Путевой светлячок

– Апчхи! Дайте мне только добраться до своей стаи, эти людишки дорого заплатят за наше унижение, – гневно прошипела Мика, глядя в щель амбара. Не выдержала и в очередной раз громко чихнула.

Оборотница уже полчаса яростно терла глаза и нос, не в силах унять чихание и зуд. Стоило нам появиться в небольшой деревушке, чтобы попроситься на ночевку, как местные жители высыпали на улицу и закидали нас турками – рыбьими воздушными пузырями, заполненными смесью перца и различных пахучих травок, которыми обычно отваживают хищников, повадившихся воровать домашнюю живность – птицу да овец.

Что поделаешь – издалека видно, что мы не люди: слишком характерные у всех троих признаки, отличающие нас от людей. Я шла с гордо поднятым хвостом, помахивая им из стороны в сторону, Мика двигалась с нечеловеческой – звериной – грацией, постоянно шевеля своими смешными, высоко расположенными ушками. Ну, и для полного комплекта – Хем с хвостиком, и рога вот-вот пробьются. Как верно недавно заметила оборотница – весьма примечательная троица. А чуть впереди нас яркой звездочкой летел над землей светлячок-ведун.

В общем, воспользоваться советом Мерита – на подходах к деревне выяснять, как на нас отреагируют, – не успели: в нас полетели турки. Мика, заливаясь слезами, отчаянно шмыгая носом и чихая, недовольно шипела, а вскоре закашляла. Мы с Хемом успели закрыть носы, я сорвала с головы свою косынку, а Хем воспользовался тряпицей-портянкой. И теперь старались дышать через раз.

Агрессивность местных жителей заставила свернуть с дороги и без оглядки бежать огородами прочь, а в спину нам неслись ругань и улюлюканье, подстегивая нашу прыть. Пришлось прятаться в подвернувшемся амбаре, пока несколько парней и мужиков проверяли, покинули ли мы их территорию. Как раз сейчас парочка преследователей с вилами наперевес удалялась от нашего укрытия, да еще громко обсуждала свое отрицательное отношение к оборотням, и вообще – иным! Мерит в очередной раз оказался прав: арути спровоцировали волну недовольства и всколыхнули расовые предрассудки.

Три дня назад, попрощавшись с гномами, я печалилась из-за расставания, теперь же ощущала страх. Первая деревня на пути – и такой прием. Да, пусть она расположена слишком близко к землям арути и оборотней, которые, если судить по Мике, те еще соседи, но сразу кидаться на встречных с вилами…

«Бум, бум, бум…» – раздался монотонный стук рядом со мной.

Повернула голову и с недоумением уставилась на Хема, который стучался лбом о шершавую доску: наверняка решил почесать шишки на месте будущих рогов.

– О-о-о, рогатый, как ты меня достал! – недовольно закатывая глаза, прогундосила Мика.

– Мика, это ты меня достала! – прошипела я, порядком устав их разнимать.

– Да он так громко стучит, что скоро сюда вся деревня сбежится! – возразила страдалица в свое оправдание.

– Ты своим чихом еще больше привлекаешь внимание, но мы же молчим, – уже более спокойно ответила я.

– Да я вообще молчу, – выдавила оборотница и опять громко чихнула.

– Заметно! – тут же ехидно поддела я Мику.

Люди вскоре ушли, и вокруг стало тихо, только куры сновали по амбару, да недовольно клекотал петух. Неожиданно позади нас зашумели крыльями потревоженные птицы, я обернулась и обнаружила, что пока мы с Микой переругивались, Хем исчез из поля зрения. В панике огляделась и увидела пропажу – Хем стоял посреди амбара, держа в руках довольно жирную куру с безжизненно повисшей набок головой.

– Хель, а я нам курицу поймал на обед! – довольно улыбаясь, сообщил мальчик.

Я же в ступоре смотрела на окровавленную куриную шею. Мальчику шесть лет, а он головы сворачивает на раз-два.

