Всё начинается утром

Ей захотелось снова пройтись босиком по кромке соли и вспомнить то, что с ней случилось в детстве, понять, и она … приподняла подол длинной юбки. Нет, не той цветастой хиппи из спавшего городка, совершенно другой. С удивлением девушка рассматривала свою новую одежду: плотная тканая юбка свободного кроя почти до пят и черно-желтого цвета, в котором просматривался замысловатый рисунок; кофта, связанная из грубой серой шерсти под которой чувствовалась приятная тонкая блуза, на ногах узкая кожаная обувь на манер чешек только с жесткой подошвой. Просто диво дивное.

«Что же случилось с моей одеждой? Забавно. Куда я теперь попала? Что за новый кошмар у меня впереди?». Она озадачено провела рукой по голове, которая была надежно упрятана в странный убор с рюшами и повязанный под подбородком. Кроме того, рука не болела, а все порезы и мелкие ранки пропали и излечились. В лицо дул прохладный влажный ветер и соль в воздухе приятно щекотала нос.

Элен подошла к линии воды, присела на корточки и погрузила ладонь в воду. Головной убор оказался самым что ни на есть обыкновенным чепцом, который в старину носили дамы, черный и с кружевами в виде рюш. Ничего особенного, но зато ветер не так сильно продувал голову. Несмотря на промозглость и суровость края, в который забросило путницу, вода на удивление была теплой и мягко обволакивала пальцы. Не раздумывая, девушка сняла обувь, приподняла юбку чуть выше колен и шагнула в набегавшую пену. До чего же было приятно ощутить пальцами ног расползающийся мелкий песок и мягкий ласковый массаж налетавшей воды. Улыбка сама собой подняла уголки ее рта, глаза закрылись в блаженстве; подставив лицо заходящему солнцу, девушка замерла, глубоко вдыхая свежесть океанского бриза. Что-то позабытое и тревожившее ее с детства вновь было здесь, рядом и еще пара шажков и она точно вспомнит…

Очнулась Элен от пронзительного крика чайки, несущейся во весь опор со стороны водной глади и довольно круто спикировавшей над головой девушки в сторону валунов, окаймлявших берег. От неожиданности Элен чуть не упала на мокрый песок, но сохранив равновесие, рассмеялась забавной проделке птицы. Солнце быстро садилось за горизонт, и нужно было найти достойный сухой ночлег, поэтому, девушка, подобрав юбку, пошла вдоль берега по кромке воды, все еще не желая расставаться с расковывающей легкостью волн, погружая в них при каждом шаге ноги по щиколотку. Пристально вглядываясь, она надеялась углядеть хоть какую-нибудь тропинку, по которой можно было бы пройти вглубь берега, за каменистой грядой окутанного непрерывной линией пышного кустарника, в надежде повстречать людей.

За двумя большими валунами впереди Элен уловила легкое движение и сделала несколько больших шагов с растущим волнением. Не спеша и медленно поправляя чепчик на голове, над камнями возвысилась фигура женщины и замерла, заметив девушку. Элен приветливо помахала рукой и направилась в сторону незнакомки, та же настороженно следила за приближавшейся чужачкой и не выходила из-за валунов.

– Добрый вечер, мэм. Будьте добры, помогите мне, пожалуйста. Я не из этих мест и не имею понятия, где нахожусь. Мое имя Элен Киндмонд. Скажите, что это за место? – Элен интуитивно поклонилась незнакомке.

Та все еще опасливо косилась из-за камней и не отвечала, видимо обдумывая сказанное девушкой. Тогда путница присела на один из ближайших камней, благо ими усыпан был весь берег, и не спеша принялась натягивать на влажные стопы свою нехитрую обувку.

– Красиво у вас тут. – Элен не знала, что еще сказать, чтобы хоть как-нибудь расположить к себе незнакомку. – Мэм, я говорю правду, мне и пойти некуда, а скоро же ночь наступит, если вам не в тягость, то подскажите, хотя бы дорогу к вашему городу. Я была бы очень признательна вам, мэм.

