Хочу быть богатой и знаменитой

ГЛАВА 1

Маленькая девочка стояла у окна и, кусая губы твердила:

– Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой! Хочу быть богатой и знаменитой!

– Таки Роман Александрович, горячо настаиваю на наличии своих трудностей, имею добавочное сожаление о том, что ви в них тоже участвуете!

– Семен Моисеевич, я тоже рад вас видеть!

– И я! Таки до всех есть предложение, не создавать друг другу трудности, шо мешают личной жизни!

– ????

– Ви отправляете сотрудника на Южный полюс без приказа, без суточных и денег на проезд, а он таки до сих пор не подписал приходно-расходные документы на свои железки! А потому уехать не мог! Это финансовое нарушение!

Семен Моисеевич вытер платком лоб и продолжил:

– За это у меня портится настроение, разливается желчь, и потому я не могу перед супругой исполнить свой долг. А я давал свою подпись в ЗАГСе и еще говорил перед раввином слова. А слово Семена Рискина – это мое слово, потому сильно его уважаю, и очень им дорожу! Моя Розочка за то мое настроение ощутимо огорчается и лишает меня эээ…

Кончики ушей финансового директора покраснели, но он продолжил, выкрутившись из ситуации:

– Гм! Все становится от своих мест очень далеко. Мне таки на голодный желудок размышляется ночью на кабинетном диване о философии жизни абсолютно не за те вещи! – Тут он развел руками.

Потом глубоко вздохнул, медленно выдохнул и решительно продолжил:

– Поскольку такое недоразумение нужно оформить, пишите приказ. Нет, два приказа. Хотя можно в одном, но в два, нет, в три параграфа. В первом – отправить на Южный полюс, вторым – перед отправкой подписать расходно-кассовые документы, третьим – замечание и лишить премии.

Шлепнул папкой по столу, всплеснул по-бабьи руками:

– Да и зачем, скажите, ему премия среди пингвинов? Премии лишить за нарушение финансовой дисциплины. Ви же знаете, у меня слабое здоровье и только она мне помогает вижить в этих акульих условиях. Ви спросите кто она? А я вам скажу, таки это – финансовая дисциплина!

Он на мгновение мечтательно вздохнул:

– Да, я имею скучать по тому времени! – Тут же схватился обеими руками за грудь:

– Умоляю, не делайте мне изжогу, я стар и помню советскую финансовую дисциплину, вот это был образец…

Молодой человек, сидевший в кресле своего отца, его перебил:

– Семен Моисеевич, а из какого отдела сотрудник командирован на Южный полюс?

– Из орготдела, – он присел к столу.

– Воронова – начальник. Там бардак. Вечный всеобщий бардак и никакой финансовой дисциплины! Два человека в подчинении и всегда….

– Я понял! Я ВСЕ ПОНЯЛ! У вас еще какие-то вопросы, которые я помог бы решить? Нет? Благодарю, и не смею задерживать.

Семен Моисеевич пожал плечами, развел руками, забрал документы, аккуратно положил их в доисторическую картонную папку с завязками, поднялся и вышел.

Из комнаты отдыха выглянул стажер на должность начальника службы безопасности холдинга:

– Рома, а что это было?

– Ни что, а кто! Это был Рискин Семен Моисеевич собственной персоной. Начальник финансовой службы компании, фанат финансовой дисциплины, настроения своей Розочки и собственного здоровья. Он обожает свою жену и в речи старается избегать «одесских оборотов». А жаль. Сейчас от него не услышишь: «Не смешите мне мозг! Шо можно здесь поиметь с туей финансовой аферы? Ничего за шо обещали, только срок от УК». Забавный он. В своем деле – почти бог.

– А Южный полюс откуда образовался? Кого туда закатал биг-босс?

– Вот и мне интересно. Сейчас узнаем.

Роман Александрович нажал кнопку старинного интеркома:

– Полина Платоновна, Воронову ко мне пригласите.

– Вороновой нет на месте. Таня Коркина, сотрудница отдела, устроит?

– Давайте.

Мужчины ждали недолго. Буквально через три минуты в кабинет гендиректора вошел… вошла… вошло…нечто, наверное, все-таки женского пола. Монтажные штаны цвета хаки с множеством больших и маленьких карманчиков, беленькая футболочка, пестрая флисовая курточка, на носу очки, закрывающие половину лица и белая с оранжевыми и зелеными клиньями бейсболка козырьком назад.

