По эту сторону. Гости в доме с секретом

– Да, именно, – кивнул Филипп. – А второго отгадаете? Давайте подскажу – такие, как он, описывались в сказке «Волшебное кольцо».

Таня довольно давно читала сказки последний раз, но мультфильм помнила. Ещё помнила об особенности Геннадия, так что два и два сложила быстро, а потом уставилась на Соколовского в состоянии, близком к панике.

– Он что, змея? Погодите… Урал… Полоз?

– Нет-нет, Полоз дома, в исконных землях. Да и не жил он никогда на вашем Урале – просто раньше открывались проходы, вот люди отсюда и могли бывать на его территории, а он и рад был позабавиться, почему нет? Потом, когда людей стало больше, жажда золота и прочего усилилась и начали делать попытки что-то всерьёз в исконных землях разведывать да разрабатывать, проходы начали один за другим закрываться. Это же касается и Хозяйки Медной горы и некоторых других. Я не знаю, понимал ли это Бажов… Вряд ли. Но и он описывал, как жилы уходили, а месторождения внезапно иссякали.

– Ой, там же было написано, что места менялись… Ну, то есть где-то было, что шёл-шёл человек, а места-то вокруг стали незнакомые! – вспомнила Таня, сама уже не очень понимающая, в какой она реальности. Пришлось даже за окошко покоситься – да, там тот же самый вид, Москва, всё нормально.

Соколовский взгляд уловил, чуть улыбнулся, но кивнул одобрительно – по его мнению, в Татьяне он не ошибся, она вполне неплохо реагирует.

– Да, вы, Танечка, умница. Всё так и было. А что касается Гены – он здешний. Ну, в смысле, на свет появился уже тут. Кстати, зовут его по-настоящему Ххорш. Но золото он любит, как тот самый Полоз, правда, особой власти над ним не имеет, просто жадноват, так скажем.

– Ээээ, и какого он размера, когда змея?

– Приличного, – вздохнул Соколовский. – А так как при этом ещё и ипохондрик, то вам, как нормальной тёплой женщине, да ещё и ветеринару, к нему в дом категорически нельзя – не выпустит!

Таня сходу поняла, почему речь зашла о её температуре тела – змеи хладнокровные и очень любят источники тепла.

– Бррр! Озолотите, но я в этот дом ни ногой! – решительно заявила она.

– Вот как раз озолотить он может, поэтому я и проверял вашу реакцию на золото. Например, вдруг расстелится перед вами дорожка из самородков, что вы будете делать?

– Посмотрю, куда она ведёт! – мрачновато ответила Таня.

– Замечательно! – просиял Соколовский. – Именно это меня больше всего и тревожило, а всё остальное мы решим!

– А лис…

– Тявин? Это его настоящее имя, а так зовут Иван – он, когда думал, какое людское имя хочет, заявил, что всегда мечтал понять, как себя чувствуют Иваны, вот и назвался так, – усмехнулся Соколовский и продолжил: – Тявин хитрец, очень себе на уме, как и положено его роду, но всегда точно знает, где его выгода. В данный момент – ему крайне выгодно обеспечить наш благополучный приезд и отъезд в полном составе. Иначе ему лично сильно не поздоровится.

Вечером, после разговора с Соколовским, Таня долго сидела на кухне, обнимая ладонями кружку с горячим чаем, смотрела в окно, за которым белой завесой колыхался снегопад, слушала, как поёт сверчок, сбежавший из зоомагазина, где он числился живым кормом, и прирученный Шушаной в качестве домашнего питомца.

– Что ты так переживаешь? – норушь появилась на кухонном диванчике и уселась поудобнее рядом с Таней. – Он тебя напугал?

– Есть такое, если честно… – вздохнула Таня. – Понимаешь, я… ну, я обычный ветеринарный врач, ничего странного в жизни не делала, да и не мечтала ни о чём таком. А тут – змей, который превращается в человека и может меня украсть, лис-оборотень, ой, ну ладно, не оборотень, но тоже меняющий облик. Олени, которые могут сожрать… Да и зачем они нужны этому змею? Он их для еды разводит, что ли?

– А тебе Соколовский не рассказал? – фыркнула норушь.

– Нет! А что? Что-то ЕЩЁ есть? – обречённо уточнила Таня.

– Они златорогие.

– Какие?

– Златорогие! У них золотые рога. Не позолоченные, не кажущиеся золотыми, а настоящие золотые! И растут очень быстро, если оленям это нужно. Мне про них когда-то моя бабушка рассказывала. Они опасные – могут сожрать, так что всех норушат предупреждали на всякий случай…

– Так как же могут выжить в наше время златорогие олени? – Таня ни на миг не засомневалась в словах Шушаны. – На них бы охотились все поголовно!