Что-то видимо тронуло женщину в облике пришлой скиталицы или обращение откинуло естественный страх, но она отозвалась:

– Ты заблудилась, дитя? – Заботливо спросила женщина, выглядывая без опаски из-за своего каменного убежища с явным интересом. – Недалеко отсюда за каменной грядой и пролеском лежит наша деревня Остеренд, названная в честь нашей родины, голландской деревушки Остеренд, откуда приплыл мой отец и другие жители. Они и основали здесь поселение и назвали его в память о родной земле.

– Так совсем рядом деревня! Я успею еще засветло попасть под крышу. Это чудесная новость, мэм. Могу ли я узнать ваше имя?

– На счет крыши ничего не могу сказать, нынче народ в деревне неспокойный и не особо жалует чужаков. Ой, что это я! Забыла представиться, Катарина Флорис, мое имя. – Женщина тоже наклонила голову в знак уважения и приветствия.

Элен смогла рассмотреть женщину лучше: длинная черная юбка из грубого тканого материала, такая же кофта с поднятым воротом, чепец черный, полностью скрывавший волосы на голове и завязанный под подбородком. На вид Катарине можно было дать не более тридцати лет, худощавая с загорелым лицом и натруженными жилистыми руками, она сжимала ручку небольшой корзинки, наполовину заполненной травами. Ясные голубые глаза излучали прямоту, простоту и тепло доверия.

– Я издалека, мой город не в здешних краях, а как я здесь очутилась и сама не ведаю. Мне нужен ночлег хотя бы на одну ночь, можете мне помочь? Может, посоветуете какой-то конкретный дом? – Спросила Элен и легкий румянец смущения пятнами выступил на щеках и шее.

– Думаю, что сейчас бесполезно тебе идти в деревню, говорю, нрав у людей стал крут и могут просто отказать в ночлеге даже в единственном постоялом дворе. – Лицо женщины посуровело на мгновение в задумчивости, но вновь смягчилось. – Но можешь у меня остановиться на ночь. Я все равно живу на отшибе, и мне не помешает компания. Заодно расскажешь про свой город и края, откуда родом. Мне очень интересны места, где я не была и вряд ли попаду когда-нибудь.

Катарина ласково улыбнулась и сразу помолодела лет на десять. Элен уже и не ждавшая, что ее вот так запросто пустят на порог дома, да еще и на ночлег, благодарно закивала и предложила помочь нести корзину с травами. Женщина, смеясь, согласилась, говоря, что ноша легкая, но видя смущение и порыв новой знакомой, передала ей в руки плетеную и правда легкую поклажу.

Путницы пробрались меж тесно соседствовавших валунов, отторгнутых когда-то древним океаном и лежавших в хаотичном порядке, белея словно кости первых земных людей, на неприметную узкую тропинку и поднялись выше по ней к широкой каменистой тропе, вдоль которой росла редкая растительность на скудной почве. Элен шла рядом с Катариной и слушала историю ее жизни.

Задолго до появления Катарины на свет Божий ее молодые, полные сил и энтузиазма родители вместе с другими отважными людьми из деревни Остеренд переплыли океан в поисках лучшей жизни. Местечко, на которое они высадились после странствия, приглянулось им, и было решено основать поселение именно там, а чтобы как-то унять гнетущую тоску по родине, поселение из двух с половиной десятков неуклюжих домиков получило имя родной деревни – Остеренд.

Мужчины были отменными рыбаками, а берега оказались богатыми разнообразной рыбой, что весьма благотворно повлияло на жизнь поселенцев. Некоторые из жителей привезли с собой домашний скот, который разросся с годами и обеспечивал необходимыми продуктами селение. Со временем деревушка разрасталась, место первичных неказистых изб теперь занимали просторные добротные дома, огороженные крепкими заборами. У каждой хозяйки имелся рядом с домом небольшой огород под зелень и овощи; так как почва была больше каменистая и малопригодная под хозяйственные нужды, на телегах с удаленных участков была натаскана плодородная земля и смешана со скудной. А через пару лет удалось наладить сообщение с другими, близлежащими вдоль берега селениями, что позволило установить торговлю, приносящую существенную прибыль всем жителям.