– Здрасть. Звали? Я – Коркина, из орготдела.

– А имя …?

– Тош… Татьяна.

– Гм. Татьяна, скажите, а кто у вас сейчас на Южном полюсе?

– Почему сейчас? Он всегда там. Эмик.

– Угу. Эмик. А Эмик у нас кто?

– Эммануил Пряхин, он программер, он и по железу, и по спецэффектам. Он и хакнуть может. Умный. Но – дурак.

Татьяна явно чувствовала себя дискомфортно в этом огромном кабинете, переминалась с ноги на ногу, смотрела с тоской в окно.

– Роман Александрович, – начала она ныть, – может, я пойду, работы страсть как много!

По мнению стажера, она не достаточно талантливо «косила» под девочку из деревни, а может, как двоечница филфака практиковалась в говоре какого-то села, отрабатывая материал для зачета.

Этот ребенок, сжав ладошки перед собой, продолжал почти на одной ноте:

– Если до конца работы РАБОТУ не выполню, то Регина Александровна меня к Лехе не пустит, скажет, что сначала работа, потом уроки, а потом Леха! Уроков – море. А без Лехи – никак, тогда коллоквиум и курсовик полетят клином. На юг.

Романа Александровича ситуация забавляла, но он продолжал изображать строгое начальство:

– Ничего не понял. Давай по порядку. Кто такой Леха?

– Леонард Делакруз. Мой однокашник – это называется носитель языка. Он из Франции. Я на инязе учусь, на третьем курсе. У меня три вторых языка: французский, итальянский и испанский. Грамматику почти знаю, а говорить – засада. Говорить и знать грамматику – это… ну…, короче, это – сильно разные вещи. Надо общаться с носителем языка, а не только по книжкам. Надо сленг понимать, юмор, чувствовать язык. А этому без живой речи не научишься. Вот. Как-то так. Я, правда, и сама не очень поняла, что сказала. Но вы поняли!

Тут она уже с радостным утверждением тряхнула головой, отчего очки съехали на кончик носика.

Молодой человек кивнул и улыбнулся:

– Не сказать, чтобы дословно, но общую концепцию уловил. Так, с Лехой понятно. Теперь Эмик. Почему он на Южном полюсе?

– О! Тут все просто, – ребенок явно оживился, и тема ему была близка.

– Эмик, он системник перетряхивал в декабре, заниматься этим в варежках, конечно можно, но не очень удобно. А в кабинете – у нас всю зиму такой дубак – жесть. Мы в куртках, шапках и варежках сидели. В туалет бегали греться. В туалете термометр на стенку повесили – там зимой плюс пятнадцать. Это чтоб народ там не курил и не тусовался. Вот.

Сдвинув очки с кончика носа, шумно вдохнула и продолжила:

– Так Эмик в кабинете стол к батарее пододвинул и закрылся монитором. У него еще и от системника тепло. Тут шкаф, – руки показали расположение мебели, – а с другой стороны – стена. Короче, он себе персональные апартаменты сотворил, метр на полтора. Батарея как парное молоко и висит она на южной стене. Понимаете? У него все одно теплее, чем во всем кабинете. Вот Регина Александровна смеется, что Эмик у нас в тепле, почти на Южном полюсе.

– Персональные апартаменты значит. Южный полюс, – стажер на должность начальника службы безопасности подошел к окну, потирая нижнюю челюсть, прикашливая, маскируя смех.

– А почему Эмик умный, но – дурак?

Девочка пожала плечами:

– Ну, он умный только там, где машины. Тут его никто не переплюнет. К нему даже IT-шники то и дело шастают. А по жизни – дурак.

Тонкий пальчик снова передвинул очки повыше:

– Он почему еще прячется? Его девки своим вниманием замучили: «Эмику – пирожки! А Эмик когда на обед? Эмик, у меня компьютер завис!», – девчушка явно передразнивала кого-то.

– Ему до них дела нет, а когда он в процессе, для него остального мира просто не существует. У него машина.

Насмешливо посмотрела на присутствующих в поисках понимания. Не нашла, потому продолжила:

– Вы не поняли! У него – МАШИНА! – и этим все сказано. В обед в столовку сбегаешь, чего-нибудь принесешь, за монитор засунешь, слышишь – чамкает, значит, все будет нормально. А не принесешь, то – все! Капец! Вечером, когда баба Валя его шваброй из-за стола выбьет, то он может в голодный обморок упасть. Плавали – знаем! Он в туалет-то забывает сходить. Иной раз вылетает, с ног сбить может, даже и не заметить. Однажды кто-то по его милости чуть не убился, а он и не понял.

