Кот по имени Семён Семёнович Горбунков
– Семён Семёнович? Ты ж только что спал там! – Ира невольно покосилась на спальню. – И как ты тут оказался, если коридор один, и ты мимо меня точно не проходил?
– Я не понял, ты сюда зачем пришла? Дела делать или меня опрашивать? Вот странные люди, а? Ничего без кота не могут! Ээээй, ты ничего не забыла? – кот намекающее боднул Ирину головой, подталкивая в туалет. – Ээээх, ладно, учу! По утрам надо идти на лоток! Смотри и запоминай! И как ты без меня жила-то?
Он демонстративно отправился на лоток, презентовал ему всё самое ценное, старательно спрятал этот клад и поощрительно мяукнул.
– Ничего не забыла? Твоя очередь!
– С ума сойти! Такое ощущение, что ты меня сюда привёл!
– Ну, а кто же! – согласился Горбунков. – Наконец-то догадалась. Ладно, ты и сама здесь управишься, не котёнок чай, а я пойду, мисочку проведаю…
Мисочка никуда не убежала, и в ней была еда! Так что кот завтракал, а Ирина приводила себя в порядок.
– Вот странные люди… Ты ж ещё не ела, зачем ты морду лица намывашь? Ну, ладно, чистоплотная – это хорошо, главное, чтобы после еды умыться не забывала! – рассуждал кот. – Да и забудет – не страшно, я напомню! Я-то уже тут, а значит всему её обучу.
Завтрак кота увлёк. Нет, в институте голодом его не морили – кормили, но корм был самый дешевый, а всякие угощательные кусочки, как правило, представляли собой недоедки от котлеток и прочих людских блюд, далеко не всегда вкусных и приятных коту.
Ирина сама даже не столько ела, сколько кота кормила, а потом потянулась к смартфону.
– Ого… сколько пропущенных звонков!
На вызовы от Сергея она не обратила никакого внимания, а вот Максиму тут же перезвонила.
– Ну, и как? – с любопытством осведомился Макс. – Ты цела после вчерашней котопомывки?
– Цела! И вообще, знаешь, это так странно… Мне кажется, что они реально соображают, думают, делают выводы, – Ирине было даже как-то неловко об этом говорить. Она учёный всё-таки…
– Ничего тебе не кажется. Думают, соображают, и ещё как! Анализируют, принимают решения и следуют им. Всё так и есть.
– Но ведь у них инстинкты…
– Так и у нас они есть! У некоторых практически только они и есть. Устроиться получше, посытнее, побезопаснее, а на остальное – плевать! Ир? Ты чего? Плачешь? – он сам того не желая напомнил сестре о предательстве её жениха, невольно и очень точно описав натуру Сергея.
– Да нет, тебе показалось, – Ирина с братьями в детстве никогда толком не общалась, не доверяла, всегда ждала подвоха, и тем удивительнее было то, что они за последний год как-то сдружились, стали ближе, несмотря на километры, их разделяющие. Правда, никакого особого отношения к себе Ира не ждала, тем удивительнее было осознание того, что Максу, оказывается, не всё равно, что с ней происходит.
– Голову мне не морочь! Я ж слышу! Ир, что стряслось?
– Если честно – всё стряслось! Ну, то есть вообще всё. Дед, оказывается, решил меня типа подстраховать, велел начальнику моему, если что, за мной подчистить. А тот, как выяснилось, не стал этого «если что» ждать, а полез за меня работу делать, с претензиями, что ему меня навязали. Ещё с коллективом было непросто – один деятель начал было активно ухаживать, но того я раскусила быстро – ему надо было, чтобы дед курировал его разработки.
– Послала?
– Разумеется, а вот Сергея…
– Кто такой Сергей? – насторожился Максим – очень уж изменился тон у Ирины.
