Труп в летнюю ночь

1.

– Ну офигеть теперь, приплыли, – это все, что я могла сейчас сказать, сидя на краю ванной и вглядываясь в маленький кусочек картона, на котором отчетливо проступали две красные полоски.

Я помотала головой, перевела взгляд на полочку, где в ряд стояли шампуни, гели и лосьоны, машинально отметила про себя, что мой шампунь уже заканчивается, надо будет по случаю прикупить, удивилась своим прозаическим и практичным мыслям в такую судьбоносную минуту и снова посмотрела на тест. Две красных полоски. Никаких сомнений. Вторая, пожалуй, выглядела несколько бледнее, чем первая, но она была. И я думаю, каждая современная женщина понимала, что означают эти пресловутые две полоски.

– Ну, офигеть… – снова тихо повторила я, тупо разглядывая свой приговор.

Несмотря на мой почтенный возраст (тридцать пять лет – не восемнадцать, взрослая уже женщина), в такую ситуацию я попала впервые. Хотя, надо признать, так случилось не столько по причине моего тщательного предохранения от всяких незапланированных беременностей, увы, тут я иногда отличалась безалаберностью, сколько из-за везения. И, положа руку на сердце, где-то в глубине души мне казалось, что со мной такого произойти не может никогда. Я вела не самую праведную жизнь, и всякое бывало. В том числе и порванные презервативы, и, что уж скрывать, внезапные приступы страсти совсем ничем незащищенные. И каждый раз проносило. И я уже даже грешным делом частенько думала, что со мной что-то не так в этом смысле. Хотя, в общем-то, врачи проблем не видели, но я и не обследовалась специально. И потому эти две полоски стали для меня совершеннейшим сюрпризом.

Ну, как сюрпризом. Мы с Пашкой всегда предохранялись, что было, разумеется, целиком и полностью Пашкиной заслугой. Он во всем был такой – обстоятельный, правильный, даже немного занудный. Но и он не всегда мог противостоять моей спонтанности, а я могла поддаться эмоциям и сиюминутному капризу, чем Пашку немного бесила и одновременно – я это точно видела – забавляла. Но такая спонтанная страсть все же была редкостью. Как правило, Пашка умудрялся все предусмотреть заранее. Как правило, но не всегда.

На самом деле, то, что я сейчас вычислила это, тоже было чистой случайностью. Я не вела календарик, как делает большинство женщин, и вполне могла спохватиться не сразу. Ну да, есть за мной такой грешок – не люблю всякие подсчеты, планы и графики. Они кажутся мне невыносимо скучными. Просто в прошлый раз, когда у меня были месячные, я подсчитала приход следующих и очень обрадовалась, потому что выходило, что они как раз должны были закончиться перед поездкой на Томкину свадьбу. И это очень меня устраивало. Потому что Томка с Ваней собирались проводить церемонию на природе, то ли на какой-то турбазе, то ли в доме отдыха, на берегу Можайского водохранилища. А думать о каких-то там прокладках и тампонах, когда все остальные наслаждаются природой, лесом и водой, весьма сомнительное удовольствие.

В общем, сделав нехитрые выкладки, какие каждая нормальная женщина делает раз в месяц, и получив желаемый результат, я порадовалась и забыла. А вчера, когда я бегала по магазинам, докупая последние мелочи для поездки на Томкину свадьбу, меня как раз и торкнуло – а ведь не было же у меня в этом месяце этих самых критических дней. Но даже тогда я не очень заволновалась, подумаешь, может, я в расчетах промахнулась, да и вообще – женский организм не часы, всякое бывает. Но тест в аптеке ухватила. Скорее для очистки совести, чтоб не отвлекаться в поездке на всякие переживания. И сразу же про него забыла. И вспомнила только сейчас, перед самым выходом из дома. Заскочив напоследок в ванную комнату. И вот оно как…

– Ян, я уже вызвал такси. Ты скоро? – услышала я Пашкин голос.

