Второй шанс

– А как: она любит, он принимает ее любовь. Правда, помнишь, как он раньше за ней ухаживал? Так по взрослому, по – мужски, с цветами, ресторанами, поездками. Мы с Мишей этот период пропустили. Зато сейчас все наверстываем, наверстываем. Думаю, так даже лучше.

– И, что? Вы абсолютно друг друга не ревнуете? – задала Света вопрос, который мучил ее со вчерашней ночи.

– Может, я отревновала уже его в далекой юности? Мне кажется, что ревность – это от слабости, когда не чувствуешь под ногами опоры, не веришь, прежде всего, в себя…, – Таня задумалась и надолго замолчала.

– Это как? – не поняла Света.

– Ну, вот я верю в свою любовь. И в то, что она способна защитить нас с Мишей и нашу семью. Я на многое могу пойти ради нашего счастья. Поэтому и чувствую себя сильной и не боюсь измены. Да и Мише я верю. Зачем об этом говорить? Вот ты, веришь, что в твоей семье никогда не случится ничего плохого?

– Верю, Тань! Верю в то, что будет только лучше. Хотя и сейчас я всем довольна.

– Значит, так и будет. Про закон притяжения читала? К хорошему обязательно притягивается хорошее. И мы сами программируем нашу жизнь.

От уверенного тона подруги и ее жизнеутверждающей философии Свете стало спокойней на душе.

«Справимся мы со всякими Сваровски. Не смогут они разрушить наши семьи».

Василиса

Василиса всегда была уверена в муже, в их завтрашнем дне. И от этого ее жизнь казалась всегда наполненной солнцем, даже если питерские тучи лежали на головах.

Вокруг них, Юрьевых, трещал мир, рушился бизнес у друзей и знакомых, не выдержав сурового слова «Кризис»; распадались семьи, менялись жильцы в соседних домах. А у них все оставалось стабильно, спокойно и благополучно.

Однажды Василиса случайно услышала разговор Кирилла с его давним приятелем Вадимом. Тот просил одолжить ему крупную сумму денег, говорил, что Кирилл – его последняя надежда. Но ответ мужа ее испугал. Кирилл веселым, бодрым голосом спросил Вадима, помнит ли он закон джунглей, который вывел Киплинг? «Каждый сам за себя, дружище»!

Вадим еще дал Кириллу шанс остаться человеком, проговорив, что он и сам понимает, что в кризис сложно найти свободные деньги. Но Кирилл подачу не принял, а стал разглагольствовать, что он собирается расширять свой бизнес.

– Я заказал отборных бычков в Австралии. Буду свои стада выращивать. У мясного короля, должны быть и свои королевские стада. Подстраховаться никогда не поздно, а то вдруг ограничат ввоз мяса. А простои стоят денег и немалых.

Позже, Василиса спросила у мужа, не боится ли он, что может также остаться с протянутой рукой, и никто не захочет прийти к нему на помощь?

– Успокойся, дорогая! Я с юности знал, чем надо заниматься в этой стране, когда стоял с матерью в очереди за колбасой. Люди могут экономить на курортах, спорте, одежде, парикмахерских, даже на лекарствах, – но без еды человек просто не выживет. Поэтому мой бизнес стабилен и надежен. А от всяких попрошаек будем отбиваться. Не бойся, Васька! С голоду мы уж точно не умрем. В крайнем случае, если обвалятся все торговые сети, будем продавать мою колбасу на рынке с лотка. Сделаю тебя старшим продавцом.

Но с какого – то времени Кирилл стал угрюмым и замкнутым, он похудел и осунулся, объясняя это сложностями в создании нового бизнеса, привычно рассказывая о своих планах. Стада, молочные фермы, даже кожаное производство – одна его задача перекрывала другую и на все нужны были деньги.

– У Кирилла Юрьева и его семьи должно быть все самое лучшее: и жизнь и бизнес, – потрясал он кулаками перед кем – то невидимым.

Но грандиозные планы далеко не всегда могут воплотиться в жизнь. И жизни все равно, кто их строит: юный студент или король, прочно сидящий на своем троне.

В одно несолнечное утро, трон пошатнулся, и король остался голым.

– Вась, нам надо уехать, – хмуро проговорил Кирилл, когда они, как – всегда неторопливо завтракали, сидя на летней веранде.

– Ты же знаешь, я всегда готова, – кивнула Василиса. – А куда и на сколько?

