Без пяти минут полдень

– Ты серьёзно? – удивилась Мира, её смех тут же стих. – Ты мне желаешь потерять мой смех?

– Тебе это пошло бы только на пользу, фип, – Филипп поднял голову вверх, так он демонстрировал своё крайнее возмущение.

– Вот уж не думала, что ты такой, Фип-Фип! – проверещала белка.

– Это какой же?

– Эгоистичный ты! Вот какой! – сказала Мира и показала язык.

– Что?! – Глаза сычика тут же округлились. – Это я-то эгоистичный?! Это я-то, фип?

– Ну не я же, – Кара повернулась спиной к сове. – И вообще, Фип-Фип, тебе пора спать, как и положено всем совам. Лети в своё дупло.

– Вот как?!

Такая сильная обида вспыхнула внутри Филиппа. Его постоянно дразнили и задевали большие совы, а звери в лесу и вовсе не воспринимали всерьёз из-за малого роста. Мира не была исключением. Сычик заметил тот круглый коричневый предмет, который белка собиралась употребить в пищу. План мести возник тут же.

Филипп сорвался с ветки и, сделав небольшой круг, спикировал, сильно ударив белку в спину лапками. Толчка этого Кара не ожидала и выронила кофейное зёрнышко, успев ухватиться за ветку, чтобы не полететь кубарем на землю.

– Ты что творишь, ненормальный?! – только и успела крикнуть разгневанная белка, а сычик, изловчившись, поймал лапками зерно и полетел восвояси, довольно ухнув.

Филипп устремил полёт к любимому ясеню-светлолисту, где на высоте совиного полёта в толстом древесном теле таилось от лесного мира маленькое, но уютное дупло. Сычик обитал в его недрах уже пятую осень и гордился своим жилищем.

Ясень-светлолист был высоким деревом, но в размерах всё же уступал дубу-отцу, да и считался его младшим братом. Дерево стояло на самой границы Тихого Леса, словно страж, охранявший покой лесного царства. Прямо перед ясенем в группке молодых выпендрёжников-клёнов примостился домик, в котором и проживал писатель Орентий.

В дупле было тихо и тепло, пол жилища утопал в мягкой перине из совиных перьев, нанесённых за лето листочков с ясеня и травинок, высохших до бесцветной желтизны, а также нескольких веточек, которыми Фип-Фип тщательно прикрывал выход из дома, чтобы к нему ненароком не пожаловали незваные гости, когда он спал днём. Ведь сон для любой совы важен, он помогает восстановить силы, растраченные за ночь бодрствования.

Плюхнувшись с порожка в мягкую подстилку, сычик растянулся, расслабив крылышки, и уже хотел было заснуть, но тут вспомнил, что в лапках у него зажат некий предмет, обронённый белкой, которую он толкнул в раздражении. Теперь этот поступок казался Филиппу резким и непростительным, всё-таки совой он был вежливой и воспитанной. На следующее утро сычик решил извиниться перед Мирой.

Но пузатое зёрнышко заинтриговало его, и он решил ещё чуток повременить со сном. Фип-Фип принюхался к зерну, его глазки закрылись, а дырочки носа расширились. Запах был необычный, с горчинкой и дымком, который сова улавливала каждое утро от дома в клёнах.

– Что это? – задумался сычик, почёсывая коготками голову и ероша пёрышки на ней. – Вкусно ли это? Наверное, вкусно, раз Мира собиралась полакомиться им.

Тюкнув несколько раз клювиком по зёрнышку, Филипп решился угоститься незнакомым ему лакомством. В том, что это нечто вкусное, он не сомневался, достаточно было видеть, как старательно белка прятала ото всех этот коричневый кругляш, уже готовясь вонзить в него свои острые зубки.

Несколько точных ударов кончиком клюва и зёрнышко раскололось на пять неравных частей. Фип-Фип скушал их все, тщательно продавив меж створок клювика и проглотив. Вкусовые ощущения были не менее странными – твёрдое и хрусткое зерно горчило вначале, но после наступало приятное послевкусие с кислинкой.

– Теперь спать! – произнёс довольный сычик, тщательно зарываясь в разношёрстную подстилку.

Наконец, устроившись удобнее, Филипп сомкнул глазки и приготовился уснуть. Но не тут-то было. Сон не шёл к нему, как плотнее не смыкал глаза сычик. Бедняга ворочался, зевал, но уснуть не мог. А ведь ему необходимо было выспаться перед ночным бдением.

– Нет, я так больше не могу! Фип, фип, – простонал сычик. – Что же делать? Как мне уснуть?

Филипп решил отвлечься и подумать о чём-нибудь хорошем, что могло его плавно увести мир снов. Он вспомнил прошлую ночь, спящие деревья, легкие струи ветра, ласково трепавшие совиные крылья в полёте. Он вспомнил бескрайность тёмного и чистого неба, облепленного мерцающими блёстками. Эти огоньки отчего-то напоминали сычику совиные глаза, также таинственно сверкавшие, когда лунный свет отражался в них. А какой воздух ночью! Не чета дневному. День собирает по лесу солнечное тепло, крики зверей и птиц, да цветочный аромат. Ночью же настолько тихо, что когда летишь над деревьями, слышишь радостный стук сердца в груди и каждый взмах крыльев слаще песен соловья. А ночная прохлада выдворяет все посторонние запахи, кроме твоего собственного. И цветы не вмешиваются – они давно спят, закрыв до утра свои радужные шапочки. И это ли не благодать?

Сычик заурчал от сладостного предвкушения скорой ночи, но сон всё ж не подступал к его усталым глазкам.

– Да что ж такое! – расстроено фыркнул Филипп. – С этим надо что-то сделать.

Он решил, что за прошедшую ночь не так уж сильно утомился и поэтому не может уснуть. Ведь сон любит уставших. Поэтому сычик посчитал верным выбраться из дупла и полетать немного в пределах ясеня-светлолиста.

Расправив крылышки, Фип-Фип взвился высоко над родным деревом и сделал плавный первый круг вокруг древесной кроны. Когда сычик пошёл на второй заход, то заметил на земле движение. У сов острое зрение и они способны заметить мелкую зверюшку с приличной высоты. А у Филиппа глазки видели очень хорошо. Он различил в примятой траве мышь, не торопливо бежавшую от ясеня в сторону домика. В Фип-Фипе проснулся охотник, и он не раздумывая спикировал вниз.

Масс только что выбралась из-под корней старого ясеня и неспешно направлялась обратно в свой домик-норку. Она только что поругалась с соседом-пауком. Подумать только, чтобы скромный Клай посмел забраться втихаря в её кладовую и стащить коричневое зёрнышко! Сосед называется! Масс не собиралась ему спускать этот проступок, Клай получил своё, чуть не лишившись пары ножек.

В этот самый момент её чуткий слух уловил слабый шелест над головой, мышь еле успела увернуться от острых коготков выставленных вперед совиных лапок. Из-за мыслей о пауке Масс беспечно забыла об опасностях, которые подстерегают на каждом шагу. Но чтобы сова нападала днём!

Мышка побежала наутёк, сычик не отставал, предприняв ещё пару попыток сцапать заманчивую добычу. Но Масс теперь была наготове и ловко уворачивалась от каждого резкого выпада со стороны совы.

Вскоре показался вход в заветную норку, и мышь на ходу нырнула в тёмную ямку сбоку от кирпичной стены дома. Филипп чуть не врезался в стену, так высока была его скорость. Разгорячённый погоней, он подлетел к лазу, где скрылся мышиный хвостик и попытался протиснуть туда свой клюв, но было поздно, добыча скрылась.