– Да, скоро, – ответила я и снова посмотрела на две полоски. Надо же. Как такое могло произойти?

Память тут же услужливо подсказала мне, как. В начале июня, кажется, это было. Да, точно, в Питере как раз случились белые ночи, и я решила вытащить трудоголика Пашку на прогулку по каналам. Для чего и завалилась к нему в офис ближе к концу рабочего дня.

Новая Пашкина секретарша, очень строгая и профессиональная Даша, которую я даже немного побаивалась, уже ушла домой. В приемной никого не было. В кабинете, кроме самого Пашки, тоже. Он сидел, обложившись какими-то бумагами, ероша свои непослушные волосы, и на меня что-то накатило. Да и на него тоже. В общем, так получилось, что мы с ним наконец-то использовали его диванчик так, как хотели еще тогда, когда я работала в его офисе. Понятно, что в череде мартовских безумных событий нам было совсем не до дивана. А тут предоставился случай. И понятно, что с безопасным сексом в тот день сразу не задалось. Ну не думали мы о безопасности именно в этот момент, хотя Пашка, кажется, что-то пробурчал и даже попытался минимизировать возможные последствия. Но куда там, когда нас понесло, закрутило, мир рухнул, взорвался фейерверком, рассыпался на мелкие разноцветные искры и снова собрался, став еще более прекрасным, чем был. Какие тут средства контрацепции?

Я вздохнула, пытаясь сообразить, что я чувствую, кроме безмерного удивления. И так и не смогла понять.

– Ян, ты чего там застряла? – снова Пашка.

Он говорил спокойно и сдержанно, но за месяцы общения с ним я уже научилась распознавать самые тонкие оттенки его голоса. Сейчас Пашка был немного раздражен. Он совершенно патологически не выносил, когда куда-то опаздывал. Казалось бы, директор своей компании может себе позволить всякое и уж тем более небольшие опоздания. Но Пашка не мог. Он начинал нервничать, злиться. И поэтому предпочитал всегда и везде приходить немного заранее и рассчитывал все так, чтобы учесть все случайности и неминуемые задержки. Вот и в аэропорт надо было прибыть непременно за полчаса до нужного времени. Зачем, спрашивается. Я этого не понимала. Я-то как раз все делала в последний момент, частенько успевала в последнюю минуту, чем доводила Пашку до белого каления.

– Я сейчас, Паш, – ответила я, встала, сжимая полоску в кулаке, и посмотрела на себя в зеркало. С интересом посмотрела, как будто моя только что открывшаяся беременность должна была меня кардинально поменять.

Ничего нового в своем облике я не заметила. Все, как обычно. Длинные темные волосы, которые я с утра собиралась собрать в пучок или в хвост, чтобы не сильно мешали в дороге, но потом передумала, да и все резинки для волос, как назло, куда-то подевались. Надо спросить у Пашки, может, он видел, машинально подумала я. Схватив расческу, я пару раз провела по волосам, пытаясь их хоть как-то уложить. Получилось скорее плохо, чем хорошо – укладки никогда не были моей сильной стороной. Да что там, я никогда не относилась к категории безупречных женщин, как Пашкина великолепная Инга или вот моя мама, например, которая всегда ругала меня за воронье гнездо на голове. При мысли о Инге и особенно о маме я скривилась, как от зубной боли. Вспомнилось, как мама, каждый раз, когда я была, по ее мнению, не слишком аккуратна (а это было почти всегда), закатывала глаза и говорила что-то про отцовскую породу. Мысли перескочили на отца, но, по счастью, были прерваны стуком в дверь ванной.

– Иду! – крикнула я. Наклонилась поближе к зеркалу, снова попыталась сделать что-то с прической, но плюнула, тряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам. Фиг с ними, все равно Пашке так больше нравится и… взгляд опять упал на тест в руке.

Черт, надо, наверно, сказать ему. Чего тянуть-то? Вот сейчас выйду, суну ему в нос тест, и пусть тоже думает, что нам с этим дальше делать.