– Сергей? До вчерашнего утра был жених. И, оказывается, был он со мной тоже только потому, что собрался становиться любимым внучатым зятем академика Вяземского! Нет, я должна была подумать об этом – только же что подобного типа обнаружила… Но решила, что молния в одно дерево два раза не бьёт. Дyрa я, такая дyрa!
Максим в детстве всегда с досадой воспринимал тот факт, что у него есть сестра. Ирина воспринималась вредной, туповатой посредственностью, которая постоянно хочет что-то доказать, вылезти на первый план, втереться в доверие к деду, короче, Макс был уверен, что, если бы её не было, ему было бы значительно проще и приятнее жить.
Да, их отношения с тех пор изменились, как изменился и сам Макс, только вот он совершенно, абсолютно не ожидал от себя столь острого желания отыскать этого самого неизвестного ему Сергея и от души поменять ландшафт на его физиономии.
– Вот же гад! А ты… ничего ты не дyрa! – резко ответил Макс. – Хочешь, я приеду и сам пообщаюсь с этим негодяем?
Ирина даже не сразу сообразила, зачем Максу общаться с её бывшим женихом? А когда поняла, то внезапно почувствовала себя такой счастливой – словно ей сделали дивный подарок!
Макс шипел, сдавлено ругался, машинально обдумывая, что надо бы выяснить на всякий случай фамилию этого ушлого карьериста, который решил воспользоваться его сестрой как ступенькой для продвижения своей тушки в научных кругах.
Правда, выяснилось, что это не единственные новости в жизни сестры.
– А ещё я уволилась, – сообщила ему Ира. – Знаешь, не вижу смысла быть «тухлым яйцом», навязанным своему руководству, да ещё и Сергея видеть сил нет… Короче, у меня перемены по всем фронтам!
– Ну, круто развернулась! – оценил Макс, – Но ты права – там ничего полезного и нужного для тебя уже не осталось, кроме кота, разумеется, но ты его забрала. Что планируешь делать?
– Вернусь в Питер. Правда, квартиру я сдаю, до окончания срока договора остался месяц и надо будет где-то перекантоваться. Не знаю… Может, маме попрошусь. Правда, сейчас не хочется общаться с дедом. Я так надеялась, что он меня понял и отпустил попробовать самостоятельно пожить…
– Если хочешь, приезжай к нам – поживёшь, передохнёшь, – предложил Макс.
– Спасибо, но нет. Я же с котом! Я его не брошу.
– И не надо бросать, ты что? У нас живность привитая, умная, креативная. Единственное, научить могут всякому разному…
Ирина пропустила предупреждение мимо ушей, ей вдруг так захотелось остановиться у брата и Милы и пока не встречаться с дедом. По крайней мере, пока она не поймёт, что ей делать дальше.
– А твоя жена? Она против не будет? – вдруг спохватилась она.
– Ой, ну, в самом деле! Мила тут рядом стоит и кивает головой. Сейчас я ей трубку дам.
Коты отлично ощущают изменение настроения своего человека, разумеется, уловил это и кот Горбунков.
– Что-то ей такое хорошее мурлыкнули! – сразу осознал он. – Правильное какое-то.
Свои правильные слова он уже услышал – Ирина сказала, что его не бросит, возьмёт с собой, а об остальном он, как кот разумный, и не думал переживать – вот ещё! Обо всём волноваться – так и облезть от нервов можно. Вот он и не стал подвергать себя такому испытанию.
Мила расспрашивала Ирину о коте, давала инструкции о том, как нужно готовиться к перелёту с котом.
– Нужен ветпаспорт с отметкой, что есть прививка от бешенства. Иначе не пустят в самолёт.
Ирина было встревожилась, а потом вспомнила, как её научный руководитель сетовал, что даже ветпаспорт со всеми прививками не помог оставить кота в институте.
– Всё есть, просто, когда поеду за трудовой и попрошу отдать мне ветпаспорт. Он явно у начальника охраны хранится.
