Сказки белой совы

Ну, что же. Солнце ещё не село, до полуночи можно успеть к Якову. Сова отчистила крыло как могла, потянула крылья, потопталась по ветке и решительно набрала высоту.

Окошко домика в деревушке привычно светилось мягким жёлтым светом. Сова плюхнулась на ветку напротив дома и, вывернув голову, заглянула внутрь. Яков сидел на табурете у стола и увлечённо ковырялся в куче каких-то железных деталек, масляно поблёскивающих при свете лампы. Анна обнаружилась в глубине комнаты в кресле. Что-то шила или вязала, сове было не разобрать. Вот и хорошо, все на месте.

Сова перелетела на наличник окна, зацепилась когтями, свесилась и постучала клювом по стеклу. Яков резко поднял голову и уставился в окно, разумеется, ничего не разглядев. Сова постучала ещё раз.

Яков встал, подошел к окну и распахнул створки.

– А, это ты, – обрадованно и совсем не удивившись, сказал он прямо в круглые жёлтые глаза, – залетай.

Сова плюхнулась на подоконник, посидела на нём, последствия недосыпа давали о себе знать. И влетела внутрь. Анна подняла голову, поздоровалась, и снова продолжила своё рукоделие.

– Даже можешь не рассказывать, – предупредил Яков, – сны.

– Точно, – удивилась сова, – и у тебя тоже? Тоже смуглые, оружие и в последнем кровь?

– Да, много крови, на подушке пятно.

– У меня на крыле, еле оттёрла, – пожаловалась сова, – А что меч?

– Меч? – пришёл черёд удивиться Якову. Он потёр лоб, подумал. – Точно, как я не догадался!

Подошёл к ковру, аккуратно снял ножны с клинком, поднёс к лампе и обнажил меч. Меч замерцал мягким золотистым светом. Клинок был чист, подозрительно чист. Ни пятнышка, ни пылинки.

– Не хочет в ножны, – прислушавшись, сообщил Яков, – придётся собираться.

Анна подняла голову, кивнула. Похоже, они уже давно всё обсудили, а появление совы стало лишь последней песчинкой. Удивительная пара. Сове после их воссоединения часто казалось, что Анне и Якову слов для общения не нужно, они чувствуют мысли друг друга. Совместно решили дождаться утра, сове вдруг пришло в голову, что последнюю монету из дупла обязательно нужно забрать. А путь в непонятное надо начинать с той самой делянки, откуда уже раз сову выносило в иное время.

До утра не спалось. Яков с Анной о чём-то разговаривали вполголоса, сова перемерила все балки на чердаке, прикидывая и так, и этак значение снов. Но вот чердачное окошко стало светлеть, и в потолок постучали.

Сова слетела вниз. На столе дымился кофе, на сковородке шкворчало что-то мясное. Яков затягивал ремни на рюкзаке. Он был уже полностью одет, джинсы, кроссовки, рубашка, заправленная под ремень. На крючке у двери висела куртка, на табурете лежала шляпа. Анна проследила, чтобы и сова поела, улыбнулась на прощание краешками губ и помахала рукой вслед, стоя на пороге.

– Переживает? – спросила сова, удобно устроившись у Якова на плече.

– Не очень, – ответил Яков, – говорит, что справимся. Правда, в дорогу раньше гнала, ещё после первого сна. А мне всё никак не хотелось выходить.

– И мне, – призналась сова, – всё ждала, что само рассосётся. Да ещё выспаться никак не удавалось, а без сна какие силы?

Так за разговорами и дошли до дупла. Сова влетела внутрь, еле выковыряла монету, добросовестно засунутую в древесную щель, уцепила в конце концов её клювом и вернулась к Якову.

– Держи! – сова отдала монету, и на минуту ей послышался удовлетворённый шорох-вздох от меча.

Зашагали дальше. Делянка была совсем недалеко, растения, выросшие в прошлом году из семян найденного клада, оказались многолетними. Только на второй год они уже не тянулись вверх, а кустились на высоте пояса. И цветов не было, ни одного.

– И что теперь? – вопросил Яков. Вопросил не сову, скорее сами растения. По полянке пронёсся лёгкий ветерок, и всё стихло. Яков шагнул в центр делянки, раздвинув багровые стебли. Ничего. Потянул один к себе и отбросил – у растения оказались острые шипы. Снова ничего. Стоя посередине делянки с совой на плече, вытащил из ножен клинок. Клинок замерцал и погас. Ничего не произошло.

Выбрались на опушку. Яков уселся на какой-то валун, скрестив ноги. Сова плюхнулась на зелёный мох.

– Думать надо, – заявила она, – ключ должен быть для активации.

– Так я уже всё сделал. Меч достал, траву подёргал, ну и колючая же она!

– Не всё, значит. Надо же как-то куда-то попасть. А других вариантов у меня нет. Только здесь и только вместе.

– Давай поедим, что ли. Пока спокойно.

Яков достал из рюкзака узелки с едой. Мясо, лук, хлеб караваем.

– Будешь? Или полетишь охотиться?

– Буду!

После еды думаться должно было лучше. Сова тщательно вытерла клюв о траву, почесала когтистой лапой шею, прикрыв глаза. И тут её осенило:

– Монета, Яков! Где монета?

Яков хлопнул себя по лбу:

– Точно, – полез по карманам, выискивая серебряный кружок. Сове послышалось, что меч тихо зазвенел, как натянутая струна степного инструмента. Достал монету, повертел в руках, переложил в левую руку. Правой взялся за рукоять меча, намереваясь вытащить его из ножен.

– Подожди, – сова слетела с ветки на плечо Якову. На всякий случай. Обидно было бы остаться не у дел.

Сова успела вовремя. Как только монета прикоснулась к покинувшему ножны клинку, Якова с совой словно всосало в тёплый водоворот, без прочих других ощущений. Только лёгкое тепло и короткое вращение по спирали.

И всё стихло.

…Сова оказалась на земле с чуть начавшейся пробиваться зелёной травкой, Яков, устоявший на ногах и не потерявший шляпу, уже оглядывался кругом, пытаясь понять, куда их зашвырнуло.

– Север, – возгласила сова, – практически родные места. Вон видишь зелёные кустики? Брусничник. И мох седой, ягель называется. Он, по правде, не мох, а лишайник, конечно. Если дождей не было – под ногами раскрошится. Если влаги хватает в воздухе – будет мягким и нежным, как губка из южного моря. А вон, – сова вытянула крыло, – загадка сей земли, лабиринт из камушков. Мы-то теперь знаем, что это за загадка – портал это. Такой же, как в моём лесу.

– И куда теперь? – поинтересовался Яков – Хорошо, что я куртку надел.

Он аккуратно задвинул меч обратно в ножны, монету спрятал во внутренний карман и карман застегнул на молнию. Поправил рюкзак на спине и шляпу. Сове было проще, вещей у неё при себе не было.

– В город пошли, – предложила она, – тут недалеко. Там и узнаем, что к чему.

Через час Яков уже шагал по тротуару маленького городка. Тротуар после зимы, понятное дело, был весь в рытвинах, также, как и мостовые. Словно здесь, на Севере, до сих пор водились загадочные копытные слоны, достававшие до земли при любой толщине снега. Сова же, выведя на дорогу и указав направление, бесшумно улетела куда-то, пообещав встречу в городе.

Улица заканчивалась круглой площадью. С площади доносились голоса, народ там присутствовал. Яков погладил рукоять меча, выглядывающую из-за плеча, и постарался прикрыть её капюшоном куртки. Вроде удалось.

На площади действительно толпился народ совсем не северной наружности. Полсотни людей разной степени смуглокожести, среди них пяток женщин. Женщины мельтешили в толпе, явно стараясь попадаться на глаза. Люди галдели, иначе это было не назвать, в руках у троих были листы бумаги с написанными от руки призывами о помощи и чьей-то фамилией.

Яков огляделся вокруг, приметил в стороне группу мужиков обыденного вида и цвета кожи. Подошёл, поздоровался, вытащил из бокового кармана сигареты, попросил огонька. Зажигалки нашлись у всех.

– Это что у вас тут такое, – как бы невзначай поинтересовался Яков, – лица какие-то не наши.

– Это? – за всех ответил крупный дядька в рыбацких сапогах, – мигранты, мать их всех за ногу. Понаехали тут, – и он смачно сплюнул на землю.

– Чего хотят? – осведомился Яков.