– Яна, такси уже скоро подъедет! – ровный Пашкин голос слегка звенел, и я поняла, что он уже на грани.

– Иду! – я вдохнула побольше воздуха и открыла дверь.

– Ты хорошо посмотрела, ничего не забыла? – Пашка, увидев меня, тут же прошел в прихожую, где уже стояли два собранных чемодана.

– Ничего не забыла, вроде…

– Вроде? – Пашка наклонился и стал обуваться. – Ян, у тебя все «вроде». Как так можно? Подумай.

– Ничего не забыла, Паш. Послушай, я…

В Пашкином кармане завибрировал мобильник.

– Черт, такси уже подъехало. Яна, ну чего ты? Давай быстрее.

Пашка не выносил, когда заставлял кого-то ждать. Я подхватила свою сумку, все еще сжимая в кулаке картонку с двумя полосками, влезла в синие мокасины и поспешила за своим мужчиной, который уже вытаскивал из дверей наши чемоданы.

В лифте Пашка подозрительно посмотрел на меня.

– Точно ничего не забыла?

– Паш, ну что ты вечно со мной, как с ребенком, – возмутилась я.

– Паспорт? – Пашка пропустил мою реплику мимо ушей. – Проверь еще раз!

Я послушно полезла в сумку, в которой, как всегда, царил жуткий бардак.

– Паш, я хотела тебе сказать…

– Я так и знал! Забыла? Ян, ну как можно быть такой рассеянной. Хорошо, что мы еще не отъехали.

– Да не забыла я! Вот он! – паспорт наконец-то нашелся, я извлекла его из сумки и почувствовала, что выронила тест, который естественно сразу же затерялся среди множества вещей, хаотично валяющихся внутри.

– Слава богу! Так, билеты у меня, деньги тоже… телефон, ключи… – Пашка сосредоточенно перечислял самое необходимое.

– Паш, ты послушаешь меня или нет? – я потеряла терпение, но тут лифт остановился, Пашка стал суетиться с чемоданами, бормоча что-то себе под нос, и я подумала, что время для таких заявлений я выбрала явно неподходящее.

Пока Пашка с водителем открывали багажник и размещали там наши вещи, я забралась на заднее сидение такси и стала думать. Мысли постепенно устаканивались, приходили в порядок, и я попробовала представить себе реакцию Пашки на эту новость.

Поскольку никакого опыта в этом плане у меня не имелось, представление о том, как реагируют мужчины на подобные заявления, я черпала исключительно из литературы и кинематографа. Там в основном фигурировали два варианта.

Первый – это если мужчина был положительным героем. Тут, ясное дело, реакция должна была быть однозначно положительной. Что-то вроде «Любимая, я так долго этого ждал! Я так счастлив! Выходи за меня замуж». Пашка, безусловно, был положительным персонажем, тут я не сомневалась. Но, увы, жизнь немного сложнее, чем книги и фильмы. А потому уверенности в том, что Пашка будет вести себя именно так, у меня не было. И хотя я верила, что он меня любит, ну, почти верила… Но любовь – это одно. А ребенок… Мы никогда с ним не поднимали эту тему. Не обсуждали ни детей, ни даже нашу дальнейшую жизнь. Кто знает, может жениться и становиться отцом семейства вообще не входит в Пашкины планы?

Пашка сел рядом со мной и очень внимательно посмотрел на меня.

– Ян, что-то случилось? – черт, в наблюдательности ему отказать было нельзя. Я уже было открыла рот, но тут у Пашки снова зазвонил его чертов мобильник. – Да, Петя! Что там у вас? Я же говорил, что эта перевозка – это очень важно, и просил вас за ней проследить! Ты с Богданом говорил? И что он?

Водитель тем временем тоже занял свое место, и мы тронулись, покидая наш двор и выезжая на Литейный. Я уставилась в окно.

