Не беси меня!

– Потому, что я начинаю нервничать, если не понимаю чего-то. А тебя я искренне и абсолютно не понимаю! – теперь уже я шептала, при этом стараясь вложить в свое шипение максимум эмоций и выразительности.

– А что такого сложного-то? Нравишься ты мне, вот и все. Хочу общаться с тобой, поближе. Надоело смотреть со стороны и издалека. – Эту информацию он выдал мне абсолютно спокойно, ни капли не смущаясь. Смотрел прямо в глаза, почти не мигая. Даже впечатление возникло, что правду говорит.

Я тоже смотрела ему в глаза, очень внимательно, правда, мои-то ресницы хлопали, что твой вентилятор, и челюсть, кажется, слегка отвисла. Некрасиво это все выглядит, знаю. Но ничего не могла с собой в тот момент поделать.

– Челюсть подбери, – парень мягко поддел пальцем мой подбородок. И – черт, я, кажется, уснула, все-таки, – так же мягко провел этим пальцем по щеке. – Ты мила в любом обличии, но все же, с закрытым ртом приятнее смотреть.

– Зацепин. Признавайся. С кем и на что ты поспорил? – Я слегка отошла от шока и взяла быка за рога. Ну, в конце концов, понятно, что всякие «пари на любовь» – это больше тема для глупых сериалов и сопливых романчиков… Во всяком случае, я уже давно откладываю в сторону любую макулатуру, сюжет которой на таком вот пари построен… Но, кто их знает, эту мажористую золотую молодежь? Может, у них чем тупее, тем более модно? И вот Зацепин, сто процентов гарантии, либо участник такого пари, либо уже проигравшая сторона. Ну, что-нибудь, типа: «кто проиграл, тот обязан замутить с самой страшной и занудной ботаничкой курса». А чем Игнатьева Надя не ботаническая зануда? Так-то, я оторва еще та, но однокурсники об этом не догадываются. Ну, а красоты мне природа и мама с папой недодали, с этим только дурак не согласится.

– В смысле? Надь, ты о чем? – Парень, все же, не зря был участником команды КВН-овской. В нем очень талантливый актер скрывался.

– Так, на задней парте! Встали, назвали фамилии и вышли! – Вот и выспалась Наденька, не привлекая внимания, вот и посидела спокойно…

Пришлось признаваться, кто мы и как посмели помешать учебному процессу. Потом еще минут пятнадцать продолжали мешать, ведь Алеша не мог отпустить нас с богом восвояси. Ему очень потребовалось принародно измываться над назадачливыми студентами, потом он подробно зачитывал тему, по которой мы с Зацепиным теперь должны были готовиться к следующей паре. Вдвоем. И выступить потом, вместо преподавателя…

– А я посижу, послушаю. С кем-нибудь поболтаю, если станет очень скучно. – В чем, в чем, а в изобретательности наши молодые преподаватели могли бы состязаться с инквизицией и ее палачами.

Но. Сессия нынче ожидалась адская. И лучше было дружить со всеми преподами во время занятий, чем потом убиваться на пересдачах. А мне бы еще и стипендию сохранить не помешало бы… Молча слушала и записывала все, о чем нам Алексей Григорьевич талдычил.

Оторвалась потом, чуть позже. Как только дверь в аудиторию закрылась…

– Я же попросила: не беси меня! Какого хрена, Зацепин, ты пристал ко мне? Я ведь просто хотела отсидеться на первой паре, чтобы никто не трогал! А теперь что? Сколько часов убить на подготовку придется?

– Ну, мы же вместе будем готовиться, так легче! Ты не переживай, Надь. Я по максимуму сам все сделаю, – парень успокаивающе что-то бормотал, торопливо шагая за мной следом. А я… Я летела на всех парах, сама еще не решив, куда и зачем взлетаю. Но очень сильно требовалось выпустить пар, чтобы не взорваться. Один плюс: я проснулась. Вот прямо как рукой сняло всю дремоту! Но рассказывать об этом Зацепину я, конечно же, не собиралась.

