Девочка из землянки. Повесть для детей

Папа каждый день спрашивал у няни, как я себя вела, а ответ был один:

– Это ангел! Она такая замечательная!

Родители растроганно улыбались. Они знали, что в выходные без няни я буду «носиться по потолку», громко кричать и капризничать.

Понимали ли они свои ошибки в воспитании или у няни был большой педагогический опыт, я не могу сказать, но то, что она стала моим учителем, другом, сформировала моё мировоззрение и отношение к окружающему миру – это точно.

Конечно, влияние всех членов семьи тоже было очевидным, но могла ли я стать усидчивой, уравновешенной ученицей в школе без её мудрого и правильного воспитания? Смогла ли я бы так красиво рисовать, вышивать, делать поделки, учить английский язык, если бы няня не заложила мне любовь учёбе и творчеству?

Кстати, в саду я вела себя превосходно, а так как воспитатели видели годами только няню, то все заслуги в воспитании они тоже приписывали ей, не забывая, конечно, о том, что папа аккуратно оплачивает квитанцию за детский сад в размере 30 тысяч рублей в месяц, плюс за несколько секций по 2—3 тысячи. Да и няне он платил 30 тысяч в месяц.

Помню, что с первого дня я не воспринимала няню чужим человеком, а поскольку она «работала» со мной по 12 часов пять дней в неделю, то я считала её родственницей, которая приехала в гости играть со мной. Про оплату я узнала гораздо позже, лет в 7, когда мы переехали в новую квартиру в город Набережный. Мы улетали тем летом в Венецию, а няню «отпустили» в отпуск.

В сентябре я пошла в школу, в которой были продлёнка, дополнительное образование, кружки и секции, и немного огорчилась, что няня больше не придёт к нам. Родители ожидали истерик, криков, но очень удивились, когда я вдруг спокойно пошла в школу, совсем перестала капризничать по утрам, а вечерами спокойно укладывалась спать. Родители радовались и говорили, что я выросла и поумнела, но я-то знала, что няня научила меня быть спокойной и вдумчиво относиться ко всем делам.

На даче

Маленький аккуратный домик из красного кирпича выглядел игрушечным на шести сотках. В доме не было горячей воды, туалета, ванной комнаты. Мне было 10 лет, и я привыкла к роскоши и удобствам, но папа «выгрузил» меня из внедорожника, передал «в руки» своей матери, посидел немного с ней в саду под яблоней и уехал. Мне дал указание – кушать и расти.

Бабушка приняла меня с удовольствием и радостью. Одной ей было тоскливо на даче по вечерам, так как она не любила ходить по соседкам и «перемывать всем косточки», а дедушка ещё работал и редко приезжал на дачу по выходным.

– Ну, Сонечка, хорошо мы с тобой заживём, – сказала бабушка. – Еды много, фруктов полно, книжки у тебя есть, «рукоделий» всяких папа целый ящик привёз. Кушай и расти! Ну, ты заходи, осмотри новое жильё.

Веранда, небольшая кухня с электрической плитой, спальня бабушки, гостиная. Везде старенькая мебель 70-х годов: потёртые кресла, выцветший диван, на стене блеклый ковёр, прибитый гвоздями, на деревянном полу старенькие линялые половики.

– А твоя комнатка наверху. Полезай, посмотри. Я-то не полезу – у меня колено болит.

По новой дубовой лестнице, уложенной веером, я влезла наверх. На маленькой площадке распахнула дверь и улыбнулась: папа постарался!

Я сразу догадалась, что красивые дорогие обои, ламинат на полу, пластиковые окно и дверь балкончика – его работа! Даже новый синий диван из ИКЕА в его стиле. Мои любимые огромные игрушки, которые не помещались в нашу городскую квартиру, тоже были здесь: сидели на диване и, будто, ждали меня. Пол застилала шкура белого медведя – тоже папино приобретение в ИКЕА. Столик, лампа, телевизор на стене – всё было такое же, как в московской квартире. Ну вот, я буду чувствовать себя как дома, только на свежем воздухе, на природе.

– Ну, ладно, привыкну, – подумала я. Ничего, что мыться по вечерам надо не в душевой кабинке как дома, а «корячиться» в большом алюминиевом тазу. Да ещё бабушке надо нагреть воду на плите в кастрюле, налить в таз, помочь мне намылиться, ополоснуть меня водой из кувшина, а потом вынести воду за огород в сливную канаву. Вот работы-то! Хорошо, что меня не надо укутывать в полотенце и нести на ручках в постель, как раньше всегда делал папа в квартире. Я уже большая!

Все эти процедуры казались мне поначалу странными и неудобными, но к чему только человек не привыкает?

Бабушка ласково обняла меня, когда я спустилась в гостиную:

– Сонечка, а ты помнишь, как ты приезжала сюда на дачу с няней?

– Когда?

– В первые два месяца, когда няня пришла к нам работать.

Я тогда упала с лестницы, повредила бедро и не могла за тобой присматривать. Папа еще не делал ремонт в комнате на чердаке и не оборудовал твою комнату, поэтому твою кроватку поставили в гостиной, а папе так это не нравилось.

– Нет, совсем не помню. Сейчас всё новое и красивое.

