10 лет счастья

В прозрачных ящиках аккуратными стопками лежали кусочки кружев с бантиками и застежками.

– Ну как? – с гордостью спросила она.

– Белье у тебя роскошное, а вся эта униформа тебе не подходит. Конечно, если это не цель отпугнуть от себя большое количество народа.

– Да что… да кто ты?

– Ты, кажется, просила у меня совет? – он посмотрел на нее строго, высоко подняв одну бровь.

Она молчала.

– Садись! – приказал он.

Она послушно присела на большой круглый пуф, заинтересованно глядя на него.

– Если не хочешь стричься, я сделаю тебе прическу. У тебя есть лак для волос?

Она указала подбородком на закрытую полочку. Он укрыл ее пеньюаром, немного посмотрел на отражение в зеркале, причесал. Потом быстро отрезал несколько прядей волос, превратив их в косую челку.

– Ты зачем мне челку сделал? Мне это не идет! – воскликнула она.

Он, молча, не обращая внимания на ее крики, зачесал волосы назад и завернул красивым валиком на затылке. Пара шпилек, взмах баллончиком с лаком и она оказалась совсем другой. Отошел, полюбовался на свою работу и на тот эффект, который произвел.

Она, открыв рот, смотрела на свое отражение, ощупывала лицо, ставшее немного вытянутым.

– У тебя есть серьги с черным жемчугом, я видел. Они очень подойдут к такой прическе. Теперь твоя одежда… это сложнее. Совершенно не обязательно так себя затягивать. Ты делаешь себя только толще. Посмотри, какая ты стройная в этом халатике, хотя он не затягивает тебя, так как эти костюмы.

– Но на работу – то в халатике не пойдешь? Есть же дресс код, в конце концов.

– Да кто его придумал – то? Так, ладно. Надевай этот жакет, эту юбку…

– Она же от другого костюма и в ней я похожа на бабку. Никогда ее не любила.

– А сапоги у тебя есть на высоком каблуке? – он прошел к полкам с обувью и выбрал высокие замшевые сапоги.

– В них не очень удобно, – поморщилась она.

– Нужно, чтобы было красиво. Надевай.

Она скинула свой халат, совершенно не смущаясь своей наготы. Порылась на полочке с кружевами.

– Начни с сапог, – хрипло попросил он.

Она удивленно посмотрела на него, но потом поняла и медленно натянула длинные сапоги. Стоя перед ним в одном кружевном белье и сапогах, она вызвала у него такое сильное желание, что во рту пересохло, и закружилась голова.

– Осторожно, помнешь мою прическу, – пискнула она.

– Исправлю, – задыхаясь, прошептал он.

Сапоги снять не успели, получилось все быстро и стремительно, но обоим понравилось.

– Если ты так будешь одевать меня каждое утро, то нас уволят с работы, – промурлыкала она.

– Почему? – удивился он.

– Опаздывать будем.

– Ну, тебя – то не уволят. Это же твой банк.

– Теперь мой, а был папин. Все, чем я владею, я обязана своему папе, ну и моим скромным способностям. Знаешь, – вдруг сказала она, – я буду называть тебя Боб.

«Хорошо не Бобиком».

– А я тебя – Бабина, – просто ответил он.

– Почему Бабина – то? – удивилась она, – в смысле – бабища?

– Фу! – поморщился он. – Альбина – Бабина.

– Нет, Бабиной я быть не хочу. Лучше – Биной. Меня так папа называл.

«Моя кличка, остается без изменений! Так угодно барыне!»

Его телефон трезвонил не переставая:

– Вовыч, ты куда пропал? Звоню тебе все утро, – обрадовался Олег.

– Да я тут не один, – неопределенно проговорил Владимир.

– Надеюсь, ты сейчас не с нашей банкиршей? Я видел, ты с ней уехал. Что молчишь?

– Я сейчас с очень классной теткой, – тихо проговорил Владимир.

