Струны сердца

– Я думала, ты забудешь… – произнесла она, вынимая серёжки из коробки. Они издали мелодичный звук.

– Забыть о твоём дне рождении? – воскликнул парень. – Да ты смеёшься! Это только ты можешь забыть о чем-то, если тебе нужен необычный кадр или что тебе ещё там всегда нужно…

– Дзюн, это действительно важно… Я всегда мечтала там учиться, и нужно постараться, – говорила девушка поучительным тоном. Она вкрутила сережки в мочки ушей. – Как?

Девушка повертелась перед парнем, удерживая волосы рукой, чтобы было видно украшение.

– Они тебе очень идут, – сказал Дзюн, улыбнувшись. Дзюн осторожно снял с её волос прилетевший лепесток сакуры, отпустил его путешествовать дальше, несомого ветром и золотыми лучами солнца.

– Спасибо, – только и сказала она, обняв его нежно.

Обычно он отвозил её в Осакский Университет Искусств на своём мотоцикле. Не исключением стал и этот день. Дорога позволяла проводить больше времени вместе. Солнце по-весеннему ласково светило, ветер дул навстречу… Вдруг Дзюн почувствовал, что хотел бы всегда чувствовать это: тёплый ветер, прямую дорогу, любимую девушку, сидящую позади него и обвивающую его своими руками… Любимую? Неожиданно он испугался этого. Нет! Любовь – это блажь, её нет! Он чуть помотал головой.

Осакский Университет Искусств был спрятан среди зелёных деревьев, густого покрова травы и свежего сладкого воздуха округа Минамикавачи. Место, наиболее подходящее для занятий искусствами, музыкой, живописью, кинематографом, анимацией и фотографией. Хорошее место, дающее множество возможностей. Вскоре ревущий мотор разрушил спокойную тишину университетского парка.

– До скольки ты сегодня здесь? – спросил Дзюн, когда Мидори уже успела отойти на несколько шагов от него, проворно спрыгнув с сидения.

Она обернулась, чуть склонив голову к плечу.

– Я буду поздно…

– У тебя роман с твоим фотоаппаратом, – вздохнул парень.

– А у тебя – с твоей гитарой… – она засмеялась, в её глазах появился задорный огонёк.

– Но твой роман ведь не заведёт тебя куда-то далеко?

Он вспомнил о том, что она говорила недавно, что ей предложили поехать обучаться заграницу. Недалеко. Но именно туда он бы не хотел отпускать её больше всего. Южная Корея! Совершенно недостойная страна, способная только копировать и повторять.

Мидори немного помолчала, задумавшись о чём-то глубоко.

– Я еще не решила окончательно, – она поправила волосы, растрепавшиеся из-за разгулявшегося ветра. – Но это хороший шанс… Другого такого не будет. Будешь скучать? – она внимательно посмотрела на него.

– Еще спрашиваешь… – парень нахмурился. – Поедешь туда, в эту грязную страну…

– Не переживай, – она подошла к нему вплотную. – Я никуда не уеду, это слишком далеко. Как же я тебя оставлю здесь одного, без присмотра? – она обняла его за шею. – Я ведь тебя люблю…

– Я тоже, – он крепко обнял её в ответ. – Ты даже не представляешь как.

Раздался далекий звук электронной мелодии, обозначавшей начало занятий в университете. Мидори спохватилась, посмотрев на часы, в последний раз поцеловала Дзюна. Быстрым шагом девушка направилась по витиеватой дорожке.

– Мидори… – позвал он её. Она снова обернулась. – Не забывай о своём обещании.

Она кивнула и поспешила по направлению к главному входу в университет.

А он отправился обратно в Осаку. В этот день они с группой договорились записывать песню, которую репетировали уже несколько дней. Они нашли сравнительно недорогую студию, потому что контракт с агентством все не продлевали, и они решили взять свою дальнейшую судьбу в свои руки.

