Слепая зона

– Поняла, спасибо.

– Сметы пришлю ближе к концу недели. Буду ждать ваши пожелания десять дней, потом уже начнем закупаться. Дальше тянуть смысла не вижу. Некоторые договоренности у меня уже есть. Возможно, вы посчитаете, что несколько заблаговременно, но с этими компаниями мы сотрудничаем давно, и никаких проблем не было. Могу поручиться.

– Звучит очень даже неплохо, – подбадриваю.

– Спасибо, – роняет он с нотками иронии. Дескать, сама подотрись своей похвалой. Еще и смешок в конце.

Нарцисс.

Его тон одновременно злит и… впечатляет, что ли.

Я чуть поворачиваю голову и, скосив глаза, через очки рассматриваю босса.

Не красавец, и до сих пор не могу определить, симпатичный ли. Черты лица вроде бы и правильные, но в то же время довольно резкие. В модельном бизнесе с руками и ногами Платона Смолина вряд ли бы оторвали, однако меня такие мужчины, напротив, привлекают.

Природа и папины гены подарили мне кукольное личико. К такой внешности стремятся, хотя лично мне самой всегда нравились более выразительные люди. Запоминающиеся. Например, жена моего брата Максима – Аня. Вот не типичная красавица же, при этом супермодель, и не зря. На нее хочется смотреть. Она живая и яркая. Увидишь раз – не забудешь.

А я какая-то… ну в стандарте. Средние волосы, средний рост, средний вес и средняя длина ног средней ровности. У всех есть изюминка, моя – надеюсь, в интеллекте. Мозги – единственное, что делает меня особенной. Поэтому, наверное, мне так важно быть полезной.

У Платона на висках едва заметные рытвинки шрамов после акне. Тонкие губы, глаза непонятно, большие или нет, потому что вечно прищурены в ненависти. Нос… эм… довольно выразительный и точно не курносый. Плечи, руки – все и крепкое, и костлявое одновременно. Живот плоский.

Не смазливый парень. Себялюбивый. Еще и хам. Господи, Элина, держись. Еще пять лет назад, если бы такой послал меня куда подальше, я бы влюбилась до смерти.

Усиленно смотрю то на дорогу, то на открытый в телефоне навигатор. Мы покидаем плотный поток и выруливаем на довольно пустую улицу. Ехать еще полчаса как минимум.

Я немного успокаиваюсь насчет того, что Смолин собирается лихачить. Он ведет уверенно и, я бы сказала, мягко. Хотя машина – агрессивная, и, вероятно, лошадей под капотом немерено.

В какой-то момент босс ругается сквозь зубы и качает головой.

Моментально выхожу из себя и вспыхиваю!

– Если вам настолько неприятно везти меня, могу выйти прямо сейчас и вызвать такси. Не проблема, Платон, вообще не проблема!

Назвала его по имени – вот как распсиховалась. Знаю, слабость, будто проиграла ему раунд, но по фигу. Надо было записать на диктофон и отправить Саше! Нельзя такие слова употреблять по отношению к девушке!

Смолин на миг поворачивается, словно вспомнив о моем присутствии. Стреляет в зеркало заднего вида.

– Я вслух? Извиняюсь, Элина Станиславовна, не о вас речь. – Совершенно внезапно он чуть улыбается: – Как вы относитесь к скорости? Тошнит, панические атаки, головокружение, обморок?

– Так это вы из-за меня тащитесь как на старой кобыле? Сама я вожу значительно быстрее.

– Да ладно.

– Могу сесть за руль и показать.

Искренний ужас от подобной перспективы проскальзывает по его лицу, и мне становится смешно. Мы останавливаемся на светофоре, рядом тормозит белая иномарка. Тоже спортивная, японская. Почему-то я тут же обращаю на нее внимание, хотя до этого какие только машины нас не обгоняли.

Горит красный.

Смолин смотрит вперед, выжимает газ – движок откликается и грозно рычит под капотом. Стекло белой японки опускается. Водитель – мужик лет под тридцать – глядит на Смолина, на меня. А потом показывает средний палец.

Это настолько неожиданно, что мои глаза округляются сами собой.

– Вы вообще в курсе… эм… что нам тут предлагают сделать?

– Не смотри на него, – произносит Платон Игоревич, без предупреждения перейдя на ты.

Да я бы и рада, но, учитывая, что сижу слева, это прямо мне под нос.

– Ему сколько лет? Семь?

Это первая моя шутка, которая Смолину заходит. Он широко и вроде искренне улыбается. Радость коготками психологической нестабильности сжимает грудь – он меня одобрил!

Качаю головой, запрещая себе триумф. Нашла от чего вилять хвостиком.

– Ты труп! Чертов труп! – орет водитель белой машины почти мне на ухо. – Чертов, сука, труп, Пла-то-ша! – Движок его машины громко шумит.

Радость сменяется паникой. Смолин хищно улыбается и вновь выжимает газ.

Нам все еще красный.

– Высади меня, – начинаю нервничать. – Если намерен гоняться, высади меня немедленно.

– Сидеть! – рявкает он.

Рука, которая потянулась было к ручке, замирает. Сердце, напротив, ускоряется.

– Эй, Смолин, не угробь меня, плиз.

Они с мужиком смотрят на дорогу. Оба сосредоточены, предельно внимательны.

Зеленый.

Я задерживаю дыхание и съеживаюсь!

Белая машина устремляется вперед. Наша – стоит на месте.

Через долю секунды Смолин все же жмет на педаль, и мы плавно трогаемся. Лихорадит меня, впрочем, так, как если бы рванули соревноваться.

– Капец, – выдыхаю. – Капец, блин! Я почти поверила, что сейчас стартанем. И часто такое происходит?

– Регион двадцать четыре, – пожимает он плечами, продолжая держать руль. С какой-то неадекватной гордостью. – Все в порядке, Элина Станиславовна. Я не идиот же. Не бойтесь со мной ездить, у меня не было ни одной аварии на дорогах города.

– А на гонках?

Смолин не успевает ответить: мы равняемся с белой иномаркой. Соревновавшийся с самим собой водитель – явно в бешенстве. Сигналит. Кричит что-то на сибирском матерном, да так, что у меня уши горят. А потом он нас подрезает.

Не знаю каким чудом, но Платону удается затормозить и перестроиться.