– Ну, тогда я спокоен. А то банкирша большая любительница мужского пола. Только она всех выбрасывает через неделю, пообещав златые горы. А потом этих бедолаг даже на работу не принимают. Как использованные….

– Ну, давай, Олег! Мне про банкиршу неинтересно!

Некоторое время он стоял, опустив плечи, пока не услышал за спиной шуршание.

Она подошла к нему высокая, с гладкой прической, в ушах поблескивали серьги с большими зеленоватыми жемчужинами. Маленький черный жакет и зеленая расклешенная юбка сделали силуэт стройнее. Он одобрительно кивнул:

– Девушка, можно с вами познакомиться?

Она смущенно улыбнулась.

– Снимаю шляпу, мой стилист! Ты – лучший!

А дай мне совет насчет моего новогоднего наряда. Только честно!

– А ты еще сомневаешься в моей честности?

Она скрылась в своей необъятной гардеробной, и через минуту появилась, держа в руках нечто зеленое и в оборках.

– Еще норковая накидка… – неуверенно произнесла она, следя за его реакцией.

Он удивленно вскинул брови, потом закрыл рот ладонью.

– Это костюм елочки? – выдохнул он.

– Это наряд для Новогоднего бала в Мариинке!.. Я так понимаю, что мое платье тебе не понравилось…

– А это платье?!

– Ну, да. Зеленый – тренд сезона и воланы тоже.

– Понятно, стилист постарался. А тебе самой нравится? Ты чувствуешь себя красавицей, принцессой?

– А я никогда себя так не чувствовала. Ни в школе, ни в институте. Нигде!

– Так, времени у нас мало, поэтому будем торопиться! Собирайся, я отвезу тебя в магазин, хотя трудно что – то стоящее подобрать тридцать первого декабря.

– Я не планировала поход по – магазинам. Сегодня меня приводят в порядок профессионалы.

– Как хочешь, – холодно пожал он плечами. – Я хотел сделать из тебя красавицу. Ладно, госпожа, засиделся я в вашем царстве, пора! У меня тоже планы на сегодняшний вечер.

Он быстро вышел из комнаты и тут же услышал за спиной торопливые шаги.

– Поехали! Только придется тебе еще раз поработать моим шофером! Согласен? Ненавижу предпраздничные пробки.

Он сделал вид, что немного огорчен, взглянув на часы.

– Поехали! Если ничего не найдем в одном магазине, то дальше не поедем, смысла не будет.

* * *

– А ты откуда про этот магазин знаешь? – немного ревниво спросила она. – Цены здесь явно не для кошелька охранника.

– Из прошлой жизни, – хмыкнул он. «Не делай добра – не получишь зла! – это про меня».

– Тебе самой что – то нравится?

Она неопределенно пожала плечами, и направилась к стойке с похожими платьями в оборках.

– У тебя уже есть один карнавальный костюм. Примерь это.

В руках у него была длинная шифоновая юбка и небольшой золотистый лиф с жакетом.

– С ума сошел! Хочешь, чтобы я была похожа на матрац в этой юбке?

– Почему матрац? На каблуках ходить не пробовала? Вот, кстати, неплохие. Иди, надевай, время идет! Мне тебя еще причесывать!

– А стилист? – направилась она в кабинку.

– Отдохнет! Кудряшки тебе еще успеет накрутить в следующем году.

Из примерочной вышла роскошная женщина, она широко улыбалась, и было ощущение, что ей хочется кружиться или громко кричать.

– Я всегда считала, что такую длину могут надевать только высокие и стройные. Нет, у тебя явный талант! Иди моим персональным стилистом! Я тебе буду хорошо платить!

«Хорошая шутка – персональный стилист! Видимо, я увлекся в своем стремлении сделать этот объект лучше!»

– Я подумаю, – произнес он.

– Спасибо тебе! – ласково пропела она, когда покупки были оплачены и упакованы в глянцевые пакеты.

– А это тебе подарок от меня! – протянул он ей еще один пакет.