– Отвали от меня, Вов. Пока я что-то плохое не сделала. – Остановилась так же резко, как с места до этого сорвалась. Развернулась к нему лицом, толкнула в грудь обеими руками. Смешно, конечно. Могла бы, с таким же успехом, по стенке кулаками молотить.

– Можешь избить меня. Заслужил. – Он говорил, как мог, смиренно. Но я-то видела и слышала, что смех сдерживал.

– Черт. Признавайся, в конце концов, в чем соль? – Меня разрывало на части от злости, но ничего не приходило в голову, как эту злость выпустить с минимальными последствиями для себя и окружающего мира. Это я, помнится, совсем недавно Аньке пыталась объяснить, как получается всегда быть спокойной и невозмутимой… Видела б меня сейчас Малинина, вот бы обалдела…

– Соль чего, Надь? Пойдем, я тебя кофе угощу в кафешке нашей? Все равно, теперь больше часа болтаться без дела. А так, заодно, что-нибудь съедим вкусное и посмотрим, что есть по теме, которую нам Алеша задал.

– Сначала ответь мне на вопрос! – Предложение, несомненно, было заманчивым: я опять не успела позавтракать, и кофе нещадно хотелось, а еще… Зацепин, реально, виноват, поэтому моя совесть не планировала ни от чего отказываться.

– Я не понимаю твоего вопроса, Надюш, – сейчас он говорил со мной, будто с умственно отсталой. Это когда люди думают, что если медленно и по слогам произнести слово «таргетирование», то оно сразу же станет намного понятнее. Вот и Зацепин, видимо, решил, что если пять раз отмажется от меня, с каждым разом все проникновеннее, то я, в конце концов, успокоюсь.

– Повторяю: расскажи мне сразу, с какой целью вокруг меня вертишься? Что и кому ты должен показать, чтобы выиграть это ваше пари, спор или что там еще бывает?

Зацепин нахмурился. Посмотрел на меня внимательно. Потер пальцем лоб. Еще раз посмотрел.

– А как ты решила, что я с кем-то спорил?

– Интересно, есть какие-то другие объяснения тому, что у тебя, ни с того, ни с сего, проснулась ко мне симпатия? Причем, в навязчивой форме? Мы, вроде бы, мало с тобой общались. Как ты на дистанции смог определить, что я – непроходимая дура?

– Пойдем, все-таки, в кафе. Я знаю, бывают люди такие, которые, пока чего-нибудь не перекусят, не могут общаться нормально. – И он уверенно потащил меня за руку в сторону нашей университетской кафешки. Даже не в столовую, которая дерет втридорога, а в заведение, куда я и заглядывать-то не рисковала никогда…

– Стой. – Для убедительности, уперлась ногами в пол. Так, что Вовка несколько шагов, на автомате, тащил меня почти волоком.

– Ну, что опять случилось-то, Надь? – До парня дошло, наконец-то, что буксировать меня не очень хорошо получается…

– У меня нет столько денег, чтобы там кофе пить. Даже на стаканчик не хватит. – Решила, что мне этого ненормального стесняться и не стоит. Может, поймет, что с меня взять нечего, быстрее отстанет? Ну, какой интерес тусоваться с нищебродкой, если привык к другой, более возвышенной компании?

– Обижаешь. – Он вполне натурально насупился. – За кого ты меня принимаешь-то, Игнатьева? Я тебя пригласил, я тебя и угощаю. Тем более, должен искупить свою вину.

– Я тебя не знаю. И до вчерашнего дня даже думать не планировала о том, что это за человек – Зацепин Владимир. – Не прекращая бубнеж, я поддалась давлению парня, двинулась-таки вслед за ним, в нужном направлении.

– А теперь придется думать обо мне часто. И желательно, хорошо думать. – Звучало уверенно и весомо. Правда, понятнее ситуация от этого не стала. – Выбирай, что хочешь. Ты же, наверное, и позавтракать не откажешься, да? – Препираясь, мы успели добраться до нужного заведения и усесться за самый дальний столик в углу. Благо, на первой паре все они еще пустовали.

– Нет. Мне достаточно кофе. С молоком и сахаром. Самую большую порцию.

