Подарок Мэрилин Монро. Смертельный аромат №5

Вглядываться в собственное отражение.

Любоваться высокими скулами, вздернутым носиком, огромными глазами и пухленькими губками.

Думать о том, что теперь полным ходом идут съемки нового фильма; что роман с Ивом Монтаном, закрутившийся во время работы над картиной с символичным названием «Давай займемся любовью», доставил много сладких минут.

Думать о чем угодно, только не…

О нет, нет!

Неужели опять начинается приступ паники?! Перед глазами словно начинают мелькать кадры из фильмов, собственное прошлое чередуется с невероятно страшными кошмарными видениями. А еще отовсюду могут раздаться чужие голоса…

Мэрилин прищурилась, пытаясь разглядеть в зеркале собственное лицо, – но видела уже лишь искаженные яростью черты Артура.

…Господи, Господи, Артур Миллер!

«Я долго думал, надо ли мне жениться на Мэрилин Монро. Бесспорно, она красива. Однако эта женщина глупа, мне не о чем говорить с ней. Да, Мэрилин слушает мои речи открыв рот. Но что будет потом, когда мне это осточертеет?!»

Он написал эти строки в своем дневнике. И оставил тетрадь на самом видном месте. Должно быть, дневник не прятался совершенно сознательно – чтобы жена его обнаружила, и долго рыдала, и глотала таблетки…

Артур Миллер оказался настоящим сукиным сыном! А ведь он производил такое приятное впечатление; казался надежным, как банковский сейф! Кто бы мог подумать, что такой высокий рост, и интеллигентские очки, и умные монологи на самом деле маскируют редкостного ублюдка!

После знакомства с ним подумалось: вот он, наконец, тот мужчина, который сможет дать счастье. Он напишет сценарий для фильма, он станет хорошим отцом будущих деток, он позаботится о деньгах. И можно будет наконец не волноваться по поводу кучи проблем; сняться в паре оглушительно успешных картин; родить дочку, а лучше – двух. И потом просто чувствовать себя счастливой женщиной…

Это счастье – оно выстраданное и заслуженное.

За него заплачено горькими слезами двадцатилетней Нормы Джин, послушно снимающей трусики, едва только семидесятилетнему продюсеру Шенку захочется с ней позабавиться. Норма Джин умирает от отвращения, чувствуя несвежее дыхание престарелого любовника. Но бизнес есть бизнес. В этой игре такие правила. Можно отказаться их принимать. Постараться стать верной женой, вернуться к Джиму Догерти, развод с которым оформлен совсем недавно. Вернуться к нему – и что? Опять терпеть эти нудные разговоры о хозяйстве? «Поменяй занавески, Норма Джин. Почему у нас опять текут краны, а ты все снимаешься для обложек журналов?! Чем строить глазки фотографам, лучше водопроводчика вызвала бы!» Очень интересные темы для бесед! А еще Джим Догерти хочет кувыркаться в постели по нескольку раз на дню. От его грубых движений никакой радости, только внутри все болит. Поэтому да пошел этот Джим Догерти куда подальше! Попользовался молоденькой красоткой – и будет с него. Надо самой устраивать свою жизнь, самой пробиваться. Хотя ради этого и приходится терпеть престарелых любовников…

Старичок Шенк не подвел, пристроил молоденькую фотомодель в актрисы, на «Коламбиа Пикчерз». Отдельное спасибо таблеткам, погружавшим в сладкое полузабытье в тот момент, когда к нежному телу тянутся холодные влажные стариковские руки, усыпанные пигментными пятнами. Без пилюль ничего бы не вышло. Секс и так премерзкое занятие, а уж со старым любовником – никакие нервы не выдерживают. Хорошо, что пузырек затуманивающих сознание пилюль всегда поблизости…

Итак, в актрисы все-таки пристроили.

Свершилось!

Первый фильм – дороже, чем первый мужчина. Название у картины не очень романтичное – «Ужасная мисс Пилгрим». А у роли-то, у первой роли начинающей актрисы Мэрилин Монро вообще ни имени, ни названия. Может, попытаться ее окрестить как-нибудь по-своему? Например: «Девушка у телефона»? Камера только на пару секунд фиксирует испуганные глаза хорошенькой блондинки, сжимающей в руках телефонную трубку. Толком и разглядеть-то ничего нельзя, так быстро исчезают те кадры. Однако эту малюсенькую сцену переснимали миллион раз! Едва только в лицо начинал бить прожектор света – рот Мэрилин кривится, челюсть перекашивает. Режиссер, узнавший, что контракт с «Коламбиа» заключен всего на полгода, вздыхает с облегчением. Недолго мучиться? Он думал, что избавится от неумеющей играть милашки? Это напрасно! У милашки на этот счет имелись свои планы. Реализовать их было сложно. Но, как всегда, цель оправдывает любые средства. Важен только результат. Все остальное – не имеет значения…

О том, что преподавательница по актерскому мастерству Наташа Лайтесс неровно дышит к хорошеньким девушкам, в Голливуде все знали. Да и горящие страстью темные глаза женщины лучше всяких слов говорили: «Мэрилин, Норма Джин, стань моей, и ты не пожалеешь, я сделаю все для тебя».

