Эмуляция. Фантастический детектив

Другое дело, если кто-то из партнеров болезненно привязался к другому до такой степени, что превратился в сталкера и не дает нормально жить. Тогда таких бедолаг принудительно лечат в специальном санатории Дисциплин10, стирая привязки влюбленности, предотвращая всевозможные деструктивные последствия вплоть до убийства. Влюбленность для нашей цивилизации считается пережитком прошлого, разрушающим чувством, основанным на гиперидеализации партнера и способным привести к уничтожению психики.

Моногамы способны испытывать дружбу и любовь, основанную на полном доверии. Полигамы стремятся к мимолетным удовольствиям в моменте, ставя в приоритет физические наслаждения, от которых улучшается их самочувствие, правда, только временно. Если в санатории выясняют, что сталкеры – это просто запутавшиеся моногамы, искины ищут им пару, иначе они никому не дадут жить.

Наши биоинженеры пытаются вывести из полигамов и моногамов полиаморфов, которые контролировали бы свои привязанности, но пока у них не вышло. У полигамов проблем с привязками вовсе не существует, они быстро сходятся и быстро расходятся, не претендуя друг на друга. Хотя у них другие проблемы – все полигамы тоже стоят на особом медицинском учете, поскольку из-за частых интимных связей теряют энергию и нарушают ментальное здоровье. Раз в месяц они обнуляются в том же санатории Дисциплин, только в другом отделе. Нельзя сказать, что все моногамы – собственники, но их привязанность основывается на идеальном энергообмене, который они сознательно и тщательно берегут и поддерживают.

Все эти санаторные меры необходимы для поддержания продолжительности жизни, за процент которого борется каждый мегаполис. В Бочиан-Сити он самый высокий – 153 года для мужчин и женщин. Мне приходилось стажироваться в бочианском санатории Дисциплин и даже по обмену опытом ездить в другие мегаполисы.

В общем, два года назад, сразу после получения статуса однолюбов, мы с Гаресом заказали обручалки-кольца в фиолетовом неоне – любимом цвете Гарреса и моем. Они должны были поддерживать и корректировать нашу связь и держать ее в чистоте от других деструктивных эмоций. Мы уже планировали виртcвадьбу. Гарес был крутым райтдизайнером и разрабатывал программы для виртфильмов. Черновой драфт нашей свадьбы он показал мне за несколько дней до смерти.

Мне сказали, что в него выпалили из лазера на виртплощадке, прямо в его кабинете, когда он готовил реквизит. Какой-то сумасшедший сумел пробраться на площадку, расстрелять Гареса и провалиться как сквозь землю – до сих пор его не нашли. В то время мы с Гаресом жили в Городе и снимали студию на крыше одного небоскреба. Я работала лектором, а он рисовал локации для вирткино. Я заканчивала лекцию для студентов по кибердевиациям, как мне позвонил друг Гареса, Мик, и сказал, что его больше нет.

Как я выживала в этом горе – отдельная история. Если кто-то в моногамной паре умирает, второго на двадцать лет ставят на учет в специальный стационар в бочианском санатории Дисциплин. Трудно было не заторчать в Лаун Дауне Города, куда я еще в юности, до знакомства с Гаресом, ездила отрываться. В Бочиан-Сити запрещено проявлять маргинальное, агрессивное поведение, поэтому вся бочианская молодежь до двадцати двух лет под любыми предлогами мотается в Город. В Зоне я переключалась от психотравмы как могла. Все экстремальные виды спорта, бои без правил, даже паркур на вышках, и все только для того, чтобы забыться в физической боли или в смертельном полете.

Поскольку причину убийства Гареса никто не выяснил, я обзавелась контролирующими нейромедиаторами и блокаторами, чтобы не сойти с ума от накатывающих смешанных эмоций, и записалась к знакомому политемпоральному психологу – профессору Эльзе Элис. Вскоре я полюбила ходить к этой женщине на прием в отделение «Университета». Своим нежным теплым голосом она мне напоминала маму, погибшую при запуске космических искинов на Венеру. Один взрыв на площадке, и мамы больше нет – мне было только три года, но мамин голос я помню и сейчас. Тогда мне ужасно захотелось, чтобы мой отец, тоже моногам, соединился с Элис, все же они были знакомы и работали вместе. Но когда на сеансах я начала допытываться у Эльзы, полигамна или моногамна она, то ей пришлось пожаловаться отцу.