Ровно через три года после высадки людей на берег у Питера и Беатрисы Хеммес родилась долгожданная дочь, которую назвали в честь бабушки Беатрисы – Катариной. Она стала единственным ребенком у любящих и заботливых родителей, так как Беатриса, застудившись позднее зимой, более не могла зачать. Отец души не чаял в своей дочурке, обожал ее всем сердцем и потакал любым капризам, а мама не могла долго быть строгой с ней и всегда умилялась проделкам дочери. Девочка росла умницей и послушной, больше всего на свете она любила родителей и делала все, чтобы им угодить.

Но был и недоброжелатель у семьи Хеммес – Абель ван Клеве. Вместе с Питером Хеммесом и группой рыбаков Абель выходил в море. Но разлад прошел меж закадычными друзьями, когда Абель, подпавший во власть алчности, высказался за неравный раздел улова: он считал, что большая часть промысла должна доставаться главам поселения, а их было несколько человек, среди которых были Питер и Абель. Отец маленькой Катарины же напротив, всегда на равных делил улов, а присваивание себе большей доли посчитал делом постыдным и лишенным чести. Между друзьями вспыхнула ссора и они разошлись недругами. Со временем Абель стал верховным главой деревни и полностью контролировал рыбный промысел, отчего разбогател. Питер же вышел из управления и отдалился от промысла, выходя на своей лодке в одиночку.

Пересеклись пути бывших друзей снова, когда Катарина ходила в невестах. Девушка была юна, весела и прекрасна, а поэтому женихи постоянно вились неподалеку. Влюбился в нее и старший сын Абеля, и, несмотря на запрет отца, просил руки красавицы. Но, увы. Сердце Катарины уже занял юный рыбак Николас Флорис и девушка отказала незадачливому претенденту. Питер уважал мнение дочери и ее выбор, Николас понравился отцу девушки характером, смелостью и порядочностью, и не смотря на то, что парень был сиротой, вскоре была сыграна свадьба, после которой Катарина с мужем переехали в дом на отшибе селения, который юноша только отстроил, и это был самый лучший дом для влюбленных, несмотря на недостроенность и необустроенность быта новоиспеченной семьи. Абель же еще более возненавидел семейства Хеммес и Флорис и через многие года выплеснул злобу с лихвой.

Молодожены же зажили счастливо в своем уединенном домике, который с годами превратился в уютный, надежный, с аккуратным забором и обихоженным огородиком. Но судьба снова решила испытать Катарину. Десять лет назад от эпидемии гриппа скончались обожаемые ею родители. Горю девушки не было предела и лишь Николасу удалось удержать разум любимой жены от надвигавшегося крушения. Спустя два года, после кончины родителей, у них родилась дочь, которую окрестили Анной, и в семью Флорис вновь возвратилось счастье.

Но все благополучие рухнуло, когда девочке исполнилось шесть лет. Николас вместе с другими рыбаками вышел на промысел, но погода резко ухудшилась, и налетевшей волной его и двух мужчин смыло за борт. Спасти никого не удалось, а тела сгинули в бушующем потоке. С того времени прошло два черных года для Катарины и ее дочки. При жизни отца и мужа старый Абель не осмеливался обижать женщину, но оставшись без поддержки родных, уже ничто не могло оградить несчастную от его накопленной ненависти и злобы. Особенно помутился разум старика после того, как скоропостижно скончался его старший сын и незадачливый жених Катарины, сгорев за одну ночь от таинственной лихорадки незадолго до появления Элен. В смерти своего первенца винил он дочь бывшего друга, ведьмой называл ее, и не было никого, кто бы мог его вразумить.

Катарина еще девочкой от матери научилась искусству травоведания и в совершенстве знала свойства всех растущих в этой местности растений. Но старый Абель ван Клеве настроил всю деревню против несчастной вдовы, выставив ее колдуньей. Люди, крестясь, обходили Катарину стороной, а если и обращались за помощью, то обычно под покровом ночи, чтоб не испортить репутацию. Единственный человек в деревне, кто не гнушался общества и дружбы травницы, была престарелая Мария Бриль. Жила она на другом конце деревни одна, так как ее единственные сын и внук пали жертвами того злосчастного гриппа, который унес жизни родителей Катарины. Вдова с дочерью постоянно навещали Марию, помогали по хозяйству, а та в свою очередь считала их за родных и любила.

