Кира

«Узнаю тебя в твоей мятежной неповторимости, дорогой мой Ленинград», – улыбнулся Сергей Дмитриевич.

Он вдохнул полной грудью этот чистый воздух.

Предупредительный таксист распахнул дверцу машины перед пассажиром, осведомившись о маршруте, лихо развернулся на площади и помчался по Невскому проспекту.

– Из Москвы? – поинтересовался водитель.

– Да, был в командировке, – рассеянно ответил Сергей Дмитриевич.

– Как столица поживает?

– Ах, отлично. Москва как Москва. Неповторимо красивый город все же.

– Да, – улыбнулся таксист. – Был я в Москве. Знаете, что меня поразило? Кремль! Это же надо такую красоту создать. Какие чувства надо было иметь, чтобы так построить этот кремль! Оставили наши предки такую память о себе! Что наше поколение после себя оставит? Будут ли наши правнуки нами восхищаться так?

Сергей Дмитриевич был удивлен неожиданной темой разговора.

– Да вы, молодой человек, философ! – заметил он.

– Да нет, – вдруг смутился водитель. – Я так думаю, можно много чего не знать и не понимать, а вот красивое чувствовать – это каждый может. Красота, она красота и есть! – и, вконец смутившись спонтанностью собственных суждений, замолчал.

– Отчего же вы замолчали, молодой человек? Это очень интересно. Говорите, что значит чувствовать красоту? Что для вас, к примеру, красота?

– Я не очень образован, – серьезно сказал таксист, – но для меня красота – когда то, на что я смотрю, соответствует всему тому, что этот предмет окружает. Ну, например, высокая синь неба, Нева спокойно несет свои воды, белые облака плывут в небе и отражаются в реке, по которой плывет белый пароход. И этот пароход дополняет картину, которую вижу я, и украшает ее. А если вдруг вместо парохода будет плыть какая-нибудь коряжина, она все испортит. Ну, я не знаю, смог ли я объяснить, как чувствую…

– Да, – сказал Сергей Дмитриевич. – Вы отлично это сделали, и то, что вы сказали, сейчас очень важно для меня.

Машина притормозила.

– Мы приехали, – сообщил водитель.

– Рад был познакомиться, – Сергей Дмитриевич протянул молодому человеку руку, назвав себя.

– О! – еще больше смутился таксист. – А я слышал о вас. Вы ведь архитектор и выступали в защиту памятников старины, которые новые власти хотели снести. Да?

– Да, это так.

– Спасибо вам, – вдруг горячо сказал водитель. – Многие думают, что простому народу все равно, стоит, к примеру, Сокольнический Собор или нет. А нам не все равно. Он должен стоять, потому как строил его простой народ, и в нем – надежда вечная на лучшую жизнь!

«Вот уж поистине никогда не знаешь, что испортит и что улучшит настроение», – думал Сергей Дмитриевич, поднимаясь по широкой лестнице в свою квартиру. Этот случайный разговор действительно порадовал его. Он как бы разрешил внутреннюю проблему старого архитектора, освободив от сомнений в правоте активной деятельности по защите памятников старины. Они нужны народу и это – главное.

Первым, кого увидел ректор института, входя в вестибюль, был Рим Грановский. Рим взволнованно сразу же пошел навстречу Сергею Дмитриевичу.

– Мы так ждали вас, Сергей Дмитриевич, так ждали.

– Что за нетерпение, молодой человек? Чем вы хотите меня порадовать?

– Сергей Дмитриевич, это очень важно, кроме вас никто не сможет сейчас во всем разобраться и помочь.

– Ну-ну, что же такое страшное произошло, голубчик мой? – пропуская Рима в кабинет, спрашивал Сергей Дмитриевич.

– Именно страшное. Артёма арестовали.

– Что-о-о?! – Сергей Дмитриевич поднялся со своего места и завис над столом. – Что вы сказали, молодой человек? Артём?!

– Да, мы до сих пор ничего не знаем, мы в полном неведении.

Ректор грузно опустился в кресло.

«Как же так? Лучший студент, блестящий выпускник. Талантлив. Великолепно талантлив! Чушь, чушь. Бред!»

– Когда его арестовали? – Сергей Дмитриевич уже листал свою записную книжку, лихорадочно разыскивая нужный номер телефона.

– Три дня тому назад.

Дверь кабинета широко распахнулась, вошел проректор по учебной части Иван Капитонович Кнутов:

– Наконец-то, Сергей Дмитриевич… О! И уже посетители? Так рано? Мне необходимо срочно с вами поговорить. Молодой человек, надеюсь, зайдет позже?

Сергей Дмитриевич кивнул Риму:

– Зайдешь позже. Мне все равно еще нужно звонить…

Иван Капитонович устроился в кресле напротив и, закуривая трубку, обронил:

– Этот юноша видимо интересуется судьбой друга?

– Иван Капитонович, ты что-то знаешь?! Рассказывай!

– А что я знаю? Картина вырисовывается не очень для нас благоприятная. В институте свила гнездо группа, скорее всего, троцкистского направления…

– Я попрошу вас, товарищ Кнутов…

– А я вас попрошу! – вдруг побагровел Иван Капитонович. – Это благодаря вашему либерализму у нас в кузнице советских специалистов стала возможна такая подлость.