– А машина какой марки? – стажер имел в виду автомобиль и с извращенным нетерпением ждал ответа, по типу: «копейка» или «девятка», но девочка его удивила.

– В этом я как-то не очень. Системник здоровый такой, а что там напихано, мне не ведомо.

Роман Александрович потер спинку носа пальцем и подытожил:

– Получается, Эммануил Пряхин – программер, машина – компьютер, Южный полюс – за столом около батареи.

Стажер, скрывая улыбку подытожил:

– Сложно все тут у вас.

Девочка, топчась около двери, и с тоской поглядывая в окно, вздохнула:

– Есть малехо.

Тут вдруг встрепенулась:

– Нее, так-то все норм.

И добавила с такой надеждой в голосе:

– Так я пойду?

– Иди уже. Как начальник отдела вернется, пусть зайдет.

– Ага. Как вернется, – и оно ускакало. И скакало из кабинета в прямом смысле слова.

Рома повернулся к другу:

– Тимур, как ты думаешь, сколько этому чуду лет?

– Не меньше четырнадцати, иначе какая для нее работа?

– Она на инязе, и не на первом курсе, второй язык только со второго вроде у них, дружил я с одной, что-то такое говорила. Посчитаем. Хотя чего считать, она сказала, что на третьем. Школа – это восемнадцать плюс три года, итого, вот смотри, комп не соврет, двадцать или двадцать один. Надо же, а выглядит юной балбеской. Может, косит под нее?

– Ага, ты еще психологическую незрелость вспомни и вообще, Ромыч, я не понял, в какой цирк ты меня пригласил работать? Здесь службу безопасности блюдет старый фээсбэшник. Сюда проходил, с меня только шкурку не сняли и результаты анализов не запросили. А только что такое выступление устроили, как будто год для нас репетировали.

– Сам покуда не понял. Сейчас отец с дядей Славой придут, может быть, что и обозначится. А пока все весело! – Младший наследник крутанулся в кресле.

Тимур фыркнул:

– Да уж! Не грустно – это точно.

Роман Александрович Белояров дождался когда кресло перестанет крутиться, и засмеялся, поднимаясь навстречу отцу.

Александр Иванович Белояров – один из основателей компании имел высокий рост, атлетическое телосложение и темную густую шевелюру с висками, блестевшими сединой, именно он сейчас входил в кабинет.

– Добрый день, молодые люди! Как обживаетесь на новом месте? – Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Наконец-то! Пап, я уже попух от Южного полюса, Эмика и…

– И Семена Моисеевича!

Александр Иванович через старенький интерком обратился к своему бессменному секретарю:

– Полина Платоновна, чайку бы.

– Да, чайку, но ему только ройбуш, никакого «черного и покрепче», – в кабинет вошел Вячеслав Аркадьевич Каратаев, мужчина тоже не маленького роста с подтянутой фигурой и абсолютно седой головой, его висок перечеркивал рваный рубец. Рома знал папиного друга и однополчанина с детства. Дядя Слава в компании занимался юридическими делами.

– С Южным полюсом и Эмиком вы, мальчики, самостоятельно никогда не разберетесь, – Александр Иванович засмеялся. Он долго не видел сына и был рад посидеть в его компании и просто поболтать. В ожидании чая опустился на большой кожаный диван:

– Здесь история странная получилась. Два года назад ко мне на стол от службы рекрутинга попала одна бумажка, они тогда искали руководителя отдела корпоративной культуры. Бумажка как бумажка. Черновые записи с собеседования зацепились за скрепку. На листке все честь по чести, фамилия, имя, отчество, образование, несколько последних мест работы и прочая дребедень. Все идеально. Не работник – клад. И неожиданный вывод – категорически не подходит. О как. Любопытство меня к концу рабочего дня доконало. Приглашаю рекрутера, спрашиваю. А он в ответ, мол, слишком спокойно себя вела, уверена была, что возьмут. Ну не понравилась ему уверенность в себе этой дамочки. Еще он мне сказал, что гарантии гибкости и лояльности к компании, практически равны нулю. Каюсь, представил себе женщину крупную, солидную, этакий танк, с функцией «таран». А глянул на фотографию и обомлел.

– Признавайся, пап, зацепило?