Имелся, конечно, второй вариант. Ужасный. Это если герой по сюжету оказывался подлецом. Почему-то именно в подобных сценах писатели и режиссеры предпочитали раскрывать сущность такого рода персонажей. Здесь сразу на ум приходило помрачневшее и испуганное лицо мужчины, который, пряча взгляд, заявлял: «А ты уверена, что этот ребенок от меня?». Или и вовсе отвратительное: «Немедленно иди и делай аборт!». При мысли об аборте я похолодела и инстинктивно положила руку на живот. И тут же поняла, что никаких абортов я делать не буду. Просто не смогу.

Нет, вряд ли, конечно, Пашка способен засомневаться в своем отцовстве или отправить меня на операцию таким категоричным и холодным тоном. Это уж совсем бред. Но вот начать рассуждать и логично мне объяснять, почему он не хочет ребенка, это да, это, вполне возможно. Откуда мне знать, что он на самом деле думает обо всем этом.

Я изучающе смотрела на Пашку, жестко раздававшего указания своему заму по телефону, и думала о том, что совершенно не представляю, как он относится к детям. Как-то, пару месяцев назад, у нас зашел разговор про его бывшую, Милану, бьюти-блогершу, с которой он жил несколько лет до меня, пока она не изменила ему с его лучшим другом. И я, кажется, спросила, почему у них не было детей. «Мила и дети?» – искренне удивился Пашка, словно я сморозила какую-то глупость. И был, в общем-то, прав. Представить себе его бывшую в роли матери было сложновато. Но значит ли это, что сам Пашка хотел детей? Или его устраивало это положение? Ответа у меня не было.

Пашка закончил свой разговор.

– Ян, что ты на меня так смотришь? – вдруг спросил он.

– Ничего я не смотрю… – растерялась я.

– Смотришь. Ты разглядываешь меня так, словно я внезапно превратился в чудовище, покрылся шерстью и вот-вот накинусь на тебя, чтобы растерзать.

– Господи, Паш, о чем ты? Какое, к черту, чудовище? – не очень убедительно пробормотала я, пряча глаза.

– Ну, мне так показалось. Ян, послушай, ты же знаешь, я терпеть не могу опаздывать куда бы то ни было. И я могу, конечно, быть немного резким, даже, наверно, грубым… Но это не потому, что я на тебя злюсь. Я понимаю, что ты по-другому устроена. Ты же не обижаешься?

Как я вообще могла подумать, что Пашка может быть отрицательным персонажем? Конечно же, Пашка – герой. И он никогда не будет отводить взгляд и нести всякую чушь насчет абортов. Придет же такое в голову.

– Паш, я хотела сказать…

И тут зазвонил смартфон уже у меня. Черт, ну что же за напасть такая! Я нетерпеливо вытащила трубку. Звонила Вера.

– Ян! Привет! Вы там где?

– Привет, Вер! Едем в такси, а что? Рано же еще, времени полно…

Я посмотрела на Пашку, который снова начал нервничать и смотреть на свои часы.

– Да-да, я знаю, что полно. Просто мы не рассчитали, немного пораньше приехали. Я звоню сказать, что мы уже на месте. На всякий случай. Я же знаю твоего Кольцова, он вечно норовит на встречи за полчаса приезжать. Я и подумала, что вдруг вы уже подъехали. Ну, нет так нет. Не торопитесь. Мы ждем вас, как и договаривались.

Я отключила смартфон.

– Паш, они просто пораньше приехали и уже на месте, что ты дергаешься?

– Не люблю, когда меня ждут, – немного смущенно пробормотал Пашка и стал вглядываться в проплывающие за окном дома.

