Олень, лосось и мафия

– У вас есть листок и ручка? – в конце концов спросил он. – Я напишу, где он иногда ночует, но не обещаю, что он и сейчас там.

– Хотя бы этого мне будет достаточно, – ответил священник, подавая свой блокнот. Записав обещанное, уборщик встал, сообщив, что ему пора возвращаться, Джокстон сомневающиеся нахмурился: – Вы ведь хотите рассказать мне что-то ещё?

Собеседник посмеялся и покачал головой.

– Скажу, что он из тех детей, за которыми нужен глаз да глаз, рад что вы меня подмените, – он подмигнул. – А обо всём остальном вам нужно обсудить самим, между братьями.

Отец Джокстон снова ничего не понял.

Адрес брата оказался на самой окраине Лондона и, когда подходила его остановка, в вагоне почти никого не осталось, лишь спящая старушка, сидевшая рядом с ним, уж больно давила на правое плечо.

– Прошу прощения, мадам, но мне скоро выходить, – в конце концов не выдержал и попытался отодвинуться святой отец.

– Эта бабушка мертва уже две станции, – ответили ему.

Отца пробил холодный пот.

– П-простите, что?

Рядом со старушкой сидел мужчина в чёрном, Брадан не замечал его, потому что предпочитал по примеру местных игнорировать всё вокруг себя. Мужчина встал и священник со страхом осознал, что они в вагоне одни. Лицо незнакомца было замотано бинтами, но под ними не выделялся нос, будто его там и не было. Глаза чёрные, но цепкие, им в пору бы принадлежать скорее птице, чем человеку.

– Представляться не буду, – голос был дрожащий и старческий, но какой-то чужой, будто не принадлежал человеку напротив. И с глазами точно не вязался. – Вас я тоже не знаю. Почему вы ищете Оссиана Джокстона?

У Брадана Джокстона от страха зуб на зуб не попадал. Особенно с мёртвой старушкой на плече. Но собеседник нетерпеливо поднял брови, намекая, что ждёт ответа, и почему-то этот жест показался очень жутким.

– Я его старший брат. Мы с ним почти не виделись за всю жизнь и, честно сказать, не видел бы всю оставшуюся, но наши родители беспокоятся о нём и поэтому я ищу его.

– Беспокоиться есть о чём, – жутко согласился незнакомец в чёрном.

Повисла неловкая пауза. Неловкая для отца Джокстона, потому что незнакомец смущённым не выглядел. Поезд затормозил на станции.

– Извините, мне нужно идти, – замямлил священник, пытаясь выбраться из-под почившей. Она повалилась на скамью. Священник неуверенно замер, глядя на её плотно сомкнутые глаза.

– Делайте, что хотите, – вывел его из ступора жуткий незнакомец. Отметив, что священник неловко топчется на месте, косясь на старушку, добавил: – Не беспокойтесь, об этом я позабочусь. А вы забудьте. Или я позабочусь и о вас.

Джокстон вышел бочком, стараясь не поворачиваться спиной к жуткому типу, а тот следил за ним с лёгкой ухмылкой. Как только священник спиной переступил порог поезда, дверь перед ним захлопнулась и поезд тронулся. Незнакомец продолжал смотреть на него через окно дверей.

Святой отец проводил уходящий поезд взглядом и задрожал, сбрасывая с себя оцепенение. За всё время их общения незнакомец ни разу не моргнул.

Он перекрестился и быстро прошептал молитву за себя и за ту несчастную почившую душу в поезде, с горькой досадой осознав, что не знает её имени. Да разве ж услышит его Бог в таком аду?