Ирина никогда не имела подруг, поэтому и поболтать от души было не с кем. С Милой говорить было легко, приятно и они бы ещё долго болтали, если бы в Ирину дверь не позвонили. Пришлось прерывать разговор, идти уточнять, кого это принесло…
– О! Мы вас не ждали, а вы прибыли! – прошептала Ирина, посмотрев в дверной глазок и увидев Сергея в маске. – Оберегает себя от моей простуды? А чего не в костюме химзащиты?
Утром по здравому размышлению Сергей понял – что-то произошло! Ирина говорила с ним абсолютно здоровым голосом, никаких проявлений простуды и близко не было слышно. Говорила резко и как-то так… с неневестинскими интонациями.
– Точно кто-то пытается её у меня перехватить! – понял Сергей. – Что за ушлый народ вокруг, а?
На всякий случай, он, конечно, подстраховался, прихватив маску – мало ли, действительно заболела, а когда Ира рывком открыла дверь, Сергей понял – у него точно появился соперник!
– Любимая? – строго начал он. – Тебе, как я посмотрю, уже лучше?
Тон был выбран правильно – оскорблённое достоинство с капелькой укоризны. Нет, он бы закатил скандал с оскорблениями и обвинениями, но тогда она бы точно выбрала соперника!
– Мне уже отлично! Что тебе надо? – Ирина, против ожиданий ничуть не смутилась, а с каким-то непонятным прищуром осмотрела его с ног до головы, особо задержав взгляд на маске.
– Как что? Мы с тобой, как я помню, пожениться собрались. Вчера ты заявила, что простыла, вела себя странно, я за тебя волновался и переживал. И не напрасно – у тебя тут кто-то есть. Ира, ты что? Полюбила кого-то другого?
В этот момент в ванной загрохотало, и Сергей кинулся туда.
– Он в ванной? – взвыл он по дороге, распахивая приоткрытую дверь, и вглядываясь в темноту – почему-то включать свет, чтобы выкинуть соперника ему в голову не пришло. – Выходи, гад! Выходи, я всё равно тебя не отдам мою Иру!
– Мамочки-кошечки, тип в наморднике! – Семён Семёнович по кошачьей своей привычке тоже включением света не озаботился, а пошел в ванную попить – любил проточную воду. В его институте один из кранов умывальника на первом этаже всегда подтекал, вот кот и отправился осведомиться, нет ли тут такого же удобного поильника.
Услышав звонок в дверь, он затаился, а потом решил пойти проверить, кто пришел, да оступившись на скользком бортике раковины, уронил на пол мыло в мыльнице…
Дальнейшее кота ошарашило – ворвавшийся к нему тип в вышеупомянутом наморднике и с явно мрачными целями, взвыл что-то про его людинку, а потом, шагнув дальше, встал ногой на кусок мыла и…
– Нападаюююют намордные типыыыы! – взвыл кот Горбунков, пытаясь уклониться от летящего на него агрессора, который орал, пожалуй, громче, чем кот, размахивал руками, запутался в полотенце, с размаху врезался в раковину, и согнувшись пополам, нырнул головой в ванну, куда уже скрылся от нападения отчаянно перепуганный Сёма.
Дальнейшее не оставило бы равнодушным ни одного режиссера фильмов ужасов – пронзительные, на грани ультразвука вопли на два голоса из тёмной ванной комнаты, грохот, неожиданный для такого небольшого, и, в сущности, не богатого мебелью пространства, вылетевшее из темноты нечто со сверкающими звериным светом глазами и размером в два раза больше, чем только что имелся у кота.
Ирина рванула навстречу этому явлению, поймала в полёте Горбункова и крепко прижала к себе.
Наверное, это было не очень разумно, если учитывать их совсем недавнее знакомство – кот, жутко перепуганный вторжением с нападением, мог бы и поцарапать. Мог бы, но не стал, зато распластался по её руке, уткнулся головой в сгиб Ириного локтя и часто задышал от волнения.
