Сказ о белокурой сиртя

Андрей никогда близко не подходил к оврагу, и сейчас, пробираясь по изумрудной тропке вслед за Бездюльком, удивлялся его красоте: оба крутых склона поросли не сорняком, а короткой свежей травой, белым махровым шиповником и какими-то белыми пятилистными цветочками, названия которых Андрей не знал.

Они шли по оврагу минут десять, потом он стал более мелким, стены укоротились, и они втроем вынырнули в густом малиннике, в самой его гуще, и опять-таки изумрудной тропкой вышли к болоту, обнесенному кольями с натянутой колючей проволокой, чтобы местные коровы, собаки и – упаси Бог – дети не зашли на гиблое место. Там, где рос дикий непроходимый малинник, забора не было. Бездюлёк остановился на берегу болота, затянутого ряской, и сказал:

– Вот здесь тропка через б-б-болото.

Андрей не видел никакой тропки, только топь, кочки, густые заросли ивняка.

Бездюлёк засмеялся и хлопнул в ладоши, и тут же на болоте обозначилась изумрудная тропа, такая же, какой шли по опасному оврагу. Тропа тянулась далеко, пропадала в ивняке.

– Домой иди той же тропой, как сюда шли, н-н-никуда не сворачивай. Не боись: не заплутаешь. Это н-н-наша тропа, ее никто, кроме нас с тобой, не в-в-видит. Теперь только мы, ты да еще один человек о ней знают, для других – здесь глушь непролазная, – Бездюлёк посмотрел на ошарашенное лицо Андрея и добавил, – чай, мы из шаманского рода, м-м-мужик. Ну, бывай пока…

Бездюлёк взял из рук Андрея шоппер и шагнул на тропу. Он сделал несколько шагов, повернулся к Андрею и сказал:

– Никому про нас в деревне отнюдь не говори, мы тебе д-д-доверились. В сумерках отнюдь по лесу с м-м-мамой не шастайте. И за заднюю калитку не выходите, – Бездюлёк двинулся дальше, но снова обернулся, – и собаку не пускайте.

Бездюлёк махнул рукой.

Андрей окликнул его:

–Сиртя! – тот снова обернулся, – ты, если что, приходи к нам, ничего, не стеснишь.

– Спасибо, м-м-мужик.

– Андрей я.

– Мы знаем, мужик, – и Бездюлёк пошагал не оглядываясь.

Андрей смотрел, как он скорым шагом идет по тропинке, а та следом за ним сворачивается, и между Бездюльком и Андреем вновь возникает топь, покрытая ряской. Они с Варнаком постояли несколько минут у края болота, а потом повернулись и пошли назад по изумрудной тропке. Варнак бежал впереди, не сворачивая с нее, Андрей шел за ним. Пройдя какое-то расстояние по оврагу, Андрей оглянулся и увидел, что позади у него никакой тропы не было, и роскошного шиповника тоже не было, и маленьких белых цветочков, только бурелом.

Дома он долго думал, рассказывать ли Ольге о тропинке, о разговоре с Сиртей, и, в конце концов, рассказал: он всегда делился с женой своими мыслями, и впечатлениями, и сомнениями. И сейчас, рассказывая жене, он удивился, насколько рассказ его звучит нерационально и невозможно, словно все случившееся было не наяву.

Ольга выслушала внимательно, не перебивая мужа и не переспрашивая, как она обычно делала, если чего-то не понимала или удивлялась чему-то.

– Ну, и что об этом думать? – Андрей вопросительно посмотрел на Ольгу.

– Не знаю, Андрюша. Правда, не знаю. Но если все это правда, то и Убырь –правда, и он где-то рядом бродит. По ночам. По лесу нашему бродит, Андрей. Там люди каждый вечер: и гуляют, и на пробежке. Надо предупредить…

– Оля, ты как себе представляешь? Вывесим объявление, что по лесу в сумерках бродит мертвец? И потом: я сказал Сирте, что никому не расскажу о нем.

– Никому и не надо. Можем сказать, что видели в лесу медведя, этого будет достаточно, чтобы выход в лес перекрыли. Конечно, егеря понаедут, могут на Сиртю нарваться… Но другого выхода я не вижу … Нам не надо ничего объяснять, ты гулял с собакой в лесу и встретил медведя, ничего больше. Давай, Андрей, звони уже…

– Кому?

– Председателю общества, он лучше знает, что делать…

– А как же Сиртя? Мы не сможем оставлять ему продукты: ручей тоже перекроют.

– Сиртя жил здесь без нас и поживет еще немного, пока ситуация не прояснится, а потом мы снова будем носить ему продукты. Звони, Андрей…

И Андрей позвонил. К вечеру прибыли егеря, опросили Андрея: где он видел медведя, большое ли животное. Искали в лесу, следов медведя не нашли, зато нашли другие, огромные, пугающие.

