Верните меня на кладбище

Очередное движение рук – и могилу озарило легкое свечение. Некромант явственно увидел прозрачное облачко, скользнувшее откуда-то сверху к земле. Неужели душа вернулась в тело? Слова застряли в горле, когда земля под ногами дрогнула. Заказчик подскочил со своего места, прижал руку к груди, словно боялся, что сердце выпрыгнет наружу. Немудрено, не каждый день видишь, как покойница выбирается из могилы! Она не спешила, долго возилась с гробом, разгребала остатки снега. Волосы некроманта стали дыбом, когда на поверхности показалась рука. Он надеялся на мощь заговоренной веревки, но на всякий случай отступил на пару шагов. Мир мертвых – слишком опасная вещь, как воронка, может затянуть в свои врата.

Покойница тяжко вздохнула и посетовала:

– Как же холодно!

– Это не она! – взвизгнул заказчик.

Голос ожившей покойницы мало походил на голос Летиции.

– Подождите, – проблеял некромант, – оживление иногда меняет человека.

Он почти физически ощущал, как деньги утекают из рук.

Между тем покойница целиком выбралась из могилы. Даже бледного света луны хватало, чтобы понять, никакой ритуал не превратит шатенку в блондинку. Да и одета женщина была не в белое платье, в которых традиционно хоронили невинных незамужних девиц, а в нечто синее с потрепанной кружевной отделкой. Ткань лохмотьями свешивалась с худых рук. Некромант порадовался, что ритуал сделал кожу целой. Как оказалось, не всю. Стоило покойной повернуться к свидетелям ее воскрешения, как оба, призывая на помощь небеса, ринусь прочь. Спотыкаясь, теряя детали гардероба, они наперегонки неслись к кладбищенским воротам. Мешок остался валяться на снегу, лампа все так же сиротливо горела на прежнем месте. Ритуал пошел не по правилам, покойница не должна была самостоятельно двигаться, говорить до наложения специальных чар.

– Куда же вы?

Женщина растеряно простерла руки к беглецам. Это по крайней мере невежливо – бросить ее здесь одну, если уж вздумали оживлять.

– Даже умереть спокойно не дадут! – посетовала покойница и, помедлив, осторожно тронула пальцами веревку. – Ай!

Обережный круг кусался! Женщина коснулась его снова, но он упорно не желал выпускать ее. Однако глупо стоять на развороченной могиле и ждать, когда в некроманте проснется совесть, поэтому бывшая покойница решила найти его самостоятельно. Справится уж как-нибудь с веревкой, не круглая дура.

Как непривычно – снова чувствовать свои руки и ноги! Женщина согнула и разогнула каждый палец, попрыгала на месте. Снег холодный и мокрый – тоже забытое ощущение. А ведь она умерла не так давно. Там, за Гранью, все иначе, будто паришь в вечном глубоком сне.

– И все-таки мертвой лучше, – пришла к выводу бывшая покойница. – У живых слишком много потребностей.

Хотя бы обувь, одежда. Да и разве прилично появиться в обществе неглиже? Женщина с тоской оглядела некогда модное платье. Одно дело – лежать в нем в гробу, другое – стоять посреди кладбища. Грудь в декольте покрылась мурашками, как, впрочем, и все остальное тело. Немудрено, ведь ткань истерлась, местами полностью истлела. Зато корсет сохранился, хороший, качественный, только отчего-то сползал. Неужели после смерти она похудела? Женщина не с первой попытки сумела зашнуровать его заново. Удобно, не нужно снимать платье. Правда, теперь декольте превратилось в разрез до пола, сделав из платья халат.

– Вот ведь!