– Бедный ты мой, золотой, хороший, ну, всё, всё. Он что, на тебя наступил, слон такой? – Ира включила свет и, заглянув в ванную, замерла от открывшейся её картины – над краем ванной царила нижняя часть Сергеева тела, стыдливо прикрытая розовым банным полотенцем, а остальное почему-то пребывало внутри, словно её бывший жених собрался нырять за жемчугом… Причём вся это фантасмагория сопровождалась завываниями и весьма невнятной руганью.
– Ээээ, и что бы это значило? – Ирина вполне хладнокровно осведомилась у виднеющейся над краем ванны половины Сергея – как выяснилось фамильная язвительность ей передалась в полной мере. – Ты что? Решил самоспуститься в сливную трубу и там постыдно застрял? Что, не вышло просочиться в канализацию? Печааальноооо!
Глава 5. Небесный ледоход
Ирина, покрепче прижав к себе кота, недрогнувшей правой рукой запечатлела дивную в своей оригинальности картину.
– Лучшее лекарство от слёз! – подумала она, – И захочешь о таком пожалеть – не получится ведь! Зато, как антистрессовое средство от печальных раздумий – самое то! Чего я вообще расстраивалась, а? Это рыдать надо было бы горючими слезами, если б это дивное создание не прокололось и осталось со мной!
«Дивное создание» выло, взбрыкивало ногами, и, наконец, собрав воедино своё самообладание, вынырнуло на поверхность. Узрев физиономию бывшего жениха, Ирина отшатнулась – его лоб венчали ровнёхонькие параллельные полосы царапин, мастерски нанесённые «с двух лап», которые шли от середины лба под волосы, на которых чепчиком-миниатюрой кокетливо красовалась медицинская маска.
Сергей, выбравшийся из ванны, оскорблено развернулся к Ире, шагнул к ней навстречу и тут обнаружил, что в ногах у него путается объёмное и пушистое розовое банное полотенце.
– Что за… что это было? Что? – обычно весьма приятный и звучный голос Сергея срывался на недопустимо высокий, и вполне-вполне мог быть назван визгом.
Он сфокусировался на коте у Ирины на руках и ткнул пальцем:
– Это что? Какой-то драный кошак? Он на меня напал?
Ирина пожала плечами. Её чрезвычайно заинтриговал вопрос, а по какому, собственно, поводу, это незваное явление что-то тут вопит, размахивает руками, занимает жизненное пространство и претендует на какое-то особое к нему отношение.
– Сергей, что ты тут забыл? Кто тебя сюда звал, и по какому праву ты ворвался в квартиру?
Сергей был дезориентирован и потрясён – каким-то непонятным образом его законное преследования «хахаля» закончилось ошеломляющим падением, резкой болью на лбу и голове, а также совершенно непонятной для него реакцией Ирины.
Он шагнул было к невесте, но проклятое полотенце, его стреножившее, не позволило это сделать достойно! Пришлось, чувствуя себя крайне нелепо, распутываться, а потом, отшвырнув от себя мерзкую розовую тряпку, попытаться всё-таки выяснить у невесты, что именно происходит.
– Ирина! Что случилось? Откуда у тебя это животное и что вообще происходит? Почему ты так себя ведёшь? – он ощутил боль на лбу, посмотрел в зеркало, ахнул, но поскорбеть над травмами и повреждениями Ирина ему не позволила:
– Ничего такого! Я тебя попросила мне больше не звонить, тогда зачем ты здесь?