– Подарок? Зачем? – явно смутилась она.

– Новый год! – улыбнулся он, потом наклонился к самому ее уху и прошептал: И за волшебную ночь!

Она покраснела, опустив низко голову.

– Спасибо! Спасибо тебе за все! А что здесь?

– Одна очень стильная вещь! Я подумал, что тебе это должно подойти. Только сразу не выкидывай его, обещай!

Она счастливо вздохнула:

– Я никогда не чувствовала себя такой красивой. А какую прическу ты мне сделаешь? – произнесла она капризным голоском маленькой девочки.

– Я тут подумал, может, и правда – пусть твой стилист работает? А мне надо еще подарки купить на Новый год и смокинг.

– Что? Смокинг? А ты где справляешь? – произнесла она ревниво.

– Ну, – пожал он широкими плечами, – пригласили в одно место. Стой, вот как раз то, что нужно.

В витрине стоял красавец – манекен в идеальном смокинге.

Это был чистой воды блеф. И денег у него не было на этот костюм, и костюм был не нужен, но очень уж хотелось утереть нос этой банкирше.

Две длинноногие скучающие продавщицы явно оживились, почувствовав клиента. Оценили быстрым взглядом количество пакетов с известными брендами, дорогой рысий полушубок, оживленную даму и красавца в дешевом костюме. Ситуация была ясна и понятна.

Но он сделал вид независимый и строгий, немного осадив скрытые улыбки.

– Девочки, быстро подберите мне приличный смокинг, рубашку и бабочку.

Она притихшая опустилась на диван и снова погрузилась в свои нелегкие думы.

«Давай, соображай скорее! – торопил он ее. – Уйдет объект!»

Ах, как он был хорош в дорогом костюме! Девчонки притихли в восхищении. Она подняла на него свои маленькие глазки и застыла. Силилась что – то сказать, но губы не слушались свою хозяйку.

– Почему я не слышу одобрения в свой адрес? Или тебе безразлично? Беру! – бросил он продавщицам.

– Я тоже хочу сделать тебе подарок на Новый год и за нашу ночь, – сказала она громко. – И это не обсуждается!

– Прекрати, – поморщился он. – Это выглядит ужасно! У меня есть деньги на этот костюм.

– Я сказала – это подарок! Я не знаю, где ты собирался встретить эту ночь. Может, в компании своих веселых длинноногих подружек? Но я приглашаю тебя со мной на бал. Будешь моим кавалером. Там довольно мило, а если надоест, то мы всегда сможем убежать.

Она говорила все торопливо, глядя на его пуговицу. Было видно, что она смущена и волнуется.

«Наконец – то! – мысленно возликовал он. – А я уже подумал, что придется встречать Новый год в этом смокинге, где – нибудь в подъезде!»

– Хочешь мороженое? – тихим хриплым голосом спросил он.

– Мо…мороженого? Я не ем…, но люблю.

– Мы с тобой сегодня не завтракали, если ты не забыла. Я тебе куплю один шарик сорбета. Идем!

Они спустились в кафе.

Прическу он сделал сногсшибательную. Ему самому понравилось это творение, а уж про нее, и говорить нечего. Она долго охала, разглядывала себя со всех сторон, потом расплакалась.

– Ты чего? – он подошел и нежно обнял ее, прижав к себе.

– Наверное, ты – волшебник! Ты превращаешь меня в принцессу. Я всю жизнь мечтала быть красавицей. Меня так только папа и называл. Только он один и верил, что я красивая.

– Конечно, ты – красивая. Только глазки тебе сейчас накрашу правильно, и повезу тебя на бал. В карете поедем?

– «Бентли» водить умеешь, принц?

– А что там сложного? Руль и четыре колеса.

– Ну, в принципе – да! – согласилась она весело.