Покойница в сердцах топнула ногой и шумно сцедила воздух сквозь зубы: мизинец ударился об осколок надгробной плиты. Как неаккуратно с ее стороны – повредить плоды чужих рук. Но, взглянув на плиту ближе, женщина убедилась, жалеть там нечего. Никакой позолоты, засечек, самым простым шрифтом выведено: «Кара Барк. 16 марта 1532 – 3 января 1556». А ведь она не голодранка, а почтенная вдова управляющего имением графа. Кара прожила с мужем всего полгода, пока его не убили. Женщина не горевала, наоборот, порадовалась избавлению от навязанного семьей супруга. Родные в один голос твердили: «Завидный жених, а ты старая дева», и Кара сдалась. Ей, скромной учительнице, не приходилось выбирать. В итоге сыграли свадьбу, на которой тост за молодых произнес сам граф. Разница в возрасте жениха и невесты никого не смущала – многие мужчины женились на юных красивых бесприданницах. Зато неизвестные злодеи сделали ее счастливой обладательницей столь желанных денег и избавили от необходимости делить постель с нелюбимым человеком. Детей в браке не родилось, и Кара рассчитывала пожить в свое удовольствие. Увы, не вышло. К ней начали наперебой свататься, а родные настойчиво требовали снова примерить свадебное платье. Мол, неприлично в ее возрасте одной, мужик в доме нужен, хотя бы чтобы деньгами толком управлять. Куда женщине такой капитал, растратит. Одно из свиданий в итоге стало фатальным. Каре пришлось без пальто бежать через окно от навязчивого поклонника. Нелепая простуда обернулась осложнениями, которые не сумел вылечить местный врач. И вот теперь Кара снова жива. Невероятно! Только вот ей хотелось обратно, в приятный покой, где никто не попытается оскорбить ее или выдать замуж. Да и за год, именно столько прошло со времени смерти Кары, страсти остыли, а небытие без боли, чувств и прочих волнений стало таким отрадным. Если бы некромант удосужился проверить полную дату смерти… Но начинающий делец сверил лишь число и месяц, положился на план и собственную интуицию, которые в итоге его подвели.

– И как же мне теперь?..

Кара растерянно огляделась и прислушалась к собственному дыханию. Грудь высоко вздымалась, теплая кровь разливалась по телу. Только ее оказалось недостаточно, чтобы не мерзнуть, и воскресшая покойница попрыгала, заново учась пользоваться мышцами и сухожильями. Сначала она напоминала куклу: движения давались тяжело, натужно, но с каждой минутой возвращалась былая подвижность.

– Какой идиот обрядил меня в сафьяновые туфельки? – Кара взглянула на ноги.

От обувки ничего не осталось, подошвы канули в земле, когда, повинуясь воле некроманта, женщина выбиралась наружу. Она хорошо запомнила тот момент: резкий толчок, нестерпимая боль и удушье. Кара забарахталась, словно утопающий, и, плохо соображая, что делает, пробила подгнившие доски гроба. На лицо хлынула мерзлая земля вперемежку со снегом. Каким-то невероятным усилием женщине удалось не задохнуться. Любитель наживы ведь схалтурил, не до конца раскопал гроб.

– И некромант – идиот. – Кара подула на замерзшие пальцы. – Как мальчишка, дал деру. Или решил, будто дядюшка положил в могилу драгоценности, хотел поживиться? О, он плохо знает моих родственников, они обчистили шкатулку прежде, чем моя душа отлетела за Грань.

Взгляд снова уткнулся в обережную веревку. Нужно от нее избавиться, иначе Кара замерзнет. С другой стороны, именно этого она и ждала. И женщина легла на развороченную могилу, даже глаза закрыла. Вот сейчас все закончится… Но минута текла за минутой, а заветный покой не возвращался. Кара жутко продрогла, ее бил озноб, от холода почти отнялись руки и ноги, а жизнь не желала угасать. Когда лампа догорела, а небо на востоке посерело, женщина окончательно убедилась, что легко умереть можно лишь однажды. Пришлось сесть и отогреть дыханием конечности.