Сергей никогда не воспринимал всерьёз эту балованную питерскую штучку-внучку. Понятно, что она годилась только для того, чтобы продвинуться вперёд амбициозному и уверенному в себе Сергею Якимову. Он был уверен, что без особых хлопот покорит её саму, её родню и достигнет научного Олимпа, пройдя по лёгкой дороге, проторённой ему академиком Вяземским. Ирина была явно неискушенной в сердечных делах – смущалась его комплиментам, краснела и с такой радостью слушала его рассказы о том, как он её любит-любит…
Теперь на него с холодным презрением смотрела абсолютно другая девушка – уверенная в себе, невозмутимая и, словно со стороны наблюдающая за чем-то этаким… не очень принятом в приличном обществе. Ему не приходило в голову, что вот эта самая Ирина стреляет лучше самого академика Вяземского, занимается экстремальным вождением и, благодаря не очень-то нежным отношениям с братьями в детстве, вполне умеет за себя постоять.
– Ирина, я требую объяснений! – он постарался придать голосу солидности.
– Требуешь? А что, милый, ты можешь требовать от внучки академика, к которому ты так стремился, что даже был готов жениться на девушке, которая: «Да никакая. Серая такая вся и тусклая. Да, именно, как ты говоришь, ни того, ни другого»… так ты маме своей меня описывал, а? Женишок? Уже решил, с кем собираешься развлекаться после женитьбы? Или по месту подобрал бы? А? – Ирина спустила Семёна Семёновича с рук и хищно прищурилась, зачем-то взяв кухонное полотенце и задумчиво накручивая его на кисть правой руки.
Сергей изумлённо уставился на неё.
– Откуда? Как ты? Ээээ, то есть, кто тебе сказал эту ерунду? Я никогда…
– Хватит! Я сама лично всё это слышала!
– Ирочка, ты не понимаешь! Мама… у меня мама очень придирчива к моей будущей невесте. И очень ревнива! Если бы я описал ей свои истинные чувства к тебе, уверен, что она была бы в ярости! Любимая, поверь мне! Ты мне дороже всех! – Сергей врал самозабвенно, старательно выводя дрожащим от чувств голосом всевозможные нежные и трепетные фразы и обороты.
Между тем, нельзя сказать, что чувств не было! Были, и ещё какие! Любовь меж них тоже присутствовала – горячая, искренняя и пылающая любовь к самому себе! А ещё-то самое ощущение близости к мечте, когда, кажется, руку протяни и схватишь самое-самое своё заветное желание. Ради этого, как Сергей был уверен, можно и врать, и в любви клясться, и вообще делать, что угодно – он потом разберётся. Главное, не упустить эту глупую деваху, которая сейчас непременно поверит ему, сотрёт с лица это неприступное выражение, зальётся слезами и падёт ему на грудь, клянясь в любви и ужасаясь, что чуть было его не бросила! Ну, вот… вот сейчас…
– Пошел вон! – Ирина только глазами сверкнула в ответ на все пустые клятвы и враньё, щедро расстилаемое перед ней этим прощелыгой.
Она не могла не знать о том, что такие люди есть – время от времени слышала истории о таких «прощемившихся» в высшие научные эшелоны и выезжающих на том, что они были женаты или вышли замуж за кого-то «нужного».
Правда, себя она за такую «нужную» не держала – попросту знала, насколько дед холодно оценивает её таланты. Но это знала она, а не этот подлый тип, готовый ради нужных связей жениться на нелюбимой, врать ей, даже детей с ней завести, лишь бы привязать покрепче. Она презирала и себя…
– Как же я не поняла-то? А? Это мне так хотелось, чтобы меня любили, что я ничего не замечала, не видела, не слышала… Фу, противно-то как!
– Ах, вот оно как… прынцессочка дедова, да? До простых смертных нам и дела нет, да? – Сергей, словно в стену с разбегу врезался, осознав, что все его старания пошли прахом, а раз так, можно уже и не изображать что-то этакое! – Куда уж обычному парню до тебя, да, дрянь питерская?
Он шагнул было к ней. Нет, ударить и не думал, а вот схватить за плечи, потрясти, душу отвести, глядя на её страх, утешиться хоть этим, внезапно очень захотелось.
