный бой с бессонницей – так сильно хотелось спать в лаборатории, а теперь сна как ни бывало. Гнетущие предчувствия расползались из тёмных закоулков квартиры, неожиданно ставшей неуютной и пугающей.

«Заснуть вряд ли удастся. Грядёт целое полчище таких кошмарных ночей… Сдаваться нельзя. Особенно сейчас, когда появилась надежда».

Тишину утра разорвал телефонный звонок: взволнованным голосом Гриша сообщил, что с Варварой Сергеевной «что-то происходит». Наспех одевшись и собрав вещи дочери, профессор повёз её к бабушке. По дороге он вынужденно отвечал на вопросы малышки.

– А где мамочка? – В тонком голоске ребёнка отчётливо слышалась далеко не

детская тоска.

– Я отвёз маму на отдых, доченька. Она устала, и ей нужно больше отдыхать, —

ласково произнёс профессор, полуразвернувшись на водительском сиденье.

– Называй меня Киша. Я как она. Стану большая и увезу мамочку, чтобы она не

уставала. – Киша засопела и захлюпала носиком. – Хочу к маме!

– Скоро, моя хорошая, скоро. Подожди ещё немного. – Мужчина постарался не

реагировать на эмоции ребёнка и полностью сосредоточился на вождении.

Старенькая дребезжащая «копейка», давно требующая ремонта, очередной раз подпрыгнула и рухнула вниз. Скрежетнув глушителем об остатки асфальта, который когда-то покрывал загородную дорогу, она зарычала ещё громче.

Отдав дочь, мужчина помчался в лабораторию, выжимая остатки мощности из мотора: уже через полчаса он был на месте.

– Что такое? – Профессор ворвался в помещение. Натягивая на бегу медицинский

халат, он бросился к жене.

– Это началось в пять утра, – затараторил Гриша, запустив руки во взъерошенную

рыжую шевелюру. – Сильно подскочила мозговая активность. Там что-то происходит.

При внешнем осмотре Дмитрий не заметил никаких изменений: Варя лежала спокойно, глаза под закрытыми веками не двигались, дыхание оставалось ровным, а вот монитор пестрил многочисленными вспышками показаний, линия диаграммы металась то вверх, то вниз.

– Я к ней! – Решение быстро созрело в голове профессора.

– Что?! – испуганно выкрикнул Гриша и вскочил из-за рабочего стола.

– Помнишь, я объяснял тебе принцип параллельного подключения? Это нужно

сделать немедленно. – Тон Дмитрия Николаевича не терпел возражений. – Выведешь меня через час.