Альбом страсти Пикассо. Плачущий ангел Шагала

* * *

– Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем. Для тебя в окошке створчатом я всю ночь сижу с огнем [9 - Стихотворение Анны Ахматовой.], – бормотала Диана Зарипова, распаковывая сверток, который ей передал в Москве курьер секс-шопа. Пару часов назад, в автомобиле, рассматривать товар было неудобно: стекла же не тонированные. Зато теперь собственный коттедж уж точно скроет от посторонних глаз. – Честно говоря, никакой муж меня обычно ремнем не хлещет. Это я наказываю своего раба плеткой. А что делать? Такие вот у него, как оказалось, сомнительные эротические фантазии… Можно, конечно, решительно снять пиджак наброшенный; прекратить заниматься всем этим непотребством. Но на что я тогда, интересно, стану жить? Кому сегодня нужны тонкие интеллектуалки, знатоки настоящей литературы? Никому, увы…

Картинка с сайта секс-шопа оказалась намного лучшего качества, чем реальное изделие. На фотографии аксессуар для строгой госпожи смотрелся внушительно; с массивной рукояткой, агрессивными кожаными хлыстиками, оканчивающимися узелками. В действительности же плетка была настолько миниатюрной, что использовать ее хотелось то ли в качестве ремешка для туники, то ли как мухобойку.

– Опять придется возвращать заказ, – расстроенно вздохнула Диана, засовывая плетку в пакет. – Как же мне все это надоело! И эти дурацкие игрушки, и Валерик!

На выразительно-карих миндалевидных глазах девушки выступили слезы.

Все-таки жизнь к ней несправедлива!

Она окончила филфак, получила достойное образование. Света белого не видела – все за книжками сидела. Мечтала только о том, чтобы всю себя отдать в творчестве людям! Не торгашкой там хотела какой-то стать, писательницей, служительницей муз!

И что получилось?

Ее книги, прекрасные умные книги, не заинтересовали ни одно издательство в России. Естественно, им подавай Донцову с Шиловой, которые писать не умеют совершенно!

«К сожалению, ваша рукопись не подходит нашему издательству», – такие письма постоянно приходили на мейл Дианы.

В конце концов она не выдержала. Прорвалась к одному из издателей в кабинет, и высказала все, что накопилось в душе, а потом еще с наслаждением шваркнула графином об пол.

«И тогда я понял: ты и есть женщина моей мечты, – вспоминал с умилением Валерик о том скандале. – Злая, за словом в карман не лезешь. Я тебя в два раза старше и в три – толще. А тебе по фигу, орешь, права качаешь, явно на драку нарываешься. А я и не возражаю, мне только того и надо; всегда хотелось, чтобы меня шлепали по полной программе. Только женщины, когда о таком узнавали, сразу сбегали».

Сбежать, конечно, хотелось. Это правда. Когда здоровенный бугай, пригласив в гости, вдруг начинает тонким голоском верещать: «Накажи меня, моя госпожа», – тут и правда одно желание – бежать. Только вот иногда от страха и ужаса наступает паралич; невозможно просто сдвинуться с места. Потом, когда первая волна брезгливости спадает, в голову лезут практичные мысли: «Может, я сегодня этого придурка плеткой отхлещу, а завтра он напечатает мои талантливейшие произведения? Конечно, все это очень противно, но ведь от меня не убудет. В конце концов, он мазохист, а не садист; наоборот – было бы хуже…»

Впрочем, книг Валерик, гад извращенный, так и не напечатал. Он вообще любые романы не печатал принципиально, даже гениальной Улицкой или умнице Рубиной бы отказал. В его конторе, гордо именуемой издательством, выходили тонны макулатуры – кроссворды, рецепты, анекдоты. Все, что пользуется спросом в современном бездуховном мире…

«Бесчувственное животное, – скрипнула зубами Диана, отбрасывая пакет. Мысли о собственной семейной жизни, как обычно, изрядно испортили ей настроение. – Пожрать да потрахаться – все, что Валерику надо. А ведь я – такая тонкая, такая умная и многогранная женщина, и вот вынуждена проводить свою жизнь рядом с примитивным боровом. Вот если бы…»

Закрыв глаза, Диана откинулась на спинку кресла и стала наслаждаться мечтами-фантазиями, которые в последнее время постоянно волновали ее сердце.

Сосед Андрей прекрасен – высокий, крепкий, загорелый. Когда она на него смотрит, ей всегда вспоминаются строки Ахматовой про сероглазого короля. Глаза у мужчины и правда потрясающие – серо-голубые, огромные; от такого взгляда по всему телу прокатывается волна сладкой волнующей дрожи. Впрочем, то стихотворение Ахматовой – грустное; сероглазый король умирает. Поэтому вспоминать его не надо; хочется, чтобы такой красивый мужчина жил долго-долго, и желательно с одной-единственной прекрасной и талантливой женщиной…

Фантазии прервались самым бесцеремонным образом – трелью звонка, возвещающей о том, что какой-то человек хочет пройти на участок.

Диана с досадой посмотрела на входную дверь, словно бы это могло выключить неумолкающую мелодию.

Естественно, чуда не произошло. Пришлось подниматься с кресла и подходить к монитору, на который передавалось изображение с видеокамеры, прикрепленной у калитки.

На кнопку звонка давила какая-то худосочная крашеная блондинка, одетая в джинсовые шорты и красную майку. Внешность девицы показалась смутно знакомой.

Впрочем – Диана с досадой поморщилась – все эти торгашки ведь на одно лицо…

– Я ничего не буду покупать, – заявила Диана, нажимая на кнопку связи. – Как вам только не стыдно беспокоить приличных граждан!