– Не знаю, – глядя перед собой, тихо ответил Кирилл.

– Это как? А что брать с собой из вещей? – удивилась Василиса.

– Боюсь, что с основными вещами мы будем вынуждены проститься.

– Кирилл, толком объясни. Я что – то ничего не понимаю.

– У нас нет больше дома, нет машин, нет моего завода по переработке мяса. Нет элитного стада. Ничего у нас нет, Васька. Только ты, да я, да Сашка с Ванькой.

– Кирюша, ты что? Ты же всегда мне говорил, что твой бизнес самый надежный, что человек ел во все времена…

– Я и сейчас это всем говорю. Только вознесла меня моя гордыня под самые облака, Васька. Думал, все смогу, все выдержу, всех вокруг пальца обведу. А обвели меня. Знаешь, зависть страшное чувство способное из серенького сморчка создать могучего монстра.

– Это ты сейчас о ком?

– Да был у меня дружок Ленька Павлов.

– Я знаю Леню, он хороший парень.

– Был. Всегда восхищался моей семьей, моим бизнесом. Говорил, что готов подставить плечо, если я оступлюсь. А подставил ногу…

– Расскажи, Кирилл… – попросила Василиса.

– Да, что рассказывать? – вдруг взорвался на крик Кирилл, а потом сел и закрыл лицо руками.

– Ты уже давно мне ничего не рассказывал. Думаешь, это правильно? Я же твоя жена, у нас семья.

– А тебе нужна была моя правда? – взглянул на нее Кирилл, но, вздохнув, начал рассказывать. – Первая партия бычков не смогла перенести качку и большая часть погибла. Это потом выяснилось, что на страховке решили сэкономить и на перевозке. Когда океан штормит, дешевле выходит. Но это, впрочем, были копейки, я имею ввиду потерю племенных бычков и телок. Другая партия была остановлена на таможне и выяснилось, что ветеринарный контроль ну никак не может впустить коров в Россию из – за подозрения на бешенство. И все мои коровки подлежат уничтожению. Причем за мой счет. С поставками мяса началась засада, а завод останавливать нельзя. Те, кто раньше умолял купить у них мясо, взвинтили цену раз в пять.

– Но это не могло так подорвать твой бизнес.

– Это пошатнуло, – скривился Кирилл. – Подорвали кредиты, которые я брал на строительство ферм, молочного завода, кожаных фабрик.

– А ты, что все эти стройки в одно время запустил? – ужаснулась Василиса.

– Ну, да! Ленька Павлов убедил меня, что так будет выгодней. И я брал под залог завода, потом под залог дома, потом под залог будущих строек.

– Кирюша, но так, же нельзя?! Ты же всегда был осторожен и точно знал, где можно рисковать, а где нельзя.

– Голова закружилась, Вась. Павлов так красочно расписывал, как мы будем собирать золотой песок с нашей продукции. Он так убедителен был. Показывал свои международные проекты, у истоков которых он стоял. И, которые вышли теперь на недосягаемый уровень. Я поверил ему, понимаешь?

– Я так понимаю, что Павлов не рисковал ничем?

– Правильно понимаешь. Мало того, это он перекупил мои недостроенные фермы и оставшееся стадо. И теперь дает интервью по телику, как собирается возродить элитные породы рогатого скота.

– А как ему это удалось? – на Василису вдруг напало безразличие, словно она смотрела на все это со стороны или видела сон, который скоро закончится, а за окном снова будет солнце.

– Когда фермы были почти закончены, выяснилось, что мощностей для подключения сложного оборудования нет абсолютно. Просто стоит сарай в чистом поле. Хочешь, барин танцуй в нем, хочешь, каток заливай на зиму. А чтобы коров держать, свет им давать, тепло, аппараты подключать, – об этом и речи быть не может. Нету в области таких мощностей. Я, естественно, в бешенстве. Ведь проект был подписан и деньги чиновники приличные себе в карман положили за каждую подпись. На бумаге все было, а в натуре ничего. И тут на арену выходит душка Павлов. Добрый и бескорыстный человечище. Мы, говорит, колхозникам, какие остались, ферму эту продадим; им, как колхозникам мощности выделят по программе возрождения коллективного хозяйства, а потом мы у них все перекупим. Но дело это тонкое и если узнают, что сам мясной король замешан, то сразу заподозрят и сделку нашу развернут.

– Путано объясняешь, – вздохнула Василиса.

– На деле еще путаней было.