– Не то слово. К тому же, рекрутер утверждал, что умна, но он сомневается, что она будет проявлять гибкость и лояльность к компании. Что-то задачка с ответом у него не сходилась. На следующий день звоню Михеевне.

– Александр Иванович, а Михеевна это кто? – стажер заинтересовано поглядывал на генерального директора, а тот продолжал:

– Ирэна Михеевна Эмираева – это женщина-легенда. Мой кадровик, женщина – рентген. Только глянет и все про человека знает. Мы с ней и с Вячеславом Аркадьевичем начинали всю эту канитель, которую теперь холдингом зовут. Она сейчас у нас директор по персоналу. Так вот. Зову к себе. Говорю как есть. Михеевна не любитель поговорить – кивнет и пошла. Через час звонит и спрашивает, мол, сам смотреть будешь или мне доверишь? А доверяю, говорю, чего бы не доверить! И все. Закрутился-завертелся, и благополучно забыл про тот случай. Через неделю подписание договора с иностранцами. Звоню Михеевне, прошу, дай сметливую девочку, чтоб организовала встречу – завтрак – прием и прочее. А она мне говорит, что тебе, старому, девочка не пригодится, вызывай начальника орготдела и работай с ней.

– Погоди, Иваныч, такого отдела у нас и не было на ту-то пору, – Вячеслав Аркадьевич разливал чай по чашкам и даже приостановился от таких слов.

– А я о чем? Ирэна Михеевна тихо смастерила этот орготдел, и эту умную, пробивную, инициативную, что «не будет проявлять гибкость и лояльность к компании», начальником отдела поставила. Была у нее в резерве ставка. Ох и съела она потом мне мозг за эту ставочку. Потом аж ножкой топнула – верни, антихрист!

– Вернул?

Роман с улыбкой ждал продолжения.

– А куда деваться? Не верни свое цыганке – огребешь, не разгребешь!

– Так Ирэна Михеевна еще и цыганка!? – ахнул стажер.

– Угу, самая что ни на есть чистокровная. Дочь баро! И жена баро.

Вячеслав Аркадьевич пил чай, смотрел с интересом на молодежь и посмеивался.

– А умную, пробивную, инициативную и солидную, этакий танк, с функцией «таран» увидите уже сегодня, так думаю, – Александр Иванович хитро глянул на молодых людей, как будто предвкушал реакцию на какой-то только ему ведомый сюрприз.

– Это еще не все. Через пару недель Ирэна Михеевна ей помощницу определила. А помощницей оказалась Алинка Панакова – краса университета, – последнее у Вячеслава Аркадьевича прозвучало с изрядной долей ехидства.

– Родственница Натэллы? – Рома подобрался. Он не понаслышке знал эту девицу, и с давних пор боялся как огня. Они как-то в Новый год оказались в одной компании у знакомых на даче. Красотка пасла его весь вечер. Ушел огородами, хорошо в соседях приятели старших братьев жили, приютили парнишку. Пацаны потом долго ржали над темой: как он в ту ночь сберег свою невинность.

Отец, отхлебнув чай, поморщился:

– Алинка? Да, внучка Натэллы. Никуда не годна. Ленива, корыстна, завистлива и бестолкова. Бабка с ней носилась, как с писаной торбой, а она сидит по сю пору в думках как с папиной шеи на мужнину пересесть. Ох и помучилась с ней Регина.

– Подожди, пап, так начальника орготдела зовут… ?

– Воронова, Регина Александровна Воронова!

– Да уж, досталось, Регинке, – Каратаев попивая чаек, жмурился как сытый кот и мотал головой.

– А потом и нам. С этой Алинкой-«красой» чуть на два лимона не влетели. Ирэна отшептала.

– И не говори! – Каратаев кивал, соглашаясь. А отец продолжил:

– Алинка закончила иняз. Ее взяли не только помощником Регины, но и переводчиком. Похоже, училась краса с пятое на десятое, чтоб только диплом получить, ей и достаточно. Как дошло до работы, как говорила моя бабка – ни петь, ни свистеть.

На ту пору, мы немцев ждали. Вот сейчас вспоминаю и думаю, знал бы тогда об этом, с ума бы сошел от страха опозориться перед заморскими-то гостями. А Регина – она умница. Сразу просекла, что к чему и помчалась в университет к знакомой на факультет иностранных языков. Что там, да как, не рассказывает, а только на переговорах в зале уже была девчушка совсем юная, и видно было, что ее только сейчас переодели-переобули.