«А что я так тороплюсь? – подумала я, откидываясь на спинку сиденья. – Почему надо обязательно вываливать на него все это так, впопыхах. Да еще, когда он явно нервничает и боится опоздать на самолет. Нет, надо все сделать красиво. Вот приедем на ту турбазу, или что там за место выбрали Томка с Ванькой для своего бракосочетания. Там, как мне говорила Томка, у нас будет отдельный домик, типа коттеджа. Вечером останемся одни. Романтичная обстановка, водохранилище, наверняка живописная природа. И вот тогда я ему и скажу. И пусть только попробует не обрадоваться!».

Я закрыла глаза, представляя себе маленький уютный коттедж, рядом плещется вода, поют сверчки, луна серебрит водоем. Я сообщаю Пашке, что беременна, и он светлеет лицом, счастливо смеется, обнимает меня, поднимает и кружит. Потом вдруг становится очень серьезным и извлекает из кармана маленькую бархатную коробочку. И тут же просит стать его женой. Ну, хорошо, с коробочкой явный перебор, вряд ли Пашка собирается делать мне предложение, да еще и таким дурацким способом, растиражированным Голливудом и не очень принятым в нашей стране. Это они там дарят на помолвку кольца. У нас все более обыденно. Да и счастливый смех с дурацким кружением меня в объятиях тоже отдает женскими бульварными романами. Скорее всего, он просто скажет: «Янка, черт, это же так здорово» и полезет целоваться. А потом мы пойдем в домик…

Я открыла глаза. Пашка, ничего не подозревающий о том, какой сюрприз я ему приготовила, и главное, еще не знающий о том, что я уже придумала, как ему надо на него реагировать, уткнулся в свой телефон, просматривая там присланные ему документы. И вот тут я поняла, что мне страшно… Потому что никакой уверенности в том, как поведет себя Павел, у меня не было.

2.

Веру с Мишей мы нашли сразу же. Они стояли недалеко от стойки регистрации на рейс, где, собственно, мы и договорились встретиться. То есть, если уж быть совсем точным – это Пашка с Верой договорились, в этом плане они были похожи. Оба педантичные, пунктуальные, ровно вежливые. Вот такие люди и становятся директорами предприятий, пока все остальные пытаются писать дурацкие детективы и обнаруживают то, что они беременны, в самый неподходящий момент. При мысли о беременности я опять запаниковала, зачем-то полезла в сумку, но была остановлена Пашкиным голосом.

– Яна, если ты ищешь наши паспорта, то они у меня.

Это тоже было правдой, потому что Пашка после допроса в лифте вздохнул, демонстративно закатил глаза и забрал у меня паспорт.

– Ага, – пробормотала я. – Я так.

Пашка покачал головой и переключился на Веру с Мишей, к которым мы только подошли.

– Вера, Миша, привет. Извините, мы опоздали, но, кажется…

– Да ладно, Паш, не извиняйся, – Вера улыбнулась и кивнула мне.

Миша сунул Пашке свою лапищу для приветствия, буркнул невнятное здрасьте в мою сторону и, особо не дожидаясь, когда я ему отсалютую, повернул к Вере влюбленное и счастливое лицо.

При виде этих двоих тест с двумя полосками выскочил из головы, как мячик. Наблюдать за их влюбленностью было забавно, они чем-то здорово напоминали двух подростков, врасплох застигнутых первой любовью. И если Вера еще как-то сдерживалась, старалась не выплескивать наружу свои эмоции, то Миша, который, между прочим, был следователем, распутавшим такое дело, в котором сам черт бы сломал ногу, чувств своих скрывать совершенно не умел. Его лицо было как открытая книга. Даже странно, как он с таким лицом допрашивает преступников и подозреваемых, ну разве что они сразу, испугавшись габаритов и увесистых кулаков следователя Самсонова, выкладывают ему всю подноготную.

О начале их романа мы с Пашкой догадались еще тогда, когда столкнулись с Мишей в палате выздоравливающей Веры. В тот день я, вцепившись в Самсонова пиявкой, выпытала все о психопатке Ксении и ее хитроумном папаше. Но подозреваю, если бы не чувства, которые испытывал тогда еще Михаил Андреевич, а сейчас просто Миша, к Вере, фиг бы нам перепал такой подробный и обстоятельный рассказ, пусть и густо сдобренный «этсамым» – любимым Мишиным словечком, без которого он и пары слов связать не мог.

