Не первая Вера

На улице начало светать около четырёх утра. Гости стали расходиться.

Именинник наклонился ближе и заговорщицким шепотом проговорил:

– Мы с Вами обязательно должны познакомиться поближе. Ещё лучше – подружиться. Поймите, пока Вы под моим бдительным вниманием, Вам ничего не грозит. Вскоре Вы научитесь ценить моё расположение, как многие здесь, – он зевнул, – Ночь выдалась долгая, всем пора отдохнуть. Вы пока поедете с другими «особями» в лагерь. Не обижайтесь, что я не могу провести с Вами больше времени сейчас, но в гарнизоне днем не должно быть женщин. Это строгое правило для всех. Даже для меня.

– Я не хочу никуда ехать. Я домой хочу. Вы меня отпустите? Вы же обещали… – заканючила я. Наткнувшись на ледяной взгляд, я замолчала.

– Я никогда не отпускаю мои подарки. Я не обещал Вас отпускать. Я собираюсь полностью Вас использовать. Вы – прекрасный экземпляр. Глупо было бы с моей стороны просто так выбрасывать нужную вещь, не так ли? – возразил он непререкаемым тоном.

Алькальд подошел к двери, за которой стоял охранник и что-то сказал ему, указывая на меня. Потом подошел и, взяв за руку, повел к двери:

– Я не прощаюсь. Уже вечером мы увидимся, и тогда наше знакомство можно будет продолжить.

Я вышла в свежее летнее утро из душного прокуренного помещения. Было зябко. Охранник довел меня до пропускного пункта, где стоял фургон. Задние двери его были открыты, словно пасть железного зверя. Внутри лежали какие-то серые длинные мешки. Охранник подвел меня и дал знак автоматом забираться внутрь. Я с трудом вскарабкалась внутрь, села на ближайший мешок и в нерешительности застыла, ожидая, что дальше.

Охранник, убедившись, что я устроилась, сказал кому-то в сторону:

– Сейчас остальных загрузим и можно отправлять.

В казарме, ближайшей к КПП, откуда ночью доносился шум и крики, было тихо. Окна и двери были плотно закрыты. Вдруг двери с шумом распахнулись, и наружу вывалилось около десятка разряженных и вульгарно размалеванных девиц разного возраста, веса и роста. Вели их к фургону два охранника.

Когда эта пестрая толпа подошла и загрузилась внутрь, выбирая места на серых мешках, в нос ударил резкий запах пота, алкоголя и крови. Отчего меня чуть не вывернуло. Я таких девиц видела только в фильмах, но об их призвании нетрудно было догадаться по их прокуренным и пропитым голосам, рыхлым и истасканным телам и грубому крикливому говору. Охранник закрыл двери фургона на ключ и спустя минуту мы двинулись.

Глава 4

Фургон мотало из стороны в сторону. Зловоние внутри скопилось, и я мечтала скорей выбраться наружу. Было темно, только полоска света пробивалась в сантиметр пространства между закрытыми дверями машины. Женщины на мешках беседовали между собой, не обращая на меня внимания. Я сидела голодная и уставшая, мне было страшно, но я всё ещё была уверена, что это скоро кончится, как-то всё разрешится, и я вернусь домой.

Сидеть было неудобно. Мешок был набит изнутри чем-то мягким, но неровным. Поручней и ремней не было, как и обычных сидений. При каждом толчке я рисковала полететь вверх тормашками на пол. На очередной кочке моя рука схватилась за что-то липкое и мягкое. Я с омерзением отдернула руку, но в темноте было не разобрать, за что же я пыталась удержаться.

Наконец фургон заскрипел тормозами и остановился. Снаружи кто-то повозился с замком и выругался. Двери машины распахнулись, и на меня хлынул воздух и свет раннего летнего утра. Я поднялась и рассеянно посмотрела на свою руку – та вся была в запекшейся крови, какой-то слизи и волосах. Я отчаянно заорала и, попятившись из фургона, стала падать. По инерции схватившись за ближайший мешок, я потянула его на себя, он «поехал» за мной. Я упала на пыльную дорогу, держа мешок в руке. Его тяжелое «содержимое» так и осталось в фургоне, на самом краю. Я села. На меня невидящими глазами смотрел труп женщины. Рот её застыл в гримасе боли, одного глаза не было, на голове зияла огромная рана. Я заорала в силу всех своих легких и попятилась от машины.