При виде ее тонких рук с длинными пальцами и четко очерченных губ в голову все время лезло: «Нет, ну не может же женщина быть хуже старика?! Старички слабенькие, пока они станут хоть на что-то годны – семь потов сойдет. А с женщиной не надо, наверное, мучиться долгими ласками. И потом, у Наташи так красиво подстрижены волосы. Она меня порекомендует своей парикмахерше! На аренде квартиры опять-таки можно сэкономить. Гонорары пока небольшие, приходится считать каждый доллар…»

Наташа учила играть.

Понимала ли она, что играют прежде всего с ней?

Наверное, понимала. Глупой Наташу никто назвать бы не мог.

Она действительно поселила у себя симпатичную блондиночку, томно говорящую: «Да, я совершенно точно что-то к вам испытываю, но мне нужно время для того, чтобы осознать свои чувства». И при этом прекрасно отдавала себе отчет: уроки актерского мастерства – единственное, что по-настоящему интересует Мэрилин.

Она проводила с новой ученицей все свое время, работала с утра до ночи над ее пластикой, артикуляцией, мимикой – и осознавала: благодарности не будет. Эта высокая худая брюнетка обладала уникальным чутьем, позволявшим угадывать успех и отдельного актера, и фильма в целом. Конечно же, она сразу поняла то, что еще никто, кроме нее, понять не мог: Мэрилин ждет слава, ошеломляющая, оглушительная. Но как только на небосклоне Голливуда взойдет эта новая звезда – старые друзья мгновенно утратят для нее свою важность, влияние. Ведь в этой жизни так много всего интересного: люди, фильмы, города. Надо двигаться вперед, не стоять на месте. Использовать те возможности, которые предоставляются, – и тут же забывать о них, искать новые. Увы, Мэрилин так устроена. Ее сущность – движение вперед. Задерживаться нельзя, Мэрилин – река, а что станет с рекой, если вдруг замедлится плавный, но неуклонный ход воды?..

Наташа Лайтесс была умной женщиной. Она все понимала. Но ничего не могла с собой поделать. Просто влюбилась. Тонула в сладком омуте своих чувств, надежд, желаний…

Такая отчаянная любовь не вызывала ответных чувств.

Почему-то наоборот: чем добрее и великодушнее поступала Наташа, тем больше Мэрилин хотелось унизить свою преподавательницу актерского мастерства.

«Никто не должен видеть твоих переживаний и разочарований, – учила Наташа, нежно поправляя белокурый локон своей ученицы. – Актриса должна дарить радость. И если этой радости не будет в тебе – ты не добьешься успеха. Тебе больно – а надо улыбаться…»

Проверим, какова эта теория в действии?

Сможет ли Наташа спрятать свое горе за улыбкой?

Настолько ли она сильна, как хочет казаться?

И оказывается – ничего подобного!

– Мэрилин! Что ты делаешь?! Зачем ты так поступаешь со мной… с нами?! Господи, за что, за что мне все это?!

Струятся слезы по бледному лицу Наташи. В карих глазах – боль, подбородок дрожит.

Легко можно догадаться, о чем Наташа думает в эту минуту.

О том, что любимая девочка живет в ее квартире уже больше полугода. Такая волнующая, сладкая! У Мэрилин дразнящие привычки – обожает разгуливать нагишом по квартире в туфлях на высоких каблуках; эта обувь позволяет бедрам и ягодицам покачиваться особенно соблазнительно. Мэрилин настолько рядом, ближе не бывает – но Наташе все еще не позволяется прикоснуться к роскошному телу своей любимой девочки. «Я не готова, дорогая», – смущенно бормочет Мэрилин, отводя взгляд.

И вот Наташа застает свою любимую целующейся с маникюршей! Тех губ, на которые Лайтесс готова молиться, касается другая женщина!

– Это не то, что ты подумала, Наташа! – оправдывается маникюрша, не замечая, что все ее лицо перепачкано ярко-красной помадой. – Между нами ничего нет. Мне вообще не нравятся женщины. Просто я пришла делать Мэрилин маникюр, на ней не было никакой одежды, и я… Я не знаю, что на меня нашло!

Маникюрша – не лесбиянка, это все прекрасно знают. Тем больший азарт – попытаться соблазнить ее, заставить эту девушку пойти наперекор собственной природе.

Высший пилотаж актерского мастерства – дразнящие прикосновения, томные взгляды, многозначительные паузы.

Мэрилин умеет соблазнять, как никто другой…

У нее роскошные белые волосы, и красивые платья, и уверенный вид. Но только это ведь лишь оболочка. А под ней – все та же сиротка, худенькая Норма Джин, готовая на все – не есть, не шуметь, не капризничать; готовая на все – лишь бы только ее кто-нибудь полюбил.

Вызывать любовь, искать любовь – это все, чем занималась Норма Джин с юных детских лет, едва у нее получилось осознать, в каком незавидном положении она находится.

Малышка никому и никогда, по сути, не была нужна. Лишенная материнской и отцовской ласки, она хотела, как бродячая собачонка, немного тепла – но получала только койку в приюте.

Но ничего, Мэрилин своего добьется – эту девочку полюбит вся страна. Она всех соблазнит, очарует, заставит испытывать и нежность, и вожделение.

Соблазнит всех, всех!

Естественно, маникюрша не выдерживает, откладывает пилочку, целует ярко-накрашенные губы.

Все разыгрывается, как по нотам: Наташа заглядывает в дверь именно в этот момент, ее лицо искажает боль, из глаз текут слезы.

– Ты чудовище, Мэрилин, – обиженно бормочет она потом, когда маникюрша уже выставлена за дверь. – Но я так люблю тебя!