Вячеслав Аркадьевич с ухмылкой на лице фыркнул:

– Представь девочку-подростка, угловатая, сплошные локти-коленки, все одергивает на себе пиджачок, об юбку ладошки вытирает, а в самом дальнем углу сидит паренек, очки на носу, в ноутбук не мигая смотрит, а пальцы как будто сами по себе по клавиатуре бегают. Нам всем не до подробностей было, кто сидит, где сидит, что делает. У нас первые переговоры. Волнуемся страшно. Контракт на два миллиона. Тогда это были не деньги – деньжищи!

Он взмахнул руками, подтверждая свои слова.

– Видно было – девочки волнуются, а как только немцы заговорили, то Тоша про все забыла и выдавала нам синхронный перевод – это вообще-то считается высшим пилотажем среди переводчиков. Эти-то на каком-то местечковом диалекте рокотали, а она не струхнула, переспрашивала, уточняла. У нас велась запись тех переговоров. Потом дали спецу послушать и запись, и перевод, так он сказал, что перевод делал человек, который всю жизнь прожил в Германии и с детства говорил на двух языках. О как!

Александр Иванович сделал очередной глоток ройбуша и поморщился.

– Переговоры закончились, страсти улеглись. Зовем на ковер Регину, рассказывай, что и как. Она и поведала, что декан указала ей на Таню Коркину, но к ней в обязательном порядке прилагался Эммануил Пряхин.

– Детдомовские они, – Каратаев вздохнул и продолжил, – вышли из детдома, как вышли – сбежали. Что там было, одному Господу Богу известно, но как только Эмику исполнилось восемнадцать, от собеса дали им комнатку убогую, одну на двоих. Прибил бы крыс канцелярских! Не родственники, к тому же разнополые – безобразие! Но им деваться некуда. Вот и держатся они друг за друга. А дети талантливые.

– Вот такие ребята, – Александр Иванович поднял большой палец вверх.

– Регина перед переговорами приодела их на свои деньги, чтобы выглядели по-людски. На другой день пришли, вещи назад принесли, вернуть хотели, так их охрана не пустила – так были бедно детки одеты.

Каратаев вздохнув, аккуратно поставил пустую чашку на столик:

– Регина и приняла их под свое крыло. А Эмик – он программист, компьютерщик Божьей милостью. Так что мы не потеряли, а только приобрели. Вот такая история!

В кабинете стало тихо, каждый думал в этот момент о своем.

Открылась дверь кабинета:

– Здравия желаю!

Все дружно повернули головы в сторону вошедшего. Военная выправка, громкий голос, четкая дикция выдавала в нем начальника службы безопасности.

– Про детей полка речь? Хотел про них же спросить. Александр Иванович, Эммануила на завтра к своим забрать могу? Они говорят, что систему видеонаблюдения перетряхнуть надо. Пусть посмотрит? В прошлый раз малец там пошаманил, что-то перенастроил и все нормально пошло. Как ситуация складывается? На завтра?

Генеральный кивнул:

– Про них поговори с Вороновой. Может и найдет для твоих героев время.

Ожил интерком:

– Роман Александрович, Воронова подошла.

– Пусть войдет, – Александр Иванович встал из-за стола и пошел к двери.

Тимур и Роман переглянулись и тоже поднялись.

В кабинет вошла золотоволосая девушка. Хрупкая фигурка, невысокий рост, красивые кисти рук, держащие папку, они кажутся такими тонкими, почти прозрачными. Большие голубые глаза с такой печалью где-то на дне, что хочется заглянуть в них еще раз, а может и не раз, чтобы убедиться, что не привиделось, не померещилось. И плечи, как-то странно она держит плечи, как будто потревожить боится. А как забудется и расслабит мышцы, и вдруг замирает, чуть-чуть закусив нижнюю губу.

Тимуру показалось, что вошла девочка, только она очень-очень старается быть взрослой. Этакое противоречие между миниатюрной фигуркой и уверенным поведением взрослого человека. И глаза, которые выдают не возраст, нет, выдают какой-то печальный жизненный опыт.

Улыбнулась краешками губ:

– Здравствуйте! Александр Иванович, вы просили зайти.

Александр Иванович с удовольствием наблюдал за реакцией молодых людей. Понятно было, что каждый из них нарисовал себе портрет этой «дамы». Сейчас, сравнивая ожидаемое и реальное, они явно пребывали сначала в недоумении, а потом в изумлении. Про себя посмеивался и потирал руки – сюрприз удался. Махнул рукой в сторону стола:

– Да, Регина, проходи. Вот документы, которые тебе нужны будут. Эта папка – переговоры с китайцами, а эта – с итальянцами. Только время обязательно со всеми согласуй сама и Кахович пусть переводом займется. Тошку – не грузи, не ее это работа.