– Молодец, демоненок, хоть какая-то от тебя польза, – весело ухмыляясь, похвалила Хема Мика, а потом добавила уже для меня: – Глядишь, из парнишки выйдет толк!

Хлюпая носом, она выхватила из рук Хема курицу и закинула в валявшийся неподалеку старый потрепанный рогожный мешок.

Потом деловито заглянула в другой мешок, стоящий возле двери и чем-то наполненный, зачерпнула оттуда ладонью зерна, проследила, как оно сыплется сквозь пальцы, понюхала и заключила:

– Тоже пойдет! Голод не тетка – съедим, – ссыпала находку в котелок и засунула все в мешок. Потом подумала и добавила еще зерна, пробормотав. – Про запас.

Демоненок тем временем подтащил к ней корзину, в которой лежали очистки вперемешку с небольшими картофелинами. Мика споро выбрала всю целую картошку и отправила, похоже, в уже ее личный, мешок.

– Умница, Хем, такими темпами ты скоро заставишь меня изменить мнение о себе, – весело сказала оборотница.

Мальчик тут же поднял ко мне счастливую и гордую мордашку. Я, испытывая муки совести, выдохнула:

– Мика, ну так же нельзя! Это воровство в чистом виде! А ты еще Хема поощряешь.

Демоненок нахмурился, перебирая пальцами свернутую в несколько колец веревку, которую подобрал возле столба.

– Хем – молодчина. С голоду не помрет в тяжелый год, а вот ты, со своими светлоэльфийскими замашками, того и гляди – сама сгинешь и ребенка угробишь. Ты не у себя в поместье, Хель. И заметь, мы ничего плохого этим людям не сделали, а они на нас с вилами и турками кинулись. Хем – ребенок, мы – женщины, а я еще и беременная, а они… Разве это правильно? Так почему бы нам самим не взять немного зерна и эту картошку, которую они все равно курам отдадут? – Мика выразительно шмыгнула носом и потерла глаза, оправдывая свои действия. – Хотя бы в качестве компенсации за ущерб, причиненный здоровью. Мы мирно шли и ни на кого не нападали… Даже в мыслях не было…

Я все понимаю, но воровать… Мое воспитание буквально кричало о недопустимости подобных поступков, но разум, в такой сложной житейской ситуации, полностью соглашался с Микой. Сейчас по-другому не выжить, и не последнее же мы забираем. Да и полночные глаза Хема выворачивали душу наизнанку: он явно расстроился, что я не одобрила его действия. Отбросил веревку и, подойдя ко мне, обнял за талию и уткнулся носом в живот.

– Ты у меня молодец, Хем, – Мика права. Хотя позже мы поговорим, когда можно брать чужое, а когда – нет, – выкрутилась я, поглаживая черные вихры мальчика.

– О-о-о, Хельвина, прекращай играть в порядочную мамочку. Нам надо отсюда убираться.

Злобно рыкнула на Мику, чувствуя, как смущение заливает щеки, подтолкнула Хема к выходу и, подхватив мешок с нашей добычей – беременным тяжелое носить нельзя, – шагнула следом. Светлячок рванул за нами, только теперь он парил на уровне плеча Хема, словно знал, что привлекать к нам внимание нельзя, а может, просто хотел быть ближе к мальчику.

Мика, снова чихнув, неожиданно схватила курицу, которая имела глупость близко пробежать рядом с нами, и одним ловким движением скрутила ей голову. Я промолчала: одной курицей больше на моей совести или меньше – уже не играет роли. Правда, самое странное – уже на выходе, приметив маленький, удобный в путешествиях, топорик, не удержалась и забрала с собой. Поймав ехидный взгляд усмехающейся Мики, почувствовала, как краска стыда и смущения заливает не только лицо, но и шею.

Да уж, благодаря этому путешествию я изменилась, причем кардинальным образом. Особенно моральные принципы. Как говорится, с кем поведешься… А у меня в спутниках – оборотница и демоненок!

* * *

– О-о-о, пахнет просто божественно, – протянула Мика, глубоко, с благостным видом вдыхая запах будущей куриной похлебки, кипящей в котелке.