Все это действительно было красиво. Как в кино про шикарную жизнь. Только теперь он сам был участником этого фильма. Сколько раз он примерял на себя эти образы. Он – в шикарной машине, в идеальном костюме. Правда, в мечтах рядом с ним всегда была длинноногая блондинка с утомленным взглядом, а не это подобие красоты. Но, что – же делать, если все блондинки сами мечтают о красивой жизни, ничего не имея за душой?

Пройдя мимо телекамер, журналистов и праздношатающихся зрителей, у которых не было заветного приглашения на самый престижный бал года, он попал в красиво украшенный театр.

В большом фойе стояла пушистая ель, витали ароматы изысканных духов, слышался веселый смех. Многие дамы были одеты в зеленые цвета, – тренд сезона, – и от этого их наряды больше походили на униформу.

– Альбина, это ты? – к ним подскочила одна из униформисток. – А я все смотрю, и не могу понять.

– Это – я! – счастливо засмеялась она.

– Эдик явно расстарался. – Во взгляде незнакомки читалась зависть.

– А это не Эдик, это… – она запнулась, осеклась, не зная, как продолжить.

– А кто? Кто у нас появился такой талантливый, который…, – теперь замолчала незнакомка, вопросительно тряхнув кудряшками. Но смысл ее фразы был очевиден.

Потом она перевела взгляд на Владимира, и открыла рот, забыв, что надо делать дальше: завидовать, спрашивать, восхищаться. Но Альбина, подхватив своего кавалера под руку, быстро пошла к стойке с шампанским.

– Ты не знаешь, как меня представлять, поэтому так стремительно удалилась? – спросил он насмешливо.

Она залпом выпила бокал с искрящимся напитком, который ей предложил одетый в ливрею официант.

– Да, я не знаю, кто ты в моей жизни, еще не поняла.

– Скажи, что я твой новый роман.

– Роман…повесть, – она взяла второй наполненный бокал.

«Ах, вы еще сомневаетесь?» – его разозлило ее сомнение. Он уже почувствовал себя комфортно в этой красивой жизни, и не собирался уходить из нее. Раздумывая несколько минут, он решил покинуть ее прямо сейчас, чтобы она побежала за ним, умоляя остаться. Ничто так не удерживает женщину, как унижение и пренебрежение!

Но тут раздался голос, приглашающий дорогих гостей к новогодним столикам. Все оживились, задвигались, загудели, и потекли стройным потоком в зрительный зал.

Их стол был почти у сцены: «Чем выше был ранг приглашенных, тем ближе к сцене находился столик». Он узнавал известных политиков, спортсменов, журналистов. Он был среди них!

Концерт его утомил, хотелось зажать уши и не слышать этих арий, этого оркестра. А балерины с их изогнутыми ногами и мускулистыми руками, не шли ни в какое сравнение с девочками – стриптизершами. Сводило зубы от всей этой классики: «Ну, кто так развлекается?! А может, это только на людях, при телекамерах? А у себя они слушают громкий шансон или подпевают Стасику Михайлову?»

Он посмотрел на лица окружающих: «Думаю, все так и есть! Вон как им скучно, зевают с закрытыми ртами, украдкой глядя на часы! Богема! Удрать бы сейчас в клуб! А может?…»

– Бина, тебе хорошо? – тихо спросил он.

Она удивленно подняла брови.

– Давай, сбежим?!

– А куда?

– Туда, где весело!

Она растерянно посмотрела по – сторонам, на сцену, где пытались порхать балерины и кивнула. Он поднялся, взял ее за руку и повел через весь зал, не обращая внимания на недоуменные, завистливые взгляды. Несколько человек тоже поднялись и стали пробираться к выходу.

«Я был прав!»

* * *

Он подъехал к своему клубу на шикарном серебристом «Бентли», где когда – то работал. Откуда уносил в банке еду или остатки выпивки. Где удавалось подцепить на ночь щедрую подвыпившую тетку. Он всегда безошибочно определял тех, кто будет возвращаться в одиночестве, в пустую квартиру.