– Что за нелепость! – Кара потянулась за веткой и осторожно, опасаясь нового болезненного удара, дотронулась до веревки. – Значит, когда я молила сохранить мне жизнь, небеса остались глухи, а теперь пожалуйста! Они издеваются?

По руке прошел легкий разряд, но не настолько сильный, как в первый раз. Окрыленная, женщина продолжила опыты с веревкой. В итоге ей удалось разомкнуть контур, и магия выпустила Кару из ловушки. Сделав шаг, бывшая покойница не удержала равновесия и плюхнулась в снег. Отплевываясь, женщина села и провела ладонью по лицу. Кара нахмурилась. Определенно, с ним что-то не так. Здесь бы пригодилось зеркало, но придется довольствоваться льдом. Заприметив вдалеке лужу, Кара поспешила к ней. Потухшую лампу она прихватила с собой. Зачем, пока не знала, рука сама потянулась. Опустившись на корточки, женщина вгляделась в собственное отражение. В предрассветных сумерках на нее смотрело… Кара замотала головой и протерла глаза. Лужа наверняка грязная, а света недостаточно. Вот взойдет солнце… Но свет нового дня лишь во всей красе отразил ошибку некроманта. Тот не успел закончить ритуал, да и покойница была на год старше Летиции, в итоге чары восстановили кожу и хрящи, но их силы не хватило на самое главное – лицо. Кара вскрикнула и отшатнулась. Она не верила, что то страшное, со впалым носом и провалами глаз – и есть она. От былой красоты остался только рот.

– Ненавижу! – завыла Кара и в бессильной ярости удала по земле.

Если и можно нанести женщине несмываемое оскорбление, так это лишить ее лица. Лучше бы некромант сделал Кару лысой, лучше бы она ослепла, чем этот череп!

– Найду, собственными руками убью! – пообещала обидчику женщина и по привычке поднесла руку к глазам, запоздало сообразив, что плакать не может.

Странное дело – глаза есть, пусть без ресниц и век, а слез нет.

– Ну, и куда ты такая сунешься?

Пригорюнившись, Кара уселась на скамейку, на которой некогда дожидался результатов ритуала родственник Летиции.

– Положим, – она рассуждала вслух, – можно остаться тут. Сторож во время обхода обязательно заметит неладное, позовет некроманта. Или не позовет, если от моего вида его хватит удар. Готова ли ты стать причиной смерти ни в чем не повинного человека и сама принять отнюдь небезболезненную кончину? Согласись, несправедливо корчиться от боли, сгорать заживо и прочее. Выходит, мне нужно самой найти некроманта и заставить его погрузить меня в вечный сон.

Робкое зимнее солнце показалось между деревьями, напомнив о насущной проблеме – сомнительной внешности. Кара нашла в себе силы снова подойти к луже и, присев на корточки, долго разглядывала новую внешность. А еще сетовала на мироздание, которое столь жестоко обошлось с ней. Каре никогда ничего не давалось легко. Начать с того, что она родилась старшей в семье и все детство помогала матери ухаживать за братьями и сестрами. Она растила их одна – отец рано ушел из жизни. Родня не рвалась помогать вдове, хотя приютила Кару, когда та надумала продолжить образование. Ей руководил простой расчет: без профессии девушке ее происхождения делать нечего. Кара всегда отличалась прилежанием и смогла закончить Женский колледж с дипломом учительницы, после чего вернулась в родные края. Для большего требовались деньги, которые по известным причинам негде было достать. Вскоре освободилось место, и Кара начала преподавать, получила от государства скромную квартиру. Тут-то и начались разговоры о замужестве. Сначала их вела мать: неприлично-де женщине одной, после ее смерти продолжили брат и тетки. В конечном итоге жить стало невыносимо, и Кара сдалась. Только чем все обернулось?