– Так коротка детская память! В то лето соседи в квартире над нами делали ремонт. Они сняли с пола настил из старых плит ДСП и ломали отбойным молотком старую бетонную «заливку» выравнивающего слоя пола. Наша квартира тряслась с утра до вечера. Как же ребёнку спать в обед? Вот папа и каждое утро привозил вас на дачу, а вечером отвозил в город.

– А дальше?

Но здесь нашлось обстоятельство, которое было ничуть не лучше ремонта в доме: над посёлком низко пролетали самолёты, ведь близко находится Аэропорт Шереметьево. Особенно страшно было в тот момент, когда ты засыпала. Сначала нарастал гул, потом вой, а потом чёрная тень лайнера мелькала над крышей. Страшно, жуть! Тогда няня закрывала тебе ухо ладонью и тихонько покачивала кроватку. Так 3—4 раза ей приходилось прикрывать ладонью тебе ухо, чтобы сохранить сон. Странно, что ты не помнишь… Ты спала с открытым балконом, а самолёты будто касались крыши!

– Нет, совсем не помню… А няню люблю!

В саду

Больше всего мне понравился участок. Вдоль забора росли плетистые розы. В тот год они цвели пышно, доросли до высоты забора, и скрыли его розово-белым облаком. На кустах жимолости созревали крепенькие ягоды. Дальше обвивал подпорки в виде арки фиолетовый клематис. От него я долго не могла оторвать взгляд.

– Красивый цветок? – спросила бабушка. – Малюсенький отросток посадила. Целый год не рос, а теперь вон какой красавец!

– Бабуля, я очень цветы люблю!

– Умница моя! – бабушка нежно обняла меня. – Ну, посмотри всё, я завтрак тебе приготовлю.

Возле забора стояли высокие качели. Я сразу их «опробовала». Когда качели взлетали вверх, весь зелёненький игрушечный участок просматривался насквозь. Я поднималась над розами, клематисом, ромашками, потом «падала» в их окружение, и радость наполняла моё сердце.

Ближе к дому был «бассейн» – так дедушка называл прямоугольную яму полтора на полтора метра с бетонными стенками, выложенными изнутри светлой плиткой. Конечно, плавать там было невозможно, потому что вода в нём была ледяная даже в жару: «бассейн» накрывали крышкой, и вода не нагревалась. Дедушка иногда прыгал туда после бани, но быстро выскакивал наружу. Это всё рассказала мне бабушка за завтраком.

– Ты потом посмотри: там в яме рыбки плавают – бычки. Дедушка ради шутки выпустил их туда. Думал, подохнут, но они оказались живучие. Мы ведь их не кормили, а что они ели? Дедушка потом понял, что в воде комары откладывали яйца, из них выводились личинки, а рыбки их съедали. Видишь, не давали комарам плодиться и нас кусать.

После завтрака я обследовала «бассейн». В крышке было маленькое пластмассовое окно. Солнечный свет проникал сквозь толщу воды, светился на кафельном полу светлыми пятнами, а в этих пятнах мелькали маленькие быстрые рыбёшки. Пять или шесть – насчитала я.

На теплую крышку вбежала светло-коричневая ящерица, остановилась, стала греться на солнышке. Красивая бабочка, Павлиний глаз, села на соседний цветок. Торопливые муравьи тащили куда-то травинки и большую муху. Большие улитки ползли вверх по ветке малины. Я так любила наблюдать за ними, брать в руку, рассматривать их мягкое тельце, смешные рожки, следить за неторопливыми движениями.

– Какой удивительный живой мир! Ничего не видишь в городской квартире, а здесь такая роскошь!

Впервые в голову пришло это слово в саду. Обычно родители говорили его в гостиницах с «золотыми» лестницами, с цветными витражами, с шикарной мебелью, там где мы ненадолго останавливались в своих путешествиях. Не скрою, всё было красиво, но я не понимала, что такое роскошь. Для меня всё было просто, привычно и обычно.

Даже свежая зелёная трава была приятней, чем мех белого медведя. Я сняла босоножки, прошлась по траве. Почувствовала непривычное ощущение прохлады растений и земли.

Возле качелей стоял стол, сколоченный дедушкой из крепких когда-то досок, а теперь почерневших от дождей. Бабушка принесла чистую скатерть, накрыла стол, вынесла для меня плетёное кресло, которое тоже привез папа.

– Доченька, вот я тарелки поставила, кушай что хочешь: блинчики со сметанкой, сырники, компот, фрукты. Я потом уберу, а ты здесь можешь рисовать, вышивать, из бисера браслеты плести. Папа сказал, чтобы ты рукоделием занималась, книги читала. Книжки-то любишь?

– Да, бабушка.

– А какая твоя любимая книга?

– «The treasure of iscland».

– Что? По-русски скажи.

– «Остров сокровищ» в оригинале. Стивенсон написал. Оказывается, он был очень больным человеком, не мог побывать в разных странах так, как мы, а в мыслях своих путешествовал по морям и океанам, попадал в разные удивительные и страшные истории. Хочешь, дам почитать?

– Нет, доченька, мне и присесть некогда. А английский язык в школе в военные годы начали учить, но потом на немецкий язык перешли, чтобы немецких шпионов допрашивать.

– Бабушка, ты шпионов допрашивала?