Тетка ему была не нужна, ему хотелось поспать в нормальной постели, принять душ в чистой ванне, неторопливо выпить кофе утром.

– Вован? Ты? – за стеклянной дверью стоял слегка оплывший вышибала Гарик.

Радостный взгляд Гарика вскоре потух, когда он заметил припаркованный автомобиль.

«И тут зависть! Только на другом уровне! У кого щи пустые, а у кого жемчуг мелкий! Так, кажется, моя бабка говорила? А еще она советовала остерегаться этой самой зависти».

– Гарик, не подумай ничего такого, – задушевно обняв вышибалу, проговорил Владимир. – Это только работа! Барыня пожелала веселья. А у меня сегодня смена, как и у тебя, брат. Выручай, надо два места.

«Брат», облегченно выдохнул.

– Для тебя, Вован, всегда сделаем. Я ж помню, как мы с тобой вместе в сарае жили!

– Ну, я и сейчас сарай снимаю, только адрес сменил.

Гарик суетливо провел пару в темный холл. Там висел густой дым, пахло сладко, голова сразу пошла кругом, гремящая музыка окружила, проникла внутрь, запульсировала в животе.

Альбина испуганно озиралась. Он сжал ее руку, прокричал в самое ухо, чтобы она услышала:

– Подожди, сейчас тебе понравится!

Их провели к маленькой сцене, поставили на столик два бокала с шампанским:

– За счет заведения!

На сцену вышли трое накаченных парней, одетых в Дедов Морозов, заиграла Новогодняя мелодия и парни принялись кружиться и размахивать маленькими елочками. К ним прибежали Снегурочки в голубых шубках. Музыка сменилась на более медленную, и кружение стало замедляться. Вот один из Дедов Морозов, утер варежкой лоб и сбросил шапку, вместе с бородой. Потом подошел к своей Снегурочке и снял с нее пушистую ушанку.

Музыка заводила и уносила. На сцене уже творилась настоящая вакханалия из обнаженных тел и елочек. Он посмотрел на нее. Она не отрываясь, глядела на сцену, тяжело дыша, облизывая губы.

– Привет, Вовик! Как тебе нравятся наши новые танцоры? – к их столику подошла администратор Жанна.

Вот с кем у него был самый страстный и бурный роман. Но она вышвырнула его из – за девчонки – танцовщицы. Приревновала! Сама потом локти кусала, рыдала в подсобке.

Он напрягся: «Бабы – существа злопамятные! С чего бы ей с ним разговаривать?»

– Хорошо работают ребята. Береги их, а то разберут по – клубам.

– А мы о каждом как о родном заботимся!

«Явно, что – то задумала! И на Альбину не смотрит, как – будто ее и нет здесь!»

– А ты свой танец еще помнишь? Тебя тут долго вспоминали твои поклонницы! Стариной не тряхнешь?

И повернулась, не дожидаясь его ответа. Включив микрофон, который держала в руке, на весь зал объявила:

– Господа! У нас в гостях, лучший стрип – танцор всех времен и народов, неподражаемый НЛО! Давайте его попросим исполнить один танец! Пусть покажет свой космический стриптиз!

Зал взорвался, заорал, захлопал.

«Сука!»

Альбина смотрела заинтересованно, но сидела молча! Он боялся, что она сейчас убежит, не вынесет позора, но она только кивнула, показывая на сцену.

«Ну, что?! НЛО, так НЛО! Смотрите! Всем одиноким самкам посвящается!»

Он медленно прошел на сцену. Стоя в свете софитов в своем смокинге, – он был неотразим. Заиграла его музыка. И он начал танец! Некоторое время он просто стоял, ожидая аплодисментов.

Музыка действительно была космической, но такой, от которой хотелось плакать или предаваться сумасшедшей любви.

Потом он стал раскачиваться медленно и томно, будто пытаясь взлететь. Но что – то мешало ему оторваться от этой крошечной сцены. Может, эта черная бабочка или ладно сидящий пиджак? Нет?! Рубашка, – это она мешает. Как – бы раздумывая, он начал расстегивать пуговицы, ощупывая свой торс, в поисках крыльев.

