Где наш Эмиль?

В тот же год умерли бабушка с дедушкой, и оба – от инсульта. Как доброжелательные и на первый взгляд здоровые люди угодили в гроб практически одновременно, тоже было вопросом со звездочкой, но его списали на всепоглощающее горе от потери единственной дочери.

Как у Агаты Кристи, “их осталось трое”. И это, к невероятному сожалению, длилось недолго: спустя год Нильс решил уйти из жизни прямо в кондитерской и прямо накануне собственного дня рождения.

Из кровных Скагардов остался только несовершеннолетний Эмиль, которому никто так и не решился объяснить, куда делись все родственники. Спойлер: мальчику пришлось обо всем догадываться самому по найденным актам и поиску в гугле.

Тетка Эмиля с благоговением переквалифицировалась из подручного швеи в управленца кондитерской, заняла дом Скагардов на праве законного опекуна и принялась устраивать личную жизнь. За семь лет Фрида сменила двух мужей, оба между прочим были иностранцами. Из кондитерской тем временем сначала исчезли праздничные посиделки, за ними – любимые паннкакоры, а следом – и постоянные посетители.

Из самой лучшей кондитерской она превратилась в обычную кондитерскую, без аромата корицы и распахнутых настежь дверей. Ее больше не называли “кондитерской Скагардов”, потому что из Скагардов в ней осталась только потертая черно-белая фотография семьи и маленький Эмиль.

Фрида – с черными пружинистыми волосами и огромными миндальными глазами – всегда смотрела строго перед собой. Ее поджатые губы выдавали скрытую натуру. Поговаривали, что она еврейка, но наверняка никто не знал. Ведь если она еврейка, то и ее брат – еврей. А если ее брат еврей, то и Эмиль – тоже. Это могло бы многое объяснить [но Ульрике не понимала, что именно].

На фотографиях Эмиль был больше похож не на отца, а на Фриду. В детстве у него была пышная кудрявая копна, пушистые ресницы и раскосые глаза. Совсем как у тетки. Вот только сходство это нисколько не сближало родственников. Она изо всех сил избегала его.

Когда мальчику исполнилось восемь, Фрида отправила его в Стокгольм. “Там самые лучшие пансионы и перспективы для Эмиля” – вот что она говорила, “так он будет подальше от дел и забудет про меня” – вот что она думала.

Все это время Фрида жила в доме Скагардов и управляла кондитерской, и от краха ее спасали только бесповоротно влюбленные в булки жители города.

– 

Боже, Ульрике! И откуда ты все это знаешь?

Искренне удивился Ульф, который ничего из этого не знал. Да, он вместе с отцом приходил каждый сочельник к Скагардам на лото. Да, он слышал про сомнительные обстоятельства смерти почти всей семьи. Да, он был местным жителем. Но откуда это могла знать приезжая Ульрике?

Ответ прост:

Это все, что могли поведать местные любители горячих новостей в лице неразлучных сплетниц Астрид и Альмы. И по случайности как раз они и были близкими подругами Ульрике.

– 

И да, важно на забывать про зуб

Ульф удивился еще больше.

– 

Как же я забыл! Зуб! Может нам и не нужен весь этот список …

– 

Подожди! Его ведь могли оставить намеренно

– 

Ты слишком подозрительная, Ульрике

– 

Пф, как тут не стать слишком подозрительной. Подожди

Ульрике берет ручку и чистый лист из стопок Ульфа, проводит две вертикальные линии. Слева печатными буквами выводит – ЗОЛОТОЙ ЗУБ, посередине – СЛЕДЫ НА ПОЛУ, справа – ЧЕКИ.

– 

Чеки?

– 

Оглядись, Ульф

Ульф посмотрел на стол.

– 

Вопрос снят. А следы на полу?

– 

Их не было

– 

Как это не было?

– 

Да вот так – не было. Как будто или кто-то снял ботинки, или протер после себя пол

Ульф закрыл лицо руками.

– 

Ульрике, кажется, мы никогда не найдем Эмиля

– 

Почему это?

– 

Да потому, что у нас нет ни одной зацепки. А этот список …

Ульф махнул рукой на подсыхающий листок перед собой.

– 

… Вообще ничего не значит

–