– А это я тебе могу объяснить – я разговор Соколовского слышала. Тот тип, который змей, он с оленями заключил договор – он их защищает и скрывает, а они ему рога дарят. Насколько я поняла, он рога оленям попросту чем-то красит.

– Краска по металлу? – предположила Таня. – Тогда… тогда, если учесть зону поражения, скорее всего у них аллергия на краску. Может, какую-то новую попробовали…

У неё мелькнула мысль рассказать о своей догадке начальству и никуда не ехать, но она сообразила, что всё равно надо определить, какое лекарство лучше, рассчитать дозы, уколоть каждого пострадавшего… Короче говоря, всё равно надо ехать – никуда ей не деться.

Опять стало холодно, а уютная кухня её квартиры показалась единственно безопасным местом на земле. И тут она вспомнила, что, если бы не Соколовский, не было бы у неё этого.

«В лучшем случае я бы её снимала, и то если б не продали кому-то другому, тому, кто не стал бы особо впечатляться норушной защитой, а купил бы, чтобы сдавать! И не было бы у меня ничего этого! Раз так, хочешь – не хочешь, отказываться было нельзя!»

Таня обвела взглядом кухню, терпеливо ожидающую её решения Шушану, крепко спящего в корзине у батареи Терентия, увидела в дверях мрачную и озабоченную физиономию Врана.

«Плевать я хотела на всех лис, змей и оленей до кучи! Чего я паникую – съезжу, полечу оленей, в дом к змею соваться не буду, а просто вернусь назад, и всё. Да, существа необычные… Только вот я в собственном доме с тремя такими живу! И ведь хорошо живу. Гораздо лучше, чем с мужем или у матери…»

– И чего ты глазами как сова сверкаешь? – заинтересовался Вран. – Ты уже знаешь, куда едешь?

– Да, в Нижневартовск, – Таня прекрасно понимала, что Врану подробности лучше не говорить. Или бросит учёбу и рванёт за ней, или изведётся от беспокойства – натура такая.

– Ого… далеко и холодно! Это поэтому Крылана тебе какую-то супер-тёплую одежду приволокла?

– Да, именно поэтому, – согласилась Таня, повеселев. Крылана-то с ней, да и Соколовский тоже. Если уж он того медведя уговорил угомониться, то ничего страшного, справится и сейчас. – Иди спать, чего ты вскочил?

– Да сам не знаю… Показалось, что ты испугалась чего-то. Всё нормально?

Таня уверенно покивала головой, Вран пожал плечами и буркнул что-то вроде «спкночи» и ушёл в свою комнату.

– Чует уже! – уважительно покивала Шушана. – Умный мальчик, одарённый.

– Чует что?

– Ну как что? Тебя. Ты испугалась, а он учуял и проснулся. У них такое бывает – вещуны, что поделать.

– Вот ещё проблема… Теперь и не побоишься вдоволь! – проворчала Таня, покосившись на Терентия, который завозился в корзине, вывалился из неё, а потом с закрытыми глазами безошибочно дошёл до мисок, сунул морду в одну из них и уснул опять.

– Кото-едо-лунатик! – вздохнула Шушана. – Хотя это на него так холод действует. Послушал, куда ты едешь, и впал в зимнюю спячку.

Она хихикнула, а потом уже серьёзно пояснила:

– Он рассказывал, как мёрз и голодал в прошлом году, когда его никто в дом не пускал, вот и перемещается между батареей и мисками. К весне, наверное, перекатываться будет, как шарик.

– Я попрошу котика не оссскорблять! – невнятно прогудел Терентий и уснул ещё крепче.

Тикали часы, Шушана ушла проведать сверчка, Терентий начал уютно посапывать, а Таня всё думала о предстоящей поездке.

«Ладно, рискну. Куда деваться-то? А потом… давай начистоту! Разве я себе простила бы такое – иметь возможность посмотреть на златорогих оленей и не воспользоваться этим?»

Поездка выдалась нелёгкой – перелёт, пересадка, длительный перелёт… Таня устала, затекли ноги, она нервничала. Правда, похоже, только она одна так относилась к полётам – Соколовский вёл себя так, словно в небе родился, – ему, похоже, ничего не доставляло неудобства, хотя его узнавали, просили автографы, рассказывали, какие фильмы с его участием смотрели.

Таня его даже зауважала ещё больше! Хотя Крылана, похоже, тоже получала удовольствие от перелётов – попросила пустить её к окошку, да так и сидела, не отрывая взгляда от неба.