А космический темп нарастал, и народ уже топал и повизгивал, и подбадривал, прося и требуя.

И вот уже расправлены плечи, и распахнуты руки, и закрыты глаза в ожидании полета.

И он медленно расстегивает свой новый ремень, который еще пахнет дорогой кожей, и брюки падают к его ногам, но осталось еще что – то, что держит его на этой земле.

Зал замер, он какую – то секунду раздумывал, протягивая руки, но потом, как прежде, погас свет, а когда зажегся, он стоял на сцене абсолютно обнаженный. Всего секунду онемевший народ смотрел на освещенный силуэт, а потом тяжелый пыльный занавес упал на сцену, переливаясь искусственными звездами.

Зал охнул, потом грянули такие аплодисменты, что казалось, провалится пол или обрушатся стены. Когда он появился в зале в своем костюме, ему снова зааплодировали. Он, махнув всем рукой, подошел к ней. Она молчала, только пристально вглядывалась в его лицо.

– Ну, что? Теперь можешь называть меня – «Знакомым стриптизером», если хочешь. Имя НЛО было у многих на слуху несколько лет назад.

Она продолжала разглядывать его.

– А почему ты для меня это не танцевал?

– А я не смешиваю работу с личной жизнью.

– Скажи, куда тебя отвезти, где ты хочешь, продолжить встречать Новый год?

– Ой, – она стала оглядываться по – сторонам, – мы же пропустили Новый год, мы с тобой не чокнулись, не поздравили друг друга.

К ним подошел официант с двумя бокалами шампанского: «За счет заведения!» – тихо проговорил он.

– Еще бы! – воскликнул Владимир, высоко поднимая бокал.

Ему уже нравилось ее смущение, и было все равно – повезет она его в свой дом или оставит здесь.

* * *

Он давно понял, еще в далеком детстве, что порок намного притягательней тихой добродетели. Пороком интересовались, разглядывая его исподтишка с потными ладонями. К нему тянулись с горящими глазами. А мимо добродетели проходили спокойно. «Это же добродетель! Что в ней интересного? Так и должно быть!»

Порок всегда давал себя угадать. По ярким краскам, веселым глазам, каким – то особенным жестам, по запаху…

От его мамы, любимой, красивой мамы, всегда пахло так изумительно, так волнующе. Он никогда не хотел, чтобы она уходила, такая ароматная, в белых круглых бусах на загорелой шее. Он обхватывал ее колени руками, а она звонко смеялась, разжимая его пальчики.

Рядом с его мамой всегда было много народу. В основном, это были мужчины. Они приходили в дом с бутылками, иногда совали Вовке конфеты. В доме становилось весело и оживленно. Вовке нравилось это ощущение праздника.

Маму по – всякому называли в поселке. Некоторые названия ему нравились, он их не понимал, но ему нравилось, как они звучат. Особенно, ему нравилось слово: «порочная». Оно было какое – то манящее, обещающее что – то интересное. И во рту так приятно перекатывалось.

Однажды бабушка услышала, как он произносит это перед зеркалом, и ударила его по губам. Вовка долго плакал. Было не больно, но плакать все равно хотелось.

Вечером бабушка собрала чемодан с вещами, села с Вовкой в автобус и уехала к сестре – старенькой бабе Марфе, в деревню.

Мама примчалась к ним на красивой машине, сразу наполнив избу своим запахом. Она что – то кричала бабушке, плакала, прижимая к себе ревущего за компанию Вовку. Но бабушка только молчала, глядя на свои узловатые сухие руки. А потом произнесла слово, которое так нравилось Вовке: «Порочная!»

Мама оттолкнула от себя притихшего Вовку, выбежала из избы и уехала на красивой машине.

Больше он ее не видел. Она никогда к ним не приезжала. А он долго ждал ее, ковыряясь в пыли и вздрагивая при звуке мотора.