– Мы тебя уж заждались…

Этими словами его встретил Кента. Музыкальная студия находилась на северо-западе города, была маленькая, тёмная, но сравнительно уютная. Все уже были в сборе, Шибутани, заслуженно получивший свои извинения после встречи с директором музыкального агентства, также прибыл сюда. Работа началась.

Но запись всё не получалась, то кто-то сбивался, то техника давала сбои, то кто-то просто не мог выдержать вид зеленоватых волос Кенты, который по рассеянности перепутал в магазине краску для волос. А может, они просто с нетерпением ждали, пока на радио прозвучит их песня, потому что именно этот день был им обещан как день эфира.

– Кента-кун, твоя краска тебе зрение испортила? – раздался насмешливый голос Томору. – Как ты мог цвет перепутать?

– Там темно было, ночь, плохое освещение… – объяснял Кента.

– А по-моему, ему очень даже идёт, – игриво заметила Харука.

– Ещё бы водорослями обвиться, и…

– Тссс! Тихо… сделайте погромче, – прервал обсуждение Юта.

Все принялись слушать радио, Кента прибавил громкости в колонках.

– Это реклама, – идентифицировал звуки по радио Дзюн.

– И всё-таки мы поспешили. Не надо было относить эту запись на радио, она ещё сырая, – сказал Юта. – Пускай бы в интернете оставалась… Вряд ли они её поставят.

– Не убивай всю надежду, – прошипел на него Томору.

Компания принялась игнорировать пустые звуки глупой рекламы дальше. Совершенно ничего интересного… Харука начала снова стучал пальцем по одной клавише. Но вдруг…

– А теперь, – говорил ведущий музыкальной программы, – настаёт время активных ритмов и стремительной мелодии, потому что следующая композиция заставит вас проснуться от скучных трудовых будней… Впервые в эфире нашего радио группа Hey-yo!

Помещение заполнили звуки знакомой мелодии, над которой они так долго работали. В одно мгновение в маленьком помещении, отделённом от основного стеклом, раздались тысячи радостных криков, хотя там находилось всего пять человек.

Дзюн почувствовал себя на сто седьмом небе от счастья, настолько высоко, что перестал ощущать действительность. Вдруг он обнял Харуку, просто потому, что ему необходимо было кого-то обнять, и начал целовать, не помня себя.

– О, тут уже и обнималовка пошла… – смеясь, заметил Юта, когда общая радость поутихла. По радио продолжала проигрываться их песня, близившись к концу, где должно было быть соло Дзюна.

– Эй, Дзюн, про свою Мидори уже забыл? – спросил Кента.

– Это неважно… – ответил Дзюн, оторвавшись наконец от губ Харуки, но продолжая удерживать её за талию. – Много зелёного* надоедает… Ты здесь? – вдруг воскликнул он, заметив Мидори, так неожиданно появившуюся в другой половине студии из ниоткуда.

По щеке её скатилась слеза, одновременно с этим на пол упал медиатор, который она всё это время удерживала в руке. Она уже сделала шаг назад, но он окликнул её, отпустив Харуку, словно и не удерживал вовсе.

– Мидори, ты всё не так поняла… – он хотел выйти из освещённого помещения, ограниченного стеклом, но Харука удержала его за руку и отпускать не собиралась.

– Я уже достаточно услышала… – тихо сказала она. – Мне хватило этого, – она смахнула рукой вторую скатившуюся по щеке слезу. – Желаю удачи на музыкальном поприще…

Она ушла, оставив Дзюна посреди всеобщей радости одного, совсем одного… Он не мог сдвинуться с места, к нему прикасалась счастливая Харука, а он не замечал её. Он понимал, что если он побежит за Мидори сейчас, остановит, она не поверит, будет только хуже. Что же делать? Он опустил голову, потёр переносицу, но ни одна разумная мысль не приходила в голову.

Раздавшийся телефонный звонок прервал всю мыслительную цепочку. Дзюн даже не сразу понял, что звонит именно его телефон.

– Да? – безжизненным голосом ответил Дзюн.

– Это Учияма. Я только что услышал вашу запись по радио. Хочу предложить вам новый контракт. Теперь я предлагаю записывать вам альбом. Согласны?