Чтобы меня отвлечь от маниакальных идей, мой отец, как и Эльза, профессор корпорации «Университет», заведующий кафедрой криминальной психофизики, предложил мне сотрудничать со службами безопасности соседних мегаполисов. Но если папа думал, что я забуду про поиски убийцы собственного жениха, то он ошибался. Уже два года, как я веду еще и собственное расследование. Два года. И найду, будь он хоть синтетиком, хоть геймером, хоть попаданцем из другого мирра – здесь полно таких. Перебираются сюда через порталы, сами не знают, как и зачем.

На память от Гареса мне досталась запись на суперновом личном ресурсе, где он создал собственный клон для расслабления, чтобы я не скучала, когда он пропадал на работе. Это был его свадебный подарок, мне передали флешку с клоном после смерти, и первые дни скорби я не вылезала из виртуального пространства, разговаривая с клоном возлюбленного.

Собственно, это все, что до сих пор составляет мою личную жизнь. Теперь уже адреналиновая зависимость истощила мои эстрогены почти полностью, и я чаще смотрела сеансы с копией Гареса, просто чтобы поностальгировать. Что не всегда удавалось, поскольку мой телепатический кот приглядывал за мной и смотрел так внимательно, будто пытался переместиться в мои мозги.

Скиф и правда был уникальным. Службы безопасности разных мегаполисов иногда брали его на задержание наркодилеров. Чип кота как-то так срабатывал, что он начинал шипеть на бандитов, даже если это были просто прохожие или посетители баров или кафешек. У меня знаменитый кот – о нем даже в новостях однажды написали, когда он обезвредил целую банду. Хотя мой котяра не любит журналистов и на них то и дело тоже шипит – видимо, чтобы те сбежали сразу. Кстати, статья про Скифера вышла за неделю до того, как мне позвонил Майкл Скиннер и предложил работу в команде.

Прямо с утра, еще не успела умыться из сенсорного фонтанчика, как перед зеркалом развернулось виртокно и обозначилось имя шефа. Пришлось отойти от раковины, чтобы вода с дезинфектором перестала бить ключом, и сесть для удобства на пол. Предусмотрительный и чуткий искин, перед тем как я проснулась, выдвинул из пола новый коврик из мягкой синтетики.

– Мисс Ехос, это Майк Скиннер, – прохрипело в виртокне.

– Добрый день, сэр. Чему обязана?

Я прополоскала горло и внимательно уставилась на собеседника.

– Надеюсь, вы получили награду, высланную мною за поимку того шпиона?

– Да, благодарю. Ее по достоинству оценил мой кот, теперь это его любимая игрушка – нацепил на себя и спит в ней. Хотите покажу? – хихикнула я и стала глазами искать Скифа.

– В другой раз, сейчас по делу, – прервал шеф. Ему явно не терпелось о чем-то рассказать. – Я собираю команду по расследованию убийства. Предлагаю поработать в команде модератором. И еще кое-что.

– Что?

Мне показалось, что сейчас будет предложена какая-то сделка.

– Как вам сказать… В общем, хотите, считайте меня параноиком, но мне нужно, чтобы вы составили психологический портрет каждого члена команды. Список с фотографиями я сейчас пришлю, остальные сведения соберете на совещании и при личной беседе. Если вы согласны, то через неделю я представлю вас команде. И да, у вас будет личный кабинет, чтобы вы могли мне без помех докладывать обо всем, что проанализировали.

– Вы же не считаете меня стукачом? – Интуиция меня не подвела, шеф действительно что-то задумал за спиной у команды.

– Нет, конечно. Вы будете докладывать мне только об особенностях характера. Поймите, после потери некоторых сотрудников я уже не могу легко всем доверять, а у вас большой опыт.

– Хорошо, но о личной жизни членов команды я вам докладывать не собираюсь, это мерзко и непрофессионально, – отрезала я.

– Согласен, только по делу и о всяких… – шеф замешкался, подбирая нужные слова, – девиациях и перверсиях.

– Безусловно. Я согласна. Мне понадобятся личные дела каждого. Набросаю черновик, потом дополню.

– Договорились, Риг. Теперь зовите меня «шеф» или «сэр Скиннер».

Сейчас Скиннер улыбался во все лицо. Странно, так он выглядит иначе – словно два разных человека. «В толпе бы точно не узнала в варианте с улыбкой», – подумала я.

– Да, шеф. И еще. Можно кое-что из материалов дела? Самостоятельно поразмышляю над образом преступника. Потом смогу его смоделировать и представить.