* * *

Он смотрел на нее и видел, как она борется со своими чувствами. Ее тоже притягивал порок. Ей хотелось быть с ним, но девочке, воспитанной в приличной семье, не разрешается водиться с такими плохими мальчиками. Она разглядывала пузырьки в прозрачном бокале.

– Тебя отвезет домой водитель. Это надежный парень. Не бойся! – наконец сказал он. – С Новым годом, Бина! – он поднял свой бокал и сделал глоток.

Она, наконец, посмотрела ему в глаза, он поднялся, весело подмигнул ей, наклонился и как – бы, случайно чмокнул ее в шею, чуть ниже мочки уха. Она дернулась, удивленно посмотрела на него, но он уже отходил. Шел быстро и легко, лавируя между тесно стоящими столами, пожимая чьи – то руки, целуя чьи – то губы. Он не оглядывался. Он исчезал из ее жизни, а заодно и из своей такой сладкой и беспечной.

Через минуту к ней подошел высокий угловатый парень с лицом, покрытым угревой сыпью и длинной челкой падающей на маленькие блеклые глазки.

– Альбина Николаевна, я отвезу вас домой, если вы устали, – произнес парень, склонив перед ней голову.

Ему он был не конкурент!

Она тяжело поднялась, ища его глазами, он следил за ней из темного угла холла, но решил, что не выйдет.

– Что, ловишь свою золотую рыбку? Опять стратегию разрабатываешь? – его обдало запахом горькой полыни, сладких духов и желания. Жанна провела пальцем по его щеке, губам. – Как тебе идет смокинг!

Он взял ее прямо здесь, в холле за колонной. Не боясь, что их увидят. Ему было плевать на всех, и на эту суку – Жанну. Он вымещал на ней свою злобу и свое желание очутиться снова в огромной ванне, больше напоминающей бассейн.

Напоследок он укусил ее за шею, Жанка хрипло вскрикнула, и впилась своими длинными ногтями в его спину.

«Порвет еще костюм, дура!» – подумал он, зло отстраняясь.

– У меня никого не было лучше тебя! – проговорила Жанна задыхаясь. – Не уходи, Володя! Пойдем, выпьем! Твоя все – равно уехала! А, может, к нам вернешься? Не родился еще второй НЛО…

Это Жанка тогда предложила ему делать стриптиз. Он пришел официантом наниматься и его даже приняли. Но Жанка заметила, как он смотрит на парней из стрипа, смущаясь и волнуясь. С какой завистью вглядывается, как они считают щедрые чаевые, как садятся в шикарные авто заведенных, хихикающих теток, как приходят утром с загадочными улыбками и хвастаются дорогими подарками. Все это и притягивало и пугало, но Жанка подтолкнула и он пошел.

Пошел, преодолевая стыд и омерзение перед сытыми, упакованными бабенками, сующими доллары в узкие мужские плавки. Но уже через месяц ловил кайф от своего танца и от веселого женского визга и от потных ладошек с зелеными бумажками и от того чувства силы, с которым он манипулировал залом, заставляя его стонать и топать, и кричать. Он сам придумал свой номер и костюм и подобрал музыку, от которой переворачивалось все внутри. Случайно услышал в машине.

На Жанку он тогда внимания не обращал, она была не его полета, слишком проста для него такого космического. А она решила все по – своему. Утянула в свои расставленные сети, заманила постоянным домом с горячей ванной, куда щедро плескала пушистую пену, пекла его любимые блинчики, ужины устраивала со свечами. А уж в постели отдавалась вся без остатка, сводя его с ума своей энергией и страстью. Ни стыда не было, ни запретов, ни зажимов. Ох, Жанка, Жанка, сама не знала, что хочет от него, от себя, от жизни. Приревновала, устроила скандал на весь клуб, обвинив его во всех грехах и святости, выгнала без выходного пособия. Даже вещи свои забрать не дала из квартиры.