– Поняла, все сделаем. Простите, можно спрошу?

Хозяин кабинета кивнул.

– Вы уходите? Команда меняется? Или врут слухи?

Один из собственников холдинга потеребил нос, второй – потер ухо. Александр Иванович развел руками:

– Да кто их, девочка, знает, врут – не врут. Еще ничего не решено, а достойную смену готовим. Может и не смену. А пока знакомьтесь. Регина Александровна – это Роман Александрович, Тимур Давидович. Официальное представление через неделю. Ты уж не очень об этом распространяйся.

– Как же с китайцами и итальянцами? Кто на переговорах будет представлять компанию?

– Мы вместе и будем. Чего всполошилась? Будем работать сдвоенной командой, пока не введем молодежь в курс дела. Не думаю, что стоит волноваться. Все остается как есть. А потом – это будет потом.

ГЛАВА 2

Регина забрала приготовленные и подписанные документы, забежала к себе в кабинет, оставила папки на столе и покинула офисное здание.

Вышла, остановилась на крыльце. Думалось обо всем понемногу.

Дождь. Как она любила дождь. Но только летний, легкий, звонкий, чтобы солнышко и тепло, и зонтик, и туфельки. Тогда любовь к дождю была искренней и безграничной. А сейчас осень. Холод, яркими пятнами листья тополя и клена по дорожке. Небо сегодня совсем не голубое, какое-то грустное, сизое и плаксивое. Ветер порывами. Ветер и дождь. Брр! Может такси вызвать? Она начала считать. До остановки двести шагов, от остановки до магазина еще пятьсот, а вот потом уже не близко, минут двадцать бегом. Откуда-то пробилась мысль: кто же тебе дорогая с утра пораньше на память наступил, зонтик могла бы и прихватить. Только зонтик при таком ветре не спасет. Ну ладно, побежали, авось не подхватим простуду.

Громкий мужской голос заставил вздрогнуть:

– Регина Александровна! Садитесь в машину живее!

На автомате бросила:

– Спасибо! Я на автобус лучше, – у Регины зачастил пульс: неужели…?!!

– Да садитесь, не съем же я вас. Видите, к нам уже ДПС-ник спешит – садитесь!

– Вот и поезжайте быстрее, а то оштрафуют. Счастливо!

А сама не могла унять трясущиеся руки и чувствовала, что пульсирующая головная боль, которая своей интенсивностью иной раз могла свести с ума, уже на пороге. Все так моментально. Господи, неужели? Нет, надо думать о хорошем. Просто я перестраховщица, а на самом деле все хорошо. Но бдительности не терять! Бдительность – наше все!

Так учила тетя Фрося, дворничиха и революционерка. При воспоминании о тете Фросе на душе становилось тепло, всегда улучшалось настроение, а губы сами начинали улыбаться. Одна ее волшебная метла на длинной ручке чего стоила. Именно метелкой она моментально разгоняла местных алкашей. Хулиганы и те боялись тети Фроси как огня. А как мастерски она ругалась, причем так, что никто ни словечка матерного от нее не слышал. Только так припечатает, что и не отмоешься. Алкаш и дебошир Быховец стал Буховцом, а Рудик Козей, бегавший от жены к соседке, превратился в Козлея. Улыбаясь таким воспоминаниям, Регина Александровна стояла под козырьком офисного здания не решаясь сделать шаг навстречу дождю.

Интересный блондин за рулем роскошной, мощной машины явно нервничал и ждал.

Вот дура упертая. Или узнала? Нет, не могла. Как была «хорошей девочкой с принципами», так и осталась. Пять с половиной лет прошло, неужели жизнь так и не обломала? Вся такая правильная и принципы у нее! Тьфу! Будет под холодным ветром и проливным дождем стучать зубами и мерять лужи. А как иначе? Не с чужим же мужиком в машине – ах-ах-ах! Боже мой, как это дурно! Ах-ах-ах! А как же моя репутация! Тьфу ты! Чего кобенится? Довез бы до дому. С сухими ногами. Ну, конечно, как я мог?! Чуть развлечения не лишил! Чуть без соплей не оставил! Негодяй! Мерзавец! Каков подлец?!