– Пришлю, конечно. Что ж, вы уже в команде, – через две паузы ответил Скиннер, словно сделав сложный выбор. – Кстати, как вам у нас сейчас, после перерыва?

– Нормально… Хотя, будь я в полиции, стала бы уже капитаном, а то и майором.

– Хорошо, что вы сейчас не в полиции. У нас званий нет, и щеголять уже имеющимися не стоит. Одного капитана нам и так хватает. Это я Ника Кивза имею в виду, он единственное исключение. Всегда обращайтесь к нему только так – «капитан Кивз». Иначе злиться начинает.

– Ну да, – растерянно произнесла я.

– Вот и хорошо. – Скиннер снова замешкался. – И еще одна просьба. Мои ребята не должны знать, кто вы на самом деле. Ваше личное дело засекречено, доступ только у тех, кто имеет десятый уровень. Для остальных вы профайлер. Вас устраивает такая секретность?

– Вполне, не впервой. Так даже лучше. Один вопрос можно? Мне переезжать в Город?

– Безусловно. Вам будут предоставлены служебные апартаменты. Завтра я пришлю за вами транспорт с помощником, чтобы разобрался с вещами. Порошу вас во вторник быть на нашем совещании.

– Хорошо, буду, – спокойно кивнула я в виртокно.

– Тогда до встречи, мисс Ехос. Пропуск в Город я вам скину, он пока бессрочный туда и обратно. Дату вставим по окончании вашей работы, – выдохнул Скиннер и добавил с осторожностью: – У вас же есть пропуск на въезд и выезд из Бочиан-Сити? Все-таки трудновато договориться с вашей Администрацией.

«Вот перестраховщик», – решила я, а вслух сказала:

– Да, есть, все нормально, он бессрочный. До встречи, сэр.

– До встречи, Ехос! – радостно проговорил шеф и выключился.

С некоторых пор я привыкла браться за все, поскольку смысл моей жизни – найти следы убийцы Гареса, а они могут быть где угодно. Поэтому подсознательно я подозреваю всех, хотя стараюсь быть объективной. Как бы я ни пыталась скрыть свою одержимость расследованием убийства моего жениха, она предательски вылезала в сообщениях, вопросах и даже в статусах профиля лжекиллера, которые я привыкла постоянно менять, чтобы хоть как-то продемонстрировать социопатичность своим зловещим клиентам. Этот трюк немного помогал выплеснуть накопившуюся агрессию – хотя бы так, в словах, во фразах, хоть в чем-то недеструктивном, что не может навредить другим. В профайлеры берут только тех, кто при любых обстоятельствах будет думать о ближнем, не желая ему ни капли зла.

До всех горьких событий и до встречи с Гаресом я проводила много времени в отделении у отца, где ассистировала ему и сдавала бесконечные тесты. Когда выяснилось, что у меня низкий процент агрессии, я получила карту профайлера и возможность практиковать. Но оказывается, агрессию можно вырастить, подцепить и даже воспитать. Вот и я для того, чтобы найти убийцу Гареса, воспитала в себе это деструктивное чувство, а потом тщательно скрывала от всех наблюдателей «Университета», чтобы не лишиться профессиональной карточки. Да и как без злости в нашем мире, где разномастные банды стали частью культуры и превратились в субкультуры? Что по мне, так я стала своей для байкеров – мне подходила их эстетика, и даже казалось, что со скоростью развеивается моя нарастающая злость, рожденная в отчаянии.

Не помню, чтобы в детстве я проявляла какую-либо раздражительность: как правило, раздражительных детей при малейшем проявлении агрессивного поведения отправляют в специальный детский санаторий, где целый год с ними работают психологи. Другое дело – отщепенцы из Лаун Дан: как они появляются, до сих пор никто не понимает. Многое из членов банды были рождены нормальными детьми и учились в городских школах, где за учениками присматривают ученые искины, которые иногда заменяют квалифицированных педагогов и роботов. В любом случае, о моей трансформации никто не узнает, уж я-то позаботилась об этом, да и мои импланты тому поспособствуют. Что это значит? А то, что я научилась контролировать эмоции и стирать спектральные эмоциональные всплески от стрессов, полученных за день, с профессиональной карты. В нее записывается мое психологическое состояние, показатели которого автоматически передаются в медицинский центр в 00 часов 00 минут. И так практически у всех бочианцев, кто однажды пропустил обследование и получил особую метку в санатории Дисциплин.