Алюминиевые огурцы

Сергей Ломоносов неизменно награждался званием лучшего командира отряда за звонкий голос и чёткие команды. Он слыл также и первым драчуном – из-за устраиваемых потасовок со сверстниками, дразнившими за маленький рост (которых он, несмотря на этот недостаток, чаще побеждал).

А вот в общем рейтинге «Б» класс занимал стабильное третье место. Первые места, чередуясь, делили между собой «А» и «Д» классы. Непризовые места грозили юным армейцам немилостью суровых классных руководителей, поэтому шаг они чеканили и равнение оттачивали не хуже участников парада на Красной площади.

Не все учителя удостаивались чести нести через несколько поколений учеников приклеенное им прозвище.

У историка, классного руководителя «А» класса, была кличка Веник (от имени Вениамин). Но он не производил впечатления мягкого и домашнего, а скорее походил на метлу опричника Ивана Грозного, поэтому произносили прозвище шёпотом, даже когда Вениамина Павловича в школе не было. С первых же дней историк приучал к дисциплине желторотых юнцов так, чтобы до конца школы ни у кого не возникало желания даже на муху оглянуться на его уроке.

Только что выпорхнувшие из-под крыла первой учительницы четвероклашки, заигравшиеся на физкультуре, вкатились в кабинет истории, налетев у порога класса на толпу таких же опоздавших на урок.

Ира, которая не вышла ростом, уткнулась в спины впереди стоящих и ничего не видела. Услышав строгий голос учителя: «Вы где были?», она выпалила:

– Играли!

Толпа расступилась, и Ира наконец увидела, как новый учитель медленно опустил на пол до этого схваченного «за грудки» и повисшего в воздухе дрожащего Костю Лукьянова, обычно молчаливого и стеснительного. По полу покатились две оборванные пуговицы.

– Играли?! – Пунцовое лицо учителя напомнило быка на арене, и было совсем не смешно.

В мёртвой тишине взгляд историка сверлил Иру сквозь бликующие стёкла очков. Она втянула голову в плечи – вот сейчас тоже за шкирку возьмёт!

Вдруг «злыдень» выпрямился:

– Все сели!

В классе стало слышно, как учитель в соседнем кабинете мелом на доске пишет. Выдрессировал!

Но историком Вениамин Павлович был от Бога! И вовсе не от внушаемого учителем страха его рассказы слушали, открыв рот и не моргая. Старшеклассники мечтали об историко-филологическом факультете. Посыпавшаяся в скором времени советская история выкинула на помойку старые учебники, и влюблённый в свой предмет (и в правду) учитель расправил крылья и достал свои личные тайные архивы.

Начитанная Ира любила в своих ответах дополнять учебник и быстро подружилась с историком. Начиная урок, он добавлял: «Ну что, Ира! Расскажем сегодня ребятам о Столетней войне?»

Учительница химии, классный руководитель «Д» класса, носила прозвище Бульдог. Она считала своим долгом воспитать «правильное» новое поколение, следить за его моральным обликом. По своим, конечно же, меркам. Мужчины должны уважать женщин, младшие – старших, низшие по рангу – подчиняться высшим. У правильного мальчика брюки со стрелками, отглаженный пионерский галстук и ни одного слова матом. Правильная девочка носит платье с белым фартучком и воротничком, косу с бантом и не пользуется косметикой.

Утро в «Д» классе начиналось с проверки начищенности ботинок и отсутствия лака на ногтях, в противном случае в кабинете химии стоял наготове ацетон. Возражая учителю, ученик нарушает закон уважения старших, значит, заклеймён позором.

Лозунг над таблицей Менделеева внушал крупными буквами: «Вы всегда и во всём должны быть первыми!»

И «Д» класс дружными ручейками растекался по подъездам соседних дворов на сбор газет для макулатуры у добросердечных старушек, занятых мам, активно читающих прессу «диванных спортсменов».

«Раз, два! Раз, два!» – царапая асфальт, тащили всем миром на металлолом найденный в овраге проржавевший кузов «Запорожца».

Всё для того, чтобы быть первыми.

Апрель

Все отличники стремились на уроках занять первые парты, ближе к учителю.

Все, кроме Иры. Она предпочитала «камчатку», подальше от оценивающих в упор взглядов учителей и в затылок – одноклассников. Мужественно терпела соседей по парте, помогая с контрольными.

Ираида Викторовна деловито махала руками по всем направлениям, пересаживая учеников по только ей понятному принципу.

– Ломов садится к Степановой!

Долговязый неуклюжий Олег Ломов с превеликой радостью направился к Ире.

– Я к тебе, дорогая! – слащаво подольстился он.

О боже! Только не этот! Давно ходит за ней кругами с томными комплиментами – аж противно!

– Я с ним сидеть не буду! – выпалила Ира, вскочив со своего места.

– Почему? – Ираида Викторовна не ожидала столь бурной реакции.

– Не хочу!

– Степанова! Не выдумывай! Все расселись как им сказали – одной тебе что-то не нравится!

– Ах так! – Ира схватила стопку учебников и тетрадей и переложила на самую заднюю парту, которая ещё оставалась свободной. – Я буду сидеть здесь одна!

На следующий день выяснилось, что в кабинете физики парт меньше. Недовольно пофыркав, Ира уселась рядом с Ломовым.

– Вернулась! – довольно промурлыкал тот.

– Ты меня бесишь! Лучше помолчи! – она стукнула линейкой по его плечу.

То ли удар был сильный, то ли линейка хрупкая, но в руке осталась лишь половинка чертёжного инструмента.

Через три сломанные линейки, один треугольник и множество шлепков учебником «Ромео» не выдержал:

– Я с ней сидеть больше не буду! – и пересел с пожитками на злополучную заднюю парту.

Ира осталась довольна, что избавилась от неугодного соседа.

Двадцать второе апреля. День субботника. Школьники с нескрываемой надеждой смотрели в окно на моросящий унылый дождь – отменят!

Но к обеду предательские облака разредили строи, истратив мокрое содержимое. В просветы между ними временами проглядывало ещё не синее небо. Под кустами скукожилась мокрая прошлогодняя листва, разбавленная белыми пятнами мусорных бумажек из растаявших сугробов.

– Готовы? Берём мешки, грабли – на субботник!

Куда?! Подростки недоумённо глядели на Ираиду Викторовну.

– Там же грязь?

– Сегодня Всесоюзный субботник! Сказали надо – значит, надо!

Ира не выдержала:

– И поэтому мы должны вымазаться, как свиньи? Давайте перенесём на завтра! Мы же не отказываемся – так же выйдем и пройдёмся по своей территории. Её же за нас всё равно никто не уберёт…

– Ты хочешь сказать, что все классы свою почистят, а наша до завтра будет в мусоре? – возмущению классного руководителя не было предела.