На всякий случай мы ушли подальше от недружелюбной деревеньки, чтобы посреди ночи кто-нибудь на вилы не насадил, и теперь кашеварили.

– Ладно уж, сыпь давай, демонское отродье, – с наигранным недовольством скомандовала Хему Мика, видимо, удовлетворившись готовностью курицы.

Мальчик осторожно зачерпнул в ладошки пшеницы из мешка и кинул в бурлящий куриный бульон.

– Эй, осторожнее, а то перевернешь же… – опять привычно зашипела Мика, щуря все еще слезящиеся после турки, а сейчас еще и дымом костра разъедаемые глаза.

Несмотря на нелюбовь к Хему, девушка при каждом удобном случае незаметно учила мальчика чему-нибудь полезному для выживания. За время наших скитаний Дорг научил мальчика правильно складывать костер, чтобы дымок стелился по земле, а не устремлялся высоко в небо, привлекая внимание нежеланных гостей. Мерит рассказывал притчи и сказки, помогая ему делать верные выводы из услышанного. Старый гном и Севаса, и меня, и Хема – всех учил житейским премудростям.

Мика тоже, правда нехотя, делилась своими знаниями и опытом. Как бесшумно ступать, распределяя массу тела таким образом, чтобы скользить по земле ночным призраком. Смотреть не только под ноги, но и успевать бросить взгляд на верхушки деревьев – иногда опасность подстерегает сверху, а не поджидает внизу. Да и пища в виде тех же птичьих яиц может порадовать в раскидистых кронах.

Еще час назад, пока я готовила костер, Мика учила Хема ощипывать и потрошить тушку курицы, затем громко отругала за то, что он бросил внутренности под кустом. Пригрозила, что если на запах крови из кустов выйдет какой-нибудь хищник, она демоненка спасать не будет. Уверена, после такой выволочки мальчик точно наставления оборотницы никогда не забудет. Да и сама я теперь с опаской посматривала на тени, падающие от ближайших деревьев. Мало ли кто из темноты появится…

А сейчас они вдвоем варили похлебку. Мика шаг за шагом показывала, как готовят в походных условиях. Вот и воровать необходимое для выживания тоже оборотница научила, причем и меня тоже. Хотя то, с какой легкостью эту науку осваивал Хем, говорило о природных или, точнее, врожденных способностях… Заставляя задуматься о его расе в целом, учитывая предупреждения Мерита и Дорга.

Вытащив из мешка три деревянные ложки, подошла к ручью сполоснуть, заодно и самой умыться да вымыть руки. На небе уже появилась луна, и сейчас тонкий серп отражался в темной глади воды в небольшой заводи, образованной парой крупных камней и корнями старого дуба.

Закончив, неожиданно поймала в воде свое отражение, по которому все еще пробегали маленькие круги. Оказывается, я похудела: черты лица немного заострились, а большие глаза стали выделяться еще сильнее. Они немного светились в сумерках, не так сильно, как у Мики, но все же заметно. Серебристые волосы светлым пятном выделялись на фоне темнеющего неба. Пока готовили, я сняла жилетку, и сейчас в расстегнутом вороте рубахи виднелись тонкие косточки ключиц, ставшие более заметными из-за потери веса. И так стройная, теперь я казалась до боли хрупкой, тонкой и, в голубоватом свете луны, – словно призрачной. А учитывая природную бледность кожи, меня можно запросто принять за призрак. Дожила! На неупокоенную эльфу похожа стала.

– Хель, ты там скоро? – позвала Мика.

Кинула камешек в свое отражение, оно расплылось, а я пошла к костру.

Наевшись от души, часть похлебки оставили на завтрак. Потом, устроившись спать, лежали и смотрели на звезды. Светлячок по своей яркости сейчас пытался соперничать с ними и по-прежнему висел над демоненком, невольно привлекая к себе мой взгляд.

– Как долго еще добираться до твоей стаи? – спросила Мику.

Девушка помолчала немного, потом ответила: