Корабельная сторона

Собаки гуляют собаковладельцев,
а кошковладельцы сидят по домам.

Вот клеть, где арбузы тюремными робами
толкались, пока их не пустят в расход.
Тут нынче повязаны елки: с сугробами
на несколько суток пришел их черед.

Пока в нас нужда, мы чего-то да стоим
и службу исполним в назначенный день.
Удел перезревших – служить перегноем
для елок, арбузов и новых людей.

Маяться

Чей воздух ласточки кроят,
лепя гнездо в проём оконца,
чуть не отхватывая прядь
с виска, обласканного солнцем?

Чью чепуху несёт ольха?
Ей голову морочит ветер
и дразнит пухом паука,
на муху ставящего сети.

Чей золотой запас в траве
из одуванчиков растерян?
Чью ночь щекочет соловей
вдоль самой сонной из артерий?

Чью канитель разводит дождь
и, как ненужные вещицы,
швыряет бусины – не трожь! —
в ладонь, на темя, на ключицы?..

Чей ритм, радуясь – нашёл! —
толкает в грудь смелей и чаще?
Чей мотоцикл-богомол,
завидя путь, усы таращит?

Чьей басовитой маетой
полны березовые косы?
Чьё это всё? Совсем простой
и самый важный из вопросов.

Непереводимое

Эта ночь от дождя соловеет,
влажно дышит сиреневым ртом,
машет кистью – правее, левее —
не жалея о том, что потом…

Чтобы с нею теснее обняться
и увлечь её под локоток,
загибают коленца два братца:
слева – вовчик, а справа – витёк.

И сирень поразвесила уши
и дрожит их томлению в такт,
не гадая, кто хуже, кто лучше,
и не мучаясь – так ли, не так…

Вот и нам под разбойничьи трели,
чью-то дрожь ощущая плечом,
зачастить, ни о чём не жалея,
ни о чём, ни о чём, ни о чём…

«Я земля…»

Лес проснётся – и вот оно, лето.
Под свистки соловьиных команд
на поляне с с лучами рассвета
одуванчик примерил скафандр,
рядом штурман за миг до полёта
проверяет готовность систем,
и дублер их, ещё желторотый,
завтра тоже получит свой шлем —
и прощай, не держи их, опушка,
только солнце с утра припечёт.
Ключ на старт! Им из тени кукушка
начинает обратный отсчёт.
Что с того, что границы вселенной —
вон до этих берёз в аккурат?
Одолев притяженье, из плена
взмоет белоголовый отряд,
и в потоках звенящего зноя,
где снуют большегрузы-шмели,
поплывёт, чтобы длилось земное,
за пределы привычной земли:
там из них ни один ещё не был.
Открывают миры. И вослед
им люпины нацелились в небо
мириадами сизых ракет.
В их вселенной, для нас невеликой,
только так – наобум, наугад.
Я земля, говорит земляника,
да куда им!.. Не слышат. Летят.

«В Ростове падают каштаны…»