– Надь, составь мне компанию, а? – Как-то это прозвучало неожиданно. Очень по-человечески, что ли, просительно…

– А я сейчас чем, по-твоему, занимаюсь?

– Я тоже не ел ничего с утра. Проспал, летел сюда, как ошпаренный. Жрать хочу, просто капец. – Он жалобными глазами уставился на меня, будто выданная им информация что-то сейчас меняла в нашем разговоре.

– И? Чем я должна тебе помочь? Ты не умеешь выбирать блюда по названиям, или что?

– Я не смогу жевать, если ты будешь просто хлебать кофе. Давай, по омлету заточим, а?

– Омлет? – не было моему удивлению предела.

– А что такого?

– Ты же это… мажор… вам же не положено омлеты… вы всякие там… даже не знаю… – неопределенно помахала рукой в воздухе, не приходило в голову ни одно из манерных названий, – крутоны, фуа-гра, прочую белиберду жуете…

Мой монолог, вдохновленный тем, что нужные слова, наконец, нашлись, прервал раскатистый хохот. Даже дремавший бармен подскочил у стойки…

– Блин, вот ты даешь, Надюх! Не зря я тебя в КВН позвал, как чувствовал! Ты что, думаешь, мне мать по утрам гусиную печень по гренкам размазывает?

– А что, домработницу уволили, не справлялась?

– Да ну тебя, придумала, тоже. У меня предки только-только зарабатывают на свои нужды, сестре на лицей, да меня, дуралея, выучить пытаются. И живем мы с ними в обычной трешке… Ну, может, чуть больше стандартной… В общем, я сам себе омлеты по утрам фигачу, а мама, если успевает, может нажарить оладушек. Сегодня ни я, ни она не успели. – Он голодно дернул кадыком, уставился на меня глазами несчастного пса. – Ну, давай, по омлету, или по глазунье закажем, а?

Вот я могу очень многое вытерпеть и пережить. Но мужчина голодный для меня – это какая-то больная тема. В чем угодно откажу, как бы ни упрашивали, а вот оставить ненакормленным – невозможно. Не знаю, из каких слоев подкорки это вылезает, но как только вижу, что человеку нужно поесть, последний кусок достану из тайных закромов, и отдам, не задумываясь. Вот и теперь. Слава богу, ничего отдавать не пришлось. Просто согласиться на то, чтобы Зацепин потратил какие-то безумные деньги на блюдо, состоящее из двух яиц и половинки сосиски. Я бы на эту сумму неделю прожить могла, ни в чем себе не отказывая. А еще прибедняется, под сиротку казанскую косит.

В итоге, мой желудок довольно урчал, переваривая завтрак, который не перепадал ему, наверное, с тех пор, как я вернулась с летних каникул. И кофе был потрясающе вкусным, с нужным количеством молока и сахара… И бутерброд с сыром оказался наисвежайшим, и листик салата на нем – не роскошь, а самое необходимое дополнение. Правда, о бутерброде меня никто не спрашивал, но я решила, что отказываться от него будет просто глупо.

– Ну, вот. Добился своего. Я сыта, расслаблена и довольна жизнью. – С сожалением размешивала пену, оставшуюся на дне чашки, понимая, что не отказалась бы и еще от одной. – Можешь попробовать еще раз объяснить, что тебе от меня нужно. И даже без риска быть убитым.

– Погоди, сейчас еще кофе возьму. А там обсудим. – Зацепин до того обнаглел, что в этот раз даже ни о чем не стал меня спрашивать. Просто сгонял к стойке и притащил мне огромную чашку такого же одуряюще вкусного напитка. – А что тебе нужно объяснить-то, Надь?

– Откуда взялся такой неуемный интерес к моей персоне? Три года ты меня не замечал, даже не здоровался, а тут, вдруг, раз – и привалило счастье к нашим берегам?

– А что, реально счастье? – он улыбнулся. Снова сбив меня с толку. Улыбка была какая-то… неожиданно человеческая, неуверенная. Будто от моего ответа что-то, действительно, могло зависеть.

– Да нет, это я так, фигурально. – Все. Мужчина перестал быть голодным, и больше его улыбки на меня влияния не оказывали.