– Не так уж все плохо, – утешала себя молодая женщина, пытаясь найти плюсы среди сотни минусов, из которых отныне состояла ее внешность. – У тебя есть глаза. Подумаешь, запали, как у сломанной куклы, но ведь есть же. И уши, вот без ушей никак нельзя. Череп целый, челюсти двигаются. Да ты просто красавица!

В ответ на ее слова уродливое отражение осклабилось зубами без десен. Да, определенно, рот лучше не отрывать – не все оценят подобную улыбку.

– Приветливое выражение – признак недалекого ума, – продолжила Кара, пряча за иронией желание заорать на все кладбище. Но тогда точно быстрой и легкой смерти не видать, да и неприлично. Учительница, вдова управляющего – и вдруг орет. Мать с отцом бы перевернулись в гробу. Дочь егеря звучит гордо, а не громко. – Рот тебе оставили, вот и держи его закрытым.

Женщина закашлялась и выплюнула червяка.

– Фу, какая гадость!

Ее чуть не стошнило. Интересно, сколько подобной дряни осталось внутри? Визит к некроманту явно откладывался: ни одна уважающая себя дама не явится в гости с кладбищенской отрыжкой.

– Рвотное или слабительное? – Кара крепко задумалась. – Возьму и то, и другое. Надеюсь, аптекарь обслужит в долг.

И только потом ей пришло в голову, что открыть кредит не на кого: Кара Барк мертва.

– Ничего, – легкомысленно отмахнулась она, – дядюшка не обеднеет, если хоть раз заплатит за меня. Помнится, я дала ему столько, что хватило бы купить всю аптеку и аптекаря в придачу.

Кара хихикнула, представив, какой бы удар хватил Оливера Стена, если бы она заявилась к нему в таком виде. Пожалуй, она не откажет себе в такой шутке, хотя бы для того, чтобы полюбоваться его лицом. Человек, заказавший сомнительное надгробие, заслуживает визита похороненного под ним мертвеца.

– Однако, как много у меня дел! – вздохнула Кара. – Удивительно, стоит воскреснуть, как они плодятся быстрее полевок.

Ладно, дядюшка – это хорошо, а с внешностью-то как?

– Идеально для маскарада! – фыркнула Кара. Былой ужас сменила ирония. – Даже маски не надо. А если серьезно, обычная вуаль скроет все недостатки. Надеюсь, за год женщины не похорошели настолько, чтобы отказаться от нее. Перчатки мне не понадобятся, пальцы целы. Кожа бледная, но это всегда в моде. Волосы клочьями не выпадают. – Бывшая покойница проверила, держались крепко. – Раз дышу, то и полный комплект органов имеется. Словом, прояви немного фантазии, и станешь обычным человеком. Подумаешь, в зеркало денек не посмотришь! На том свете вообще все равно.

Немного успокоившись, женщина побрела к воротам, удивляясь простейшим вещам: следам на снегу, яркости рассветного солнца. Только вот птицы отчего-то бросали петь, стоило подойти к дереву. Кара пробовала их подманить, уговаривала остаться. Итогом стали два трупика, свалившееся к ее ногам. А ведь женщина всего-то запрокинула голову! Кара со вздохом похоронила их в снегу и еще больше уверилась, вуаль не модный аксессуар, а насущная необходимость.

– Эй, кто идет! – настиг ее у самых ворот пропитый хриплый голос.

Молодая женщина испуганно обернулась и прижала ладони к лицу – еще помнились мертвые птицы. Покачиваясь, по дорожке брел сторож в распахнутом тулупе. Шапка съехала набок, того и гляди упадет. На плече грозного охранника поблескивала аркебуза. Очевидно, сторож полагал, что порох – тот же огонь и без проблем уложит разгулявшуюся нечисть. По мнению Кары, тяжелой железкой можно было только пугать детей. Она слышала от таких от брата – он служил в армии. Гастон мог часами рассказывать о мечах, ножах и пищалях.

– А ну покажи личико! – потребовал сторож и для пущего эффекта навел на Кару дуло аркебузы.