По дачному поселку и в деревне развесили объявление о запрете посещения леса, вдоль лесной дороги установили запрещающие знаки, дорогу патрулировала национальная гвардия. На другой день егеря обнаружили недалеко от дороги растерзанную косулю, и меры усилили. Ольга держала Варнака теперь днем в вольере, а ночью забирала в дом. И, уезжая с дачи, они всегда брали собаку с собой, в городскую квартиру: в лесу все чаще находили растерзанных деревенских псов, а по ночам людей будил жуткий вой и жесткий металлический скрежет, словно в лесу ломали старую ржавую конструкцию и никак не могли сломать. На медведя это похоже не было, но люди старались думать, что это медведь, так было легче.

Глава 3. Потери

В конце июля Андрей и Ольга улетели на юг. Андрей давно уже собирался сделать жене такой подарок: поездка к морю, – но всегда что-то мешало отдохнуть по-человечески. И не до отдыха было ему всю его жизнь, по крайней мере с тех пор, как он после школы уехал из дома искать лучшей жизни.

Андрей Синичкин приехал в большой город из маленького казахского городка учиться. В последний год в школе он никак не мог выбрать будущую специальность, хотел стать то историком, то строителем, и одна мечта сменялась другой, как в калейдоскопе: он видел себя то начальником строительства, то профессором истории, сидящим за массивным дубовым столом и что-то пишущим дорогой ручкой. Вообще-то Андрей был лентяем, учился в школе кое-как, но если начинал интересоваться каким-то предметом, тот ему давался легко, без напряжения, и он считал, что так же легко, без напряжения, добьется в жизни всего, чего захочет по-настоящему…

…Поезд в большой город прибыл рано утром, и Андрей дал себе ровно один час на окончательное решение: родных в городе у него не было, но можно было сегодня же заселиться в общежитие для абитуриентов, лишь подав заявление в приемную комиссию института. Вопрос: какого? Мысли в голову не шли, он устал от дороги, от последнего разговора с матерью, растившей его в одиночку после нелепой смерти отца и теперь оставшейся совсем одной в маленьком городишке, приткнувшемся к подножию гор: мать все уговаривала Андрея поступить в местный техникум, чтобы потом работать здесь же, на обогатительной фабриук, но Андрей не соглашался, не хотел просрать (он так и сказал матери) свою жизнь и свои мечты, вот только бы знать точно, в чем они заключаются. В конечном итоге поступил он очень просто: купил в газетном киоске карту города и посмотрел, где находятся институты. То место, где был педагогический, ему понравилось больше…

Ольгу Андрей встретил в институте и выделил среди девушек сразу же, едва увидев ее в толпе однокурсниц. Она перешла на четвертый курс, когда он поступил на первый, и училась на филфаке. Познакомились они на студенческой вечеринке, но дальше дело не пошло: за Ольгой ухаживал какой-то Хмырь в летной форме, красиво ухаживал – с подачей раздолбанного «Москвича» к парадному входу в институт, с цветами и даже с предложением руки на глазах у изумленных однокурсниц у того же парадного входа. Шансов у Андрея против такого соперника было немного, но Ольга за Хмыря не вышла. Кто-то говорил, что Ольга отказала Хмырю из-за нехорошей истории с его бывшей женой, ходили тоже слухи, что родители Хмыря запретили ему жениться на Ольге под страхом лишения наследства, потому что ее родители были самыми обычными людьми и не гребли деньги лопатой. Как бы там ни было, финал Ольгиного романа совпал с окончанием ею института, и Андрей потерял ее из вида.

Через три года он и сам закончил институт, распределения уже не было, ничего уже не было, Андрей с трудом нашел себе работу в школе, пока на полставки, а там – видно будет. К тому времени он давно уже выписался из институтского общежития и жил у своего однокурсника. Ну, как жил: ночевал у него на кухне, потому что сам однокурсник проживал в своей однушке с девушкой, врачом-ветеринаром, двумя собаками и попугаем. Андрея он, понятное дело, не гнал, но тот и сам понимал, что нужно съехать. А куда? Он даже домой, в Казахстан, вернуться не мог: там все рухнуло тоже, мать тщетно пыталась продать свой большой дом, из-за которого и умер отец Андрея, надорвался на постройке, толком и пожить в нем не успел, а сейчас денег, которые давали матери за дом с огромным, ухоженным садом, не хватало даже на комнату на окраине большого города. Но Андрей все равно сказал: продавай, будет еще хуже, вообще сбежишь, отдав все казахам за спасибо.