Тяжело было жить Катарине, но она не жаловалась, у нее была дочь, ради которой она сражалась с жизнью каждый день. Одно лишь огорчало женщину: из-за негатива со стороны людей местные детишки не играли и не общались с ее дочкой, и это сказалось на маленькой Анне. Аннушка, так звала ее мать, росла замкнутым и тихим ребенком, хотя была очень доброй и отзывчивой девочкой. Любви и уважения к своей дочурке желала Катарина со стороны жителей деревни, лучшей доли хотела для дочери.

***

Вот что поведала женщина Элен пока они шли по тропе, усыпанной мелкой каменной крошкой, выйдя в лесной пролесок. По пути их обогнала небольшая группа рыбаков, спешащих домой с уловом. Мужчины в напряженном молчании обошли женщин, перекрестясь, и, не по-доброму пялясь на Элен, словно на чумную, а затем, прибавив шагу, быстро скрылись из виду.

Наконец, прошагав еще немного, в стороне от тропы на достаточном удалении показался дом травницы. По удобной дорожке, выложенной мелкой галькой и сокрытой от дороги травой ростом по колено, женщины подошли к домику. Это был небольшой, но добротный и крепкий на вид дом в один этаж высотой с вытянутым чердаком и окрашенный в темно-синий цвет; вокруг ограждением высился частый забор, поблекший от солнца и времени и давно нуждавшийся в покраске. Катарина распахнула калитку забора и пропустила вперед свою новую знакомую и в этот самый момент открылась дверь дома и оттуда вылетела навстречу маленькая девочка.

– Мамочка! Мамочка! – закричала тоненьким голосочком девочка, но увидев незнакомку, она остановилась, как вкопанная и замерла.

– Все в порядке, Аннушка, эту госпожу зовут Элен и ее не нужно бояться. – Улыбаясь, мать подошла к дочери и та прижалась к ней, обхватив ручонками за ноги.

Катарина ласково погладила дочь по пепельно-русым волосам, непослушным, выбившимся из двух маленьких косичек. Элен приветливо улыбнулась девочке и подмигнула, но та застенчиво спрятала лицо в юбке матери.

– Тебя долго не было. Я уж хотела идти за тобой, мамочка. – Тихо шептала Анна, уткнувшись в подол материнской юбки. – Я соскучилась.

– Дорогая, ты же знаешь, что я в это время всегда возвращаюсь домой. – Катарина нежно взяла ладонями детское личико, повернула вверх и, наклонившись, поцеловала лобик.

Девочка улыбнулась и счастливая обняла мать еще крепче, у Элен защипало в носу от такой картины.

– Аннушка, возьми у нашей гостьи корзину и отнеси ее на кухню. Я потом разберу ее. – Катарина погладила еще раз по голове дочь. – Не бойся ее, она не из деревни. Ничего плохого не сделает тебе.

Девочка недоверчиво глянула в сторону Элен и медленно отстранилась от матери. Девушка протянула корзинку, продолжая улыбаться, а Анна рывком схватила корзинку и побежала в дом, не оглядываясь.

– Не обижайся на нее, Элен. Слишком много ей досталось от местных. Слишком много одиночества для маленького ребенка. Слишком. Вот и растет дикаркой. Но пошли в дом. Сейчас будем ужин готовить.

У гостьи не нашлось ответа, все слова зажало тисками в горле.

Преодолев пару низеньких, но крепких ступенек, женщины прошли через широкую мощную дверь внутрь. Дом изнутри оказался на удивление прост. Сразу за входной дверью располагалась достаточно просторная кухня с высоким окном и внутренними ставнями; проход через кухню дальше в дом был сквозной и не имел двери, за ним располагались друг напротив друга две комнаты, которые служили спальнями для хозяйки и ее маленькой дочери. Напротив кухонного окна стоял массивный стол из темной древесины, испещренный за время службы царапинами от домашней утвари, за которым вполне могли усесться десять человек, не тесня друг друга. Как потом призналась хозяйка, они с мужем мечтали о большой семье, которая бы собиралась за этим столом, но Господь распорядился иначе.