На лице девицы отразилась растерянность.

Так ей и надо, торгашке! Ловко сказано, у девчонки прямо челюсть отвалилась!

– А я ничего и не продаю, – вдруг заявила наглая особа. – Но вообще, что крамольного в том, чтобы предложить что-нибудь? У каждого своя работа! Ну и манеры у вас! Я еще рта не успела открыть, а вы на меня уже наехали!

– Да кто ты такая? Пошла вон отсюда! Я сейчас охрану позову! – с удовольствием взвизгнула Диана. Предчувствие грандиозного скандала вызвало у нее колоссальный прилив энергии.

Девица явно собиралась что-то сказать, но потом, к сожалению, лишь махнула рукой, развернулась и ушла.

И в тот самый момент, когда на физиономии наглой особы промелькнуло ехидное выражение, Диана хлопнула себя ладошкой по лбу.

Батюшки, да ведь это же Лика Вронская! Так сказать, горе-писательница из разряда всех этих бесталанных Брикер и Литвиновых!

Было дело, когда-то познакомились на форуме крупного издательства, общались. Но в издательствах, как и везде, окопались те же тупые торгаши. Которые ничего не понимают в настоящей литературе. Тупые детективы Вронской стали активно печатать, эта крашеная выдра замелькала на телевидении. А действительно прекрасные книги, высокую литературу, так никто и не издал…

Тем временем камера наблюдения показывала просто ужасные вещи.

Вронская подошла к воротам соседнего коттеджа, провела по замку у калитки ключом-таблеткой и скрылась внутри!

То есть получается, эта мерзкая особа находится в каких-то отношениях с Андреем, прекрасным сероглазым королем?! И у нее есть ключ от его дома?! А может, она – просто помощница по хозяйству? Ну, вдруг ее серия закрылась, и Вронская осталась без работы, вот и подалась коттеджи мыть…

– О, нет, нет, только не это! – простонала Диана, падая в кресло. Ей вдруг сразу вспомнилось, что утром Валерик предупреждал: кто-то из недавно переехавших в поселок соседей будет устраивать вечеринку, и после обеда жена этого самого соседа зайдет познакомиться.

Ни больше ни меньше – жена!

– Ладно, соседка, я тебе устрою, – Диана погрозила кулаком в окно, из которого виднелась крыша соседского дома. – Тебе еще небо с овчинку покажется! Ты пожалеешь, что перешла мне дорогу! Очень сильно пожалеешь…

* * *

Отсутствие осадков и стоящая на улице теплынь совершенно не радовали Славу Самойлова.

Такая погода, как теперь, просто создана для того, чтобы крыть крыши.

Красота: ни осадков, ни изнуряющей жары. С заказами – никаких проблем. Летом все хотят пригласить кровельщиков – и владельцы частных домов, и организации. Самый сезон. Не позаботишься по своей инициативе о крыше летом – зима заставит позаботиться. А в холода и цена на кровельные работы выше, и качество укладки хуже. Зато сейчас – благодать, можно было бы хоть с утра до вечера на кровле киянкой [10 - Кровельный инструмент для направленной деформации металла.] и молотком орудовать – погода позволяет. И заработки в сезон приличные, до десяти тысяч «зеленых» можно в месяц получить. Кровельные работы ведь дорогие, потому что самые сложные.

И вот, вместо того, чтобы заработать свои гарантированные деньги, приходится тратить время на всякую ерунду! Вместо того, чтобы работать, он вынужден следить за этой девчонкой, Таней.

«Я не спускаю с нее глаз уже несколько месяцев, – Слава завел двигатель своих «Жигулей». На стоянке показались Татьяна и Мария Дмитриевна, а это означало, что надо трогаться побыстрее – женщины ведь ездят на серебристой «Субару Импрезе», а у нее движок, как у самолета: пара секунд – и тачка улетает из пределов видимости. – Слежу каждый день, выучил ее расписание наизусть. И когда лекции, и когда фитнес – все знаю. Познакомиться нереально! Тетка эта с нее глаз не спускает. Я было пытался пошутить с Таней; спросил, как водится, не нужен ли зять ее маме. И на меня Мария как прикрикнула! А девчонку за руку схватила и потащила в машину!»

Слежки женщины, как обычно, не замечали.

Можно было пристраиваться им прямо в «хвост» и таскаться целыми днями – никаких признаков того, что дамочки обеспокоены. Правильно мужики говорят: бабы за рулем никогда в зеркала не смотрят; разве только чтобы губы подкрасить. Единственной проблемой являлся мощный автомобиль. Тетка-надсмотрщица при мало-мальски свободной трассе гнала, как Шумахер; подрезала, часто перестраивалась, вскакивала на тротуары.

Слава ехал за серебристой «Субару», и у него от раздражения ныло сердце.

Может, надо было не соблазняться легкими деньгами, а попытаться заработать нужную сумму на крышах?

Однако все подсчеты показывали – необходимых для операции в Германии ста пятидесяти тысяч за полгода все равно не скопишь. А врачи говорили однозначно: в России такие операции не делают; если брата не прооперируют в ближайшее время, он никогда не станет на ноги. «Братишка, блин, как же так, – простонал Слава. – Ведь я же говорил, будь осторожнее на лесах. А он все смеялся, думал – шуточки. Если бы я только знал, что случится…»

«Субару» притормозила возле кафе на Кутузовском проспекте.

Проводив взглядом направляющихся на обед женщин, Слава потянулся к портфелю, лежащему на пассажирском сиденье, и извлек нетбук.