Роман Веры и Миши развивался неторопливо. За пять месяцев они едва-едва миновали стадию конфетно-букетного периода и перешли ко взрослым отношениям. Глядя на неуклюжие Мишины ухаживания и перетоптывания, я сама сгорала от нетерпения, хотя они меня никоим боком не касались.

– Паш, как ты считаешь, они уже того, этсамое? – теребила я Пашку, потому что мне было жутко любопытно, а Вера и уж, тем более, сам Миша моего любопытства не удовлетворяли.

– Яна, – Пашка притворно хмурился. – Нас это не касается. Ни это, ни «этсамое», так что успокойся уже наконец и отвяжись от людей.

Успокоилась я, правда, только тогда, когда, заскочив пару недель назад в субботу утром к Вере (Пашка как раз умотал опять в Литву в командировку), застала у нее на кухне Мишу, распивающего чай.

Самсонов, занимающий собой полкухни, усиленно делал вид, что дует в кружку, от которой даже дымка не шло, а его рубашка была подозрительно застегнута не на те пуговицы. Да и сам он при моем появлении покраснел как мальчик, у которого родители нашли плейбой под подушкой, забормотал что-то невразумительное, куда-то засобирался, задел стол, смахнул с него любимую Верину чашку, словом, причинил некоторый ущерб, но все равно был прощен и, возможно, даже утешен.

– Самсонов и Вера Ковальчук все! – объявила я Пашке, едва только он появился на пороге квартиры, вернувшись из командировки. Меня так распирала эта новость, что я вместо того, чтобы расцеловать Пашку, по которому в общем-то скучала, или просто броситься ему на шею, первым делом сообщила ему о Вере и Мише, торжествующе улыбаясь.

– Что все? – не понял Пашка, ошарашенно смотря на меня.

– Ну это, этсамое! – подмигнула я.

– Янка, ты меня с ума сведешь, ей-богу, – Пашка вздохнул и, подцепив ручку чемодана, прошел в комнату. Устало плюхнулся на диван.

– А что это ты, как будто и не удивлен? – разочарованно протянула я. – Паш! Ау! Они наконец-то сделали это! В смысле, они теперь пара и все такое этсамое.

– Они уж давно, этсамое, – Пашка хитро улыбнулся.

– Как это давно? А…

Тут пришла пора удивляться мне, а Пашка с дивана с довольной улыбкой наблюдал за моей пантомимой.

– Нет, не может быть… Да ведь я же сама…

– Мне Миша на прошлой неделе звонил. Спрашивал моего совета. Ну, не будет ли это слишком, если он пригласит Веру с собой на бракосочетание Стрельцова и Томки. Ваня его тоже позвал.

– Да? – я округлила глаза, не зная, чему удивляться больше. Тому что Ванька позвал Мишу на свадьбу, или тому, что Миша спрашивает у Пашки совета, и вообще, я опять выходит не при делах.

– То есть получается, опять все в курсе, а я одна…

– Янка, – Пашка уже откровенно забавлялся, глядя на меня. – Я вообще-то с дороги, устал, хочу есть, а особенно… – он дернул меня за руку, утягивая к себе на диван и притворно рыча в ухо. – А особенно этсамое…

– Ну что, регистрироваться что ли пойдем? – спросила Вера, как-то странно посмотрев на Михаила.

– Да, конечно, уже пора, – Пашка в привычной озабоченности глянул на часы.

Как по мне, так торопиться нам было некуда – времени еще вагон и маленькая тележка, но Паша с Верой думали иначе. У них у обоих в головы таймер был встроен, не иначе.

– Миша, – Вера обернулась к Самсонову, и тот, как по команде, поднял два чемодана, свой и Верин, которые в его ручищах выглядели просто игрушечными.