Мои попутчицы, ухмыляясь моей реакции, выпрыгивали из машины и заученными движениями выстраивались вдоль дороги неровным разномастным строем. Я сидела в пыли, яростно вытирая руку о придорожную траву и ревела. Меня тошнило, мысли путались оттого, что я всю дорогу ехала на мешке с трупом. Осознав, что в машине ещё двадцать – тридцать таких мешков, я стала тихо подвывать.

Ко мне подошла крепкого вида женщина и рывком, ухватив за локоть, поставила на ноги:

– А вот и принцесса прибыла. Звонили про тебя уже. Чувствую, нахлебаюсь я с тобой дерьма досыта! Ладно, вставай, что раскисла?!

Она грубо подтолкнула меня в строй к остальным и начала перекличку. По списку не хватило пятнадцати человек. Женщина смачно сплюнула на пыльную дорогу, закрыла двери фургона и тот, как по команде двинулся дальше, увозя свой скорбный груз по месту назначения.

Я стояла на ватных ногах и думала, едут ли дальше в том фургоне те, кто не отозвался сегодня. Судя по равнодушным лицам «особей» и их «надзирательницы», ничего из ряда вон выходящего не произошло. Обычный день в обычном аду. Я ещё раз постаралась сильно зажмуриться и резко открыть глаза: так иногда получается прервать плохой сон, но в этот раз не сработало. Кошмар был наяву.

После переклички колонна женщин двинулась к воротам другого пропускного пункта – на этот раз перед территорией «лагеря». Я шла, озираясь по сторонам, в надежде увидеть полицию или каких-то людей, к которым можно было бы обратиться за помощью, но никого поблизости не оказалось. Мысль попросить надзирателя меня отпустить я отбросила сразу, как и поиски сочувствия к моей беде у этих разукрашенных женщин: вряд ли бы услышала что-то ободряющее, да и чем они могли мне помочь? Сбегать тоже казалось несвоевременным, так как я не знала, где собственно нахожусь, и куда мне надо попасть. Я решила плыть по течению.

На КПП все женщины для входа предъявили татуировки на запястье, похожие на штрих-код в магазине, только в форме круга диаметром в пять сантиметров. Их «считывал» автомат и пропускал по одной. Затем они проходили металлодетектор и наконец, их обыскивали люди в военной форме. Я была проведена «надзирательницей» без обысков.

Территория лагеря в пару гектаров была расположена в лесу. По периметру стоял высокий забор из бетонных блоков. По верху была пущена колючая проволока. По тихому равномерному гулу, можно было догадаться, что по проволоке пущен ток. В центре на большой поляне располагались одноэтажные строения – длинные жилые бараки. Я никогда не была в тюрьме и видела зону только по фильмам, но я ни минуты не сомневалась, что «лагерем» это место называют снисходительно, не отражая его суть.

Все женщины, с которыми я приехала, пошли мыться после тяжелой ночи, переодеваться в однотипные серые мешковатые платья, чтобы после завтрака приняться за работу. Работы в лагере было много: здесь был скотный двор, где держали свиней и коров, был птичник, а также большое поле с различными овощами и злаками. Кроме того, женщины, убирали бараки, готовили еду, стирали бельё. Но основная их обязанность оставалась на ночь.

Каждый день главной наставнице лагеря, с которой мне только предстояло познакомиться, присылался бланк «заказа на особей». «Особями» здесь называли представительниц женского пола, которые обязаны были удовлетворять сексуальные потребности военного гарнизона, располагающегося неподалеку. В список включали не всех женщин, поэтому те, кто не собирался на ночной «выезд», продолжали готовить, убирать и ухаживать за скотиной.

Те, кто оказался в списках, должны были после обеда спать (военные не терпели сонных «особей»), затем им выдавалась амуниция в виде пестрой одежды и косметики. Женщины ужинали, мылись, красились с расчетом, что в назначенное время они должны были все, согласно присланному бланку заказа, быть погружены в фургон.

Когда мы зашли в длинный одноэтажный барак, надзирательница жестом указала мне на одну из кроватей:

– Посиди пока здесь, пока Маргарита тебя не примет и не решит, что дальше с тобой делать.

Я поежилась и неуверенно посмотрела на серый грязный матрац: последнее чего мне хотелось – это устраиваться на нем и ждать приема у очередного власть имущего лица.

Надзирательница моё замешательство поняла превратно и добавила:

– Да ты не бойся, девки тебя не зарежут, с этим тут строго – камеры везде, – она мотнула головой на потолочное перекрытие. На почерневшей от влаги и времени деревянной балке за нами действительно наблюдала вполне себе современная видеокамера.

