На розе надо мне жениться,
Лишь чтоб навек укорениться!
Не скрою: также я польщен,
Что будет мною побеждён
Такой строптивый, дикий нрав».
«Возможно, ты, мудрейший, прав.
Однако, стоит подождать».
«Да я рождён, чтоб побеждать!»
Розита сдавлена Плющом,
А Маша – собственным плащом.
В раю цветочном нестерпимо
Жара парит невыносимо.
Возмущалась Маша звонко:
«И к чему такая гонка?
Не привыкла к беготне!
Ну за что всё это мне?»
Тут жёлудь ловко врылся в мох.
На время он к земле присох,
Затем глухой раздался треск,
Вокруг детишек вспыхнул блеск.
Вот тут они перепугались:
Глаза зажмурили, обнялись.
Повисло в воздухе молчанье,
Раздался шорох и ворчанье:
«Замысловатые стволы,
А кроны очень уж малы…
Я не встречал подобный вид.
Как знать? Он, может, ядовит.
Бывает всё на этом свете».
«Да не деревья мы, а дети!», —
Сказал Алёша возмущенно.
Поправил крот очки смущённо
И стал ощупывать ребят:
«Прошу прощенья, я так рад!»
И крот схватил Санька за брюки.
Тот, упирая в боки руки,
Зудел тихонечко под нос:
«Как я такое перенёс?
С чего-то ядовиты снова,
Хотя подобное не ново:
За этот день уже вторично
Нас обзывают неприлично!»
В поклоне крот к земле приник:
«Дождался, пробил звёздный миг!
Заветных слов хранитель я,
Вам надо выслушать меня».
Ребятушки не удивились.
«За этим, впрочем, и явились», —
Они сказали в унисон,
Повышая звук и тон.