Прилетевший в челюсть кулачок, разумно укрытый несколькими слоями плотной льняной ткани, отбросил его обратно в ванную, а Семён Семёнович, бросившийся ему под ноги и красиво заплетший конечности недруга, непринуждённо уронил его на пол. Кусок мыла, на которое прилетел несостоявшийся жених, доделал начатое хозяйкой и её котом.
– Нда.. надо было его сначала развернуть к двери, а потом стукнуть! – деловито посетовала Ирина. – Ааааабидна, однако! Интересно чего он так вопит? Cёмочка, ты не в курсе? Ну, на пол грохнулся и что? Отбил мозг сотрясением нижних полушарий? Эй, ты! Ударник матримониального фронта, чего ты так воешь? Чего-чего у тебя пострадало, болезный? Ой, нет, считай, что я не спрашивала. Вот это меня уже не интересует!
Выставить этого типа, травмированного в особо уязвимом месте обычным куском мыла, было не так просто, как кажется, но Ирина справилась, а закрыв и заперев за ним дверь, удалилась в комнату и… и вовсе даже она не плакала, а плюхнулась на кровать и рассмеялась.
– Это ж надо, а? Вошёл жаааних целый и невредимый, вышел брошенный, поцарапанный котом, ушибленный ванной в лоб, мной в челюсть, полом в филей и мылом в… самое дорогое, что у него есть – раз ни чести, ни совести, ни чувства собственного достоинства не наблюдается! Хорошо хоть мыльница в сражении не участвовала – мы бы ему вообще бы ничего целого не оставили.
Кот не очень понял перечень действующих лиц, зато чётко осознал, что враг изгнан с его непосредственным участием.
Вадим позвонил сестре как раз когда она готовила праздничный обед себе и Семёну Семёновичу – отметить баталию и собственную викторию, а заодно и конфузию бывшего женишка.
– Ты как? – обеспокоенный голос старшего брата почему-то заставил Ирину потереть глаза.
Макс звонил ей уже больше полугода, а Вадим всего несколько раз. И вот сейчас Ирина почувствовала, что ей становится тепло и с той каменно-заледеневшей стороны сердца, где жила память о старшем брате-гении, до которого ей никогда в жизни не дотянуться. Словно отвалилась эта ледяная зависть и извечное раздражение, разбитые вдребезги настоящим беспокойством и тревогой Вадима.
– Ира, ты плачешь? Слушай, я могу к тебе вылететь уже через… да вот уже часа через два с половиной. Билеты есть, я узнавал. Не расстраивайся, мы всё решим! А того мерзавца я лично на шашлык разделаю!
– Ваааадииим, – проскулила Ира, – Я его сама побила!
– Че – го? – Вадим решил, что ему послышалось.
– Я его треснула так, как ты меня как-то учил? Помнишь? Меня мальчишки обижали, и ты показал, как бить? Ну, мне лет десять было, я ревела и тебе мешала.
Вадим помнил. Помнил и уткнулся лбом в стенку от безнадёжного желания вернуться туда, обратно в детство, вытереть слёзы Ирке, поколотить всех мелких паразитов, которые её задирали, резко сказать деду, чтобы он не смел обзывать ЕГО СЕСТРУ бестолковой и тупой. Только вот ничего не вернуть, и ей пришлось во всём этом барахтаться самой.
– Ир, ты прости меня! Я виноват. Я так виноват перед тобой. Я не… не защитил. Я был бесполезен.
– Как выяснилось нет, – сквозь слёзы рассмеялась Ирина. – Я всё-таки запомнила, как надо бить, и мы с Семён Семёновичем и мылом почти добили моего бывшего жениха…
– А Мыло это кто? – осторожно уточнил Вадим. – Семён Семёнович – это кот, мне Макс сказал, а вот Мыло…
– Вадька, я тебя люблю! – расхохоталась Ирина, – Слышишь? Тебя и Макса.