– Эта кровать прежней жилице уже не понадобится, так что пока твоя будет. Надолго уж или нет, время покажет. Меня зовут Нина, я распределяю работы и решаю мелкие вопросы, но по пустякам лучше не отвлекай. Сиди здесь, работы распределю и приду за тобой.

С этими словами она в последний раз смерила меня равнодушным взглядом и вышла.

Женщины тем временем смыли с лиц краску, переоделись в повседневную одежду, подвязались косынками и выглядели, в целом, как бригада женщин-лагерниц в советскую эпоху. По-прежнему, не обращая на меня внимания, они потянулись к выходу: пора было приниматься за работу.

В бараке, где пахло сыростью и старыми сгнившими досками, сидя на жестком матраце без постельного белья, я не представляла, что ждёт меня впереди. Было ясно, что на какое-то время я буду нужна Алькальду, потом меня продадут ещё кому-то, потом ещё, пока я не приеду из очередного ночного турне «в мешке», похожая на месиво. Конечно, я тут же решила, что уж лучше смерть, чем такая жизнь, что я не буду позволять им ничего из того, что они хотели со мной сотворить, что я сбегу или умру.

Голодная, уставшая и напуганная, я посмотрела на руку, где спокойно поблескивало моё обручальное кольцо, напоминая, что я не одинока. У меня есть муж, мама, сестра. Они меня, конечно, ищут, волнуются и верят, что я скоро найдусь. Я не должна отчаиваться раньше времени, ради них. «Может», – подумала я – «Эта местная управляющая Маргарита сможет мне помочь вернуться домой?»

Я свернулась калачиком и закрыла глаза в надежде, что, когда открою их, весь этот кошмар закончится.

Глава 5

Из забытья меня вернули чьи-то руки, трясущие за плечи:

– Вставай, вставай тебе говорят! Вот навязалась на мою голову! Поднимайся!

Я удивленно села на кровати и огляделась, пытаясь понять, где нахожусь. Проспала я, видимо, долго – было три-четыре часа дня. Голова гудела. Желудок от голода сжался в комок и ныл. Сверху на меня сердито смотрела надзирательница Нина:

– Бужу тебя, принцесса, бужу, думала: сдохла! Ан, нет, живехонькая. Поднимайся, Маргарита ждёт!

Я нехотя поднялась: тело затекло, ноги не слушались, и поплелась на выход. Нина бодро шагала по территории, по-хозяйски проверяя, как проходят работы. Я неуверенно шла следом. По дороге мы завернули к деревянной постройке уборной и ряду настенных уличных умывальников. После того, как я привела себя в относительно приемлемый вид, Нина привела меня к небольшому кирпичному домику на краю территории.

Она негромко постучала и, не дожидаясь ответа, пошла по своим делам, оставив меня на крыльце. Переминаясь с ноги на ногу, я смотрела в сторону лесного массива, стеной возвышающегося метрах в пятидесяти от крыльца. Что, если бежать и бежать без оглядки, как-нибудь перелезть через забор, снова бежать…Мои размышления прервала открывающаяся со скрипом дверь. Я пару секунд ждала, что меня позовут, но внутри было тихо. Я сделала глубокий вдох и вошла.

Внутри, к моему удивлению, было свежо: работал кондиционер. Шторы были приспущены, чтобы полуденный зной не нагревал помещение. В комнате было уютно: большой кожаный диван, кресла и столик с цветами, ковер и большой рабочий стол, за которым меня встретила моложавая ухоженная женщина в очках. Она очень напоминала участкового врача внимательным настороженным взглядом и решительной позой. Весь вид её выдавал административного работника: сдержанный деловой костюм, белая блузка, только металлическое ожерелье в виде обруча вокруг шеи несколько выбивалось из общего образа.

– Проходите, прошу Вас, – вежливо сказала Маргарита. Тембр голоса и уверенность опытного руководителя также делали её похожей на врача, – Присаживайтесь. У нас времени не много, но, учитывая обстоятельства, я посчитала необходимым увидеться с Вами до Вашего первого «Выезда».

Она пристально посмотрела на меня:

– Вы понимаете, о чем я говорю?

– Я ничего не понимаю с прошлой ночи, когда была с мужем на набережной. Я хотела просить Вас помочь мне вернуться домой! Это место – ужасное! И эти женщины, и трупы… мне тут не место! Я не хочу никого «обслуживать»! Я замужем! – я смотрела на неё умоляющими глазами и готова была заплакать, но на её лице не дернулся ни один мускул. Я продолжила: