Ключ к сердцу тьмы

– Боюсь, милорд, не способен удовлетворить мою главную потребность.

– Какую же?

– В любви и уважении.

– Я пока не выказывал вам неуважения, – напомнил герцог, – и в состоянии обеспечить им сполна, но на моих условиях. А теперь помолчим, чтобы не оскорблять таинства пустыми разговорами.

Священник – нас сочетал узами брака сам епископ – уже ждал возле пюпитров с молитвенниками. Переминавшийся с ноги на ногу служка держал подушечку с кольцами. Жених помог мне забраться на возвышение и усадил в левое кресло рядом с одним из молитвенников, лицом к нефу. Сам он занял правое. Епископ довольно кивнул и призвал гостей к тишине. Их собралось немало – половина столицы хотела взглянуть на новую жену Тени зла.

Церемония началась со стандартных вопросов: добровольно ли дано согласие, нет ли причин, по которым брак не может быть совершен. Таковых не нашлось, а я твердо ответила: «Да». Согласна, принимаю и готова хранить верность. Я смотрела прямо перед собой, сосредоточившись на молитвеннике. Задай епископ какой-нибудь уточняющий вопрос, пошла бы на попятную, а так беззвучно глотала ком в горле. Он все рос и рос, в какой-то момент показалось: задохнусь! И тут служка подал священнику кольца. Ком вместе с ледяным сердцем провалился в желудок. Заметалась взглядом по храму, тщетно пытаясь отыскать спасителя. Родители и сестра безмолвствовали. Только на их лицах читалось сочувствие, остальные улыбались, скучали, в любопытстве тянули шеи. Я бесплатное развлечение, а не человек.

Прикосновение пальцев Арона вывело из ступора. Как, уже?

– Снимите перчатки, Элеонора, – почти не размыкая губ, подсказал он.

Приличия соблюдены, никто ничего не слышал.

Словно во сне стянула длинные кружевные перчатки и протянула руку. Холодный ободок из металла сковал палец – белое золото с россыпью бриллиантов и кровавым рубином. Кольцо стоило целое состояние, брату хватило бы расплатиться с долгами на годы вперед. Самого Юзефа в столице не было: отец услал его подальше, снарядив клерком в торговую экспедицию.

– Теперь вы.

Дрожащей рукой, едва не выронив, забрала оставшееся кольцо и надела на палец супруга. Формально он еще жених, но всего мгновение…

– Признаю брак совершенным, а этого мужчину и эту женщину – мужем и женой. Ваша светлость, можете поцеловать ее светлость.

Герцогиня Экхем. Я еще не в полной мере осознала новый статус, когда Арон откинул вуаль. Он долго рассматривал меня, словно хотел убедиться, что невесту не подменили, а потом наклонился и холодно, едва коснувшись, поцеловал. Мой самый первый поцелуй разочаровал. Нет, я по-прежнему до дрожи боялась супруга, но рассчитывала получить хотя бы капельку того, что досталось Катерине. Тьма неизменно ассоциировалась с грехом, а поцелуй Арона пах смертью.

Грянули с хоров певчие, епископ, стараясь перекричать звонкие голоса, давал последние наставления, а я не сводила взгляда с Праматери, моля даровать терпение и защиту.

Как же фальшива радость и приторны поздравления! Никто, расчувствовавшись, не прослезился, как частенько случалось на чужих свадьбах. И я такая же актриса, только вот хотелось скорее отвернуться, пока не заметили скованного гримасой рта. Меня хватило буквально на пару минут, после опустила голову, так и простояла до конца официальной части.

От семьи жениха никто не приехал, хотя я точно знала, его мать и тетка живы, пусть и в преклонном возрасте, зато к герцогу подходили странные угрюмые мужчины, которых он коротко отрекомендовал друзьями. По мне, они больше походили на наемников. Но вот Арон взял меня под руку и повел по проходу между изваяний усопших королей.

– Мы уезжаем прямо сейчас, – сообщил он отцу, – можете попрощаться с дочерью.

Думала, скажем последние слова дома, но судьба лишила и такой малости. Даже не на улице, прямо в церкви.

Хмурый отец крепко обнял меня и пожелал счастья. Мать долго не выпускала из объятий и плакала. Напрасно новоиспеченный зять неодобрительно на нее поглядывал, надевать маску светскости матушка не желала.

– Не смейте ее обижать, слышите! – пригрозила она герцогу между всхлипами.

Складывалось впечатление, будто мама провожала меня в последний путь.

– Постараюсь, миледи, – усмехнулся Арон.

Его позабавила угроза. Еще бы, крохотная женщина против высокого мужчины, леди против герцога.

Последней подошла Катарина. Сестра расцеловала в обе щеки и ненадолго сжала мои ладони в своих. «Крепись! – шепнула она. – Обещаю писать каждую неделю». Простые слова, но после них стало немного легче. Улыбнулась сестре и пожелала удачного замужества. Как же не хотелось отпускать ее, идти вслед за выказывавшим все больше недовольства Ароном, но отныне я его жена.

Длинный подол волочился по полу. Я едва не запнулась об него, спасибо Катарине, вовремя заметила и подхватила. Так, вместе, мы и дошли до кареты. Родители тоже вышли проводить меня, помахать на прощание. Один из странных друзей герцога, у которого под плащом обнаружились ножны с мечом, – неслыханная дерзость, нарушение закона! – предупредительно распахнул дверцу. Арон помог мне сесть в карету, а сам немного задержался, что-то обсуждая со свитой. Она прибыла вместе с мужем: дюжина солдат, офицер и молодой человек в шляпе с зеленым пером, чью должность определить не удалось. Заминка подарила мне еще пару минут наедине с близкими, но ничего не длится вечно.

– Мы поедем отдельно, – сообщил супруг. – Мне нужно уладить кое-какие дела. Утром я присоединюсь к вам.

Утром! Мысленно возликовала. Выходит, первая брачная ночь отменялась.

В последний раз помахала родным рукой. Дверца кареты захлопнулась, будто отрезав от окружающего мира. Откинувшись на спинку сиденья, старательно гнала от себя дурные мысли, но молчаливые слезы все равно текли по щекам.

Мои вещи уложили и увезли еще вчера – герцог позаботился об удобстве будущей супруги. На запятках кареты подпрыгивал дорожный сундук с самым необходимым, на случай если основной обоз потеряется или задержится. Ехать предстояло почти без остановок, с ночевками в городах или на постоялых дворах. Если верить атласу, в пути мне предстояло провести около месяца – безумно долго! Прежде я никуда не уезжала дольше, чем на неделю.

Герцог запретил брать горничную, пообещав, что новая прислуга встретит меня на выезде из столицы. Оставалось только гадать, зачем столько сложностей. Вряд ли та же Эмма стала бы шпионить, но, памятуя предупреждение, проглотила слова мужа. Ничего, обойдусь часик без прислуги.

Глава 3

Инга, моя новая горничная, походила на истинную дочь гор: такая же холодная, блеклая с неизменным отсутствующим выражением на лице. Самая длинная фраза, которой от нее удавалось добиться, была: «Мне ничего об этом неизвестно, миледи». Инга присоединилась к нам за городом, на одном из постоялых дворов. Села не с пустыми руками – саквояжем с различными моющими, чистящими и наводящими красоту средствами. Она мигом организовала в карете подобие комфорта, за что я прониклась к ней уважением. Работу свою Инга знала, но вот скрасить одиночество не могла, приходилось довольствоваться созерцанием пейзажей за окном и короткими беседами с младшим секретарем мужа – единственным человеком, кроме горничной, которому дозволялось не притворяться со мной глухим. Им оказался тот самый молодой человек с зеленым пером, милый, воспитанный, совсем не походивший на северянина. Звали его сэр Дональд Уотер, как он горделиво представился, взмахнув шляпой так, что едва не подмел ей дорогу. Дональд оказался любителем поболтать, но, к сожалению, в силу обязанностей не мог вечно торчать у окна кареты. Он иногда куда-то уезжал или ехал вровень с офицером далеко впереди. Именно Дональд походя, за завтраком, сообщил, что герцог к нам сегодня не присоединиться, велел ехать без него: Арона задержали некие дела. Не стану врать, будто известие меня огорчило, особенно после бессонной ночи, которую провела в ожидании пресловутого супружеского долга. Матушка расписала его таким образом, что он виделся синонимом смерти или тяжких увечий. И вот герцог устами Дональда подарил желанную отсрочку, которая поможет смириться с новым статусом. Да и разве герцогине пристало лишаться девственности в дорожной гостинице? Словом, мысли мои повеселели, и, если бы не всепоглощающая скука, я чувствовала бы себя сносно. Чтобы бороться с последней, попросила купить карты. Похоже, они считались неприличными, иначе почему Инга воззрела на меня как на сумасшедшую?

– Карты, миледи? – нарушив обет молчания, переспросила она.

– Да, самые обычные, игральные. Большие или маленькие, значения не имеет.

Я собиралась коротать время не за покером или вистом, а за банальными пасьянсами. Им меня научила покойная бабушка, мастерица по части карточных развлечений. Отец ворчал, что именно она стала причиной пагубной страсти Юзефа. Вздор, конечно. Не бабушка толкнула брата в игорные дома, не она заставала закладывать последнюю рубашку. Офелия никогда не ставила на кон денег, таково было ее правило. Азарт, но не алчность.

Инга насупила светлые, едва заметные брови, делавшие ее похожей на снежную деву. Понятно, герцогине Экхем не положено даже думать о столь низменном развлечении.

– Я могу достать миледи пяльцы, – наконец, когда я уже отчаялась дождаться ответа, предложила горничная.

Вышивание! Будущая встреча с супругом померкла перед перспективой часами тыкать иголкой в канву. Вместо цветов и пташек у меня неизменно выходили дыры и проколотые пальцы.

– Достань себе. – Если уж я госпожа, имею право наказывать. – Вышей на платках мою новую монограмму.

– Хорошо, миледи получит карты.

Инга оказалась неглупой и приняла единственно верное решение.

Словом, в тот городок мы заехали только ради игральных карт, следующая остановка значилась только через два-три часа. Как все провинциальное, новое и неизведанное, он вызвал у меня неподдельный интерес. Отдернув занавеску, по-ребячески вглядывалась в узкие улочки, провожала глазами петухов, бесстрашно взлетавших прямо из-под колес, ловила запах дыма и сдобы, витавший в воздухе. Другие, менее приятные вещи я старательно не замечала.

Городок совсем не походил на столицу, казалось, его застроили хаотично, безо всякого плана. Ширина улиц, даже центральных, оставляла желать лучшего, но сопровождавшая нас охрана быстро решала вопрос со встречными повозками и пешими обывателями. Ответом служили недружелюбные взгляды и сердитое ворчание. Но больше всего меня поразили рынки. Их могли устроить где угодно: на крыльце дома, перевернутых бочках на площади, даже возле церкви. Один такой, большой, с палатками и балаганом, развернули прямо перед мэрией – немыслимо! Привлеченная яркими красками и громкими криками зазывал, я велела остановить карету. Жутко хотелось размять ноги, запастись впечатлениями перед долгими монотонными днями в пути. Ну что приготовил для меня Дональд даже в этом городе? Очередной гостиничный номер, четыре стены и окно. Не хочу!

– Миледи, запрещено!

Стоило открыть дверцу экипажа, как ко мне подлетел младший секретарь мужа. Проигнорировав его слова, подобрала юбки и спрыгнула на землю безо всякой подножки.

– Миледи! – не унимался Дональд. – Его светлость…

– Его светлости здесь нет, приказы отдаю я, – устав от пустословия, оборвала секретаря. – Или ваше слово весомее слова герцогини?

Молодому человеку не нашлось, что ответить. Он неохотно спешился и вместе с горничной устремиться за взбунтовавшейся госпожой. Я же упивалась свободой. Вседержитель, я ведь никогда не гуляла вот так, среди простого народа, не видела скоморохов – да много чего еще. Обычные забавы казались милее оркестра при свечах. На званых вечерах люди такие надутые, а здесь живые, искреннее улыбаются, смеются, а не думают, какую гадость сделать ближнему. Хотелось подойти то к одному, то к другому лотку, подержать в руках тончайшие пуховые платки, попробовать таинственный сбитень, который настойчиво предлагали разносчики.

– Миледи.