Где-то в небесном пространстве между Питером, Москвой и Новосибирском шел настоящий ледоход и ломались вековые льдины, освобождая что-то крайне нужное этим троим.
Несмотря на осень и холодные ветра, несмотря на возраст и жизненный опыт, несмотря на… на все эти очень разумные доводы и том, что надо любить только себя, а всё остальное – пыль, из давным-давно растёртых в мелкий порошок привязанностей, возникало что-то очень-очень тёплое, важное и нужное. Крепкое и нерушимое, ценное и настоящее.
– Я тебя тоже! – Вадим не видел, как счастливо улыбалась Ирина, вдруг обнаружившая, что вместе с тем несчастными дyрнeм она, похоже, избавилась и от своего вечного одиночества.
Одиночество ведь не выносит не только котов, но и родных, которые готовы прилететь к тебе за несколько тысяч километров, а также оно абсолютно и совершенно не переваривает слово «люблю», сказанное от души.
– Только я всё-таки к тебе прилечу. Позволь мне тебя проводить к Максу. Заодно и сам его увижу. Странное дело, соскучился я по вам обоим! Тем более, что у нас в Москве теперь племянница имеется – дочка Серёжки. Макс говорит, что она очень смешная… Навестим их. Ладно?
– А, знаешь, прилетай! Я… я буду так тебя ждать! Я ведь никогда не ждала старшего брата! – призналась Ирина.
– Хорошо, вот теперь у тебя будет такая возможность. Только ты так и не ответила, кто такой этот Мыл? – припомнил Вадим.
– А вот прилетишь, я тебе его покажу! – пообещала, расхохотавшись, Ирина.
Оказывается, это так приятно… Знать, что у тебя есть старшие братья, за которых можно спрятаться, укрыться за широкими плечами, борясь с детским желанием показать язык всем неприятелям разом! Можно представить брату кота по фамилии Горбунков и знать, что он тебя поймёт, можно даже с мылом его познакомить, и наслаждаться выражением его лица. Так много всего можно, когда чувствуешь себя нужной и любимой младшей сестрой.
Возможно, именно из-за этого нового и дивного ощущения, Ирина шла в понедельник по институту так, что её с трудом узнал научный руководитель, глубоко задумавшийся над найденным на столе заявлением об увольнении.
– Ирина Антоновна, я не понял, что это?
– Это? Это я увольняюсь. Решила избавить вас от необходимости возиться с навязанным «тухлым яйцом». И да, позвольте извиниться за деда… Он не должен был как-то вам докучать подобными вещами – я ехала, чтобы честно работать, а не быть в положении «академической внучки». Подпишите, пожалуйста, заявление, и я освобожу вас от своего присутствия.
– Слышала! Обиделась? Наябедничает! – эти панические мысли всполохами метались в голове научного руководителя, ясно отражаясь на физиономии.
– Да, случайно слышала, нет, не обиделась! И уж точно не стану жаловаться. На что? На собственную глупость разве что, раз давно не разобралась, что происходит! – Ирина приняла подписанный лист, заверила нервного руководителя, теперь уже бывшего, в том, что зла точно-точно не держит, а уходя, сказала:
– Хотела сказать, чтобы вы не волновались… Я забрала кота. Ну, Семёна Семёновича Горбункова…
– Зачем? – не понял руководитель.
– Как зачем? Себе! Я в субботу его во дворике обнаружила и поняла, что он – мой кот!
– Так вы же… это… уезжаете!
– И он со мной! Вот только сейчас выпрошу у охраны его ветпаспорт – он нужен, чтобы ему билет на самолёт купить.
Вадим, поджидающий сестру в машине, несколько удивился, когда увидел, что её провожают растрёпанный и явно крайне изумлённый дяденька научного вида и крупный тип в камуфляже, старательно открывающий перед Ириной все двери.