Пашка подхватил наши. Это, конечно, у него получилось не так эффектно, как у Миши, но он тоже вполне справился. И хотя на фоне Михаила Пашка смотрелся как-то неубедительно, едва доставал ему до плеча и уж, конечно, уступал в ширине (все-таки в Самсонова вполне можно было вместить трех Пашек), все равно – Пашка оставался для меня самым лучшим.

Мужчины двинулись по направлению к регистрации, а мы с Верой немного отстали – она поправляла ремешок босоножки, и я задержалась, чтобы ее подождать.

– И куда мы торопимся? Рано еще, – протянула я. – Даже стойка регистрации еще не открыта. Это все Пашка. Давай быстрее, чего копаешься, – передразнила я его. – Приехали чуть ли не за полдня, теперь будем здесь стены подпирать, ждать…

– Ян, – аккуратно перебила меня Вера, снова бросив какой-то нервный взгляд в сторону Михаила. – Наша стойка уже открыта.

И она мотнула головой в сторону стойки бизнес-класса, где уже вовсю суетились девушка и молодой человек в фирменных костюмах.

– Ого, мы летим бизнес-классом, – обрадовалась я. – Чего это вы с Пашкой решили шикануть? Это же невозможно дорого! Да и лететь-то нам до Москвы всего чуть больше часа, вполне могли бы потерпеть.

– Ох, Ян, – Вера снова посмотрела на наших мужчин. – Это мы можем потерпеть, наверно. Просто, ну ты посмотри…

– На что?

– На кого! На Мишу! Ян, ты вообще, как его представляешь в салоне эконом-класса? Он же тупо не влезет ни в одно кресло. А если и влезет, то мы его потом не выковыряем оттуда.

Я засмеялась:

– Ну да, прости, что-то я не подумала. Ну и прекрасно! Сейчас закажем шампанского! Ой, черт, – я осеклась, вспомнив про тест и про то, что с шампусиком, равно как и с другим алкоголем разной степени крепости мне придется надолго распроститься.

– Ничего прекрасного, – пробормотала Вера, не заметив моего замешательства. – Сейчас начнется…

– Что начнется?

– Миша просто не в курсе насчет бизнес-класса. Иначе он бы никогда не согласился…

– Почему? – удивилась я.

– Ян, господи, ну что ты тупишь сегодня. Как ты думаешь, может Миша позволить себе бизнес-класс на зарплату следователя?

– Да, что-то я не подумала. Ну и что? Ты-то можешь? Какая разница? Я вот тоже не могу себе позволить так шиковать…

– Ну ты сравнила! Ян, ты – женщина. Это нормально, когда мужчина платит. А у нас все ровно наоборот. К тому же, у Миши явный пунктик на этом. Ты себе не представляешь, как я устала с ним бороться.

– Вер, но ведь он же знал, что ты, некоторым образом, намного его обеспеченнее? – удивилась я, наблюдая, как мужчины подходят к стойке регистрации, и Пашка протягивает наши паспорта и билеты. – Что теперь? Тебе надо раздать свои деньги на благотворительность и жить с ним на зарплату следователя?

– Ой, Ян, я не знаю, честно говоря, что у него в голове. Представляешь, он вообще сначала хотел ехать до Москвы на машине. На его машине. На этом кошмарном драндулете, который дребезжит и рискует развалиться на первой же колдобине. Насилу его уговорила полететь самолетом. Так что ты думаешь, он отдал мне все деньги на билеты в экономе, и за себя, и за меня. Хотя мне вот вообще это ничего не стоило. А у него, как пить дать, половину отпускных сожрало. Черт, а потом я представила, как он с его габаритами будет пыхтеть в маленьком кресле полтора часа, и мне стало дурно. И я договорилась с Пашкой, что мы возьмем бизнес, ну, все вместе… И это будет для него сюрприз. Для Миши. Короче, Ян, я даже не могу себе представить, как он отреагирует…