На деревянном стуле стояла корзина с травами, которую поставила Анна, поспешно скрывшись в своей комнатке. Катарина любезно предложила свою комнату гостье в полное распоряжение. Элен была смущена такой доброте и открытости, ведь в своем мире она очень редко видела такое проявление добра со стороны людей.

У горящего очага, обложенного ровными белыми камнями, позаимствованными когда-то с берега, величаво лежал большой черный кот и пристально взирал на каждого вошедшего в дом. Его нисколько не пугали искорки, вылетавшие из мерно танцующих язычков пламени, он попросту их не замечал, как и то, с какой грацией в дымоход уходил сизый клубящийся дым.

– Какой кот! – Вырвалось у гостьи.

– Это наш Мистер Мурлыка. Так его Аннушка прозвала. Уж не знаю, где она нахвататься могла таких обращений, а уж услышать и подавно, ведь и не с кем ей особо то. Говорит, он сам ей имя подсказал. Маленькая фантазерка.

– А у вас здесь очень хорошо натоплено. – Гостья поспешно стянула чепец и взъерошила вспотевшие волосы, вдова последовала ее примеру.

– Аннушка у нас ответственная за огонь в доме, когда я отлучаюсь по делам. Они с Мистером Мурлыкой поддерживают огонь. Кот несколько раз нас предупреждал, когда угли выкатывались на пол, а она помогает мне поддерживать пламя в очаге, подкидывает дрова. Иногда, правда, может перестараться, как сегодня. – Хозяйка подошла к запотевшему окну, по которому стекали маленькие ручейки влаги, и приоткрыла одну из створок, впуская вечернюю прохладу, взволновавшую очаговый дым и того, кто его сторожил. – Она у меня такая умница, самостоятельная и помощница. Моя маленькая гордость.

– А вы ее гордость.

Наскоро помыв руки, женщины приступили к приготовлению ужина: Элен вызвалась почистить и отварить картофель, Катарина сходила в огород за зеленью, потом спустилась в подпол и принесла оттуда засоленной рыбы, которую уложила в блюдо. Анна все-таки вернулась на кухню и резала хлеб, украдкой поглядывая с интересом на незнакомку. Когда картофель сварился, его размельчили ножом в кастрюле, смешали с маслом и зеленью и подали к столу в красивом темно-синем глубоком блюде с белыми звездами по окантовке. Хоть еда была проста и не прихотлива, у Элен потекли слюнки при одном виде легкого пара, исходящего от ароматной картошки.

Все трое уселись близко и Катарина с Анной склонили головы в благодарственной молитве. Затем был роздан хлеб и каждый брал из блюда себе картофеля, сколько желал. Тоже проделано было с рыбой, вкуснее которой Элен еще не ела. Кота тоже не забыли, в миску было отложено достаточно рыбы и Мистер Мурлыка с кошачьим достоинством и благодарным урчанием, отужинал с людьми. Покончив с едой, Катарина разлила в изящные фарфоровые чашечки густой черный кофе, который сварился к тому времени. Элен пребывала в некоем блаженстве: сытный вкусный ужин, а теперь обволакивающий изнутри теплом кофе, словно колдовское зелье, погружали в расслабленное состояние покоя.

Делая маленькие глотки и смакуя на языке терпкий привкус божественного напитка, девушка рассказывала неторопливо хозяйке о своем доме, семье и стране. Катарина иногда перебивала ее и задавала много вопросов, но в целом беседа шла размеренно и плавно. Маленькая Анна уже не жалась около матери, а облокотившись о край стола, с жадным интересом ловила каждое слово гостьи, которой явно не боялась, а временами даже осмеливалась задавать вопросы и, получая на них ответы, то улыбалась, то удивленно открывала рот. И Элен ловила себя на мысли – как можно было не любить этого милого чистого ребенка с ясными светлыми глазами, с веснушчатым личиком, курносым носиком и задорными полураспустившимися косичками? Как?