– А давай, – согласилась я.
Хотя не особо-то и верила, что из меня можно реально сделать красавицу. Может, Света права, и я ошибаюсь, думая, что из-за неказистой внешности обречена на вечное одиночество? Я вспомнила операторшу с почты. Непохоже, чтобы даже в молодости она была такой уж раскрасавицей. Но вот двадцать лет замужем. Да ещё и рассуждает, что любящий не потребует жертв.
– Слушай, Ир, я тут пирог испекла по новому рецепту. Придёшь снимать пробу?
– Давай! Тогда прямо сейчас и приеду.
Положив трубку, я вышла из квартиры, спустилась с лестницы, заглянула в почтовый ящик. Там был счёт за квартиру и… письмо. Оно вернулось! Само. Интересно, с чего вдруг? Я стала рассматривать конверт. Адрес получателя: Республика Дагестан, город Махачкала, улица Сальвадора Альенде. Мой дом, моя квартира. Значит, когда телефонная реклама отвлекла меня, я тупо переписала адрес с конверта, который Магомед отправлял мне. Спасибо вам, сотрудники стоматологической клиники "Акула", за то, что иногда так вовремя отвлекаете народ от важных дел! Радуйся, радуйся, Ирина, выходит, твоя совесть перед Магомедом чиста!
Как на крыльях, вылетела я из подъезда и побежала на автобусную остановку. Кто знает, может, за то, что я в этот раз не совершила предательства, Бог надо мной смилуется и пошлёт мне мужчину? Но не какого-нибудь, а доброго и надёжного. Ведь мечты иногда сбываются. Даже у серых мышек.
Малахитовая шкатулка
Никогда прежде я и подумать не могла, чтобы пойти воровать. И никак не ожидала, что на этот греховный путь встанут Алонсо и Капиту. Раньше, до того, как лихорадка унесла одного за другим нашего отца, а затем и мать, как хозяин, рассерженный тем, что некому стало платить за наше скромное жилище, без жалости выгнал нас на улицу. И мы, подростки, стали вынуждены просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. Мне было тогда лет тринадцать, Алонсо – двенадцать, а Капиту старше меня на два года. Собственно, она и предложила заняться охотой за чужими кошельками.
– Но это же грех! – хором воскликнули тогда мы с братом. – Господь накажет!
– А ваш Господь подумал о нас, – парировала Капиту, – когда забирал наших отца с матерью? Он хоть раз помог нам, когда мы, нищие, полуголодные, скитаемся по улицам, выпрашивая подаяния? Ему до нас, похоже, и вовсе дела нет!
Мы не нашли, что на это возразить. А на одно подаяние, как справедливо заметила Капиту, долго не проживёшь. Поэтому вскоре мы устроили охоту на чужие карманы. Тогда же мы поклялись, что если кто-то из нас вдруг попадётся, он ни за что не выдаст братьев и сестёр. Впрочем, сама Капиту не воровала – поручала делать это мне и Алонсо. Недаром ей дали имя "умная голова"!
Поначалу всё проходило гладко – наши ловкие руки незаметно вытаскивали монеты из кошельков богатых сеньоров, снимали золотые украшения с дам, а наши быстрые ноги позволяли нам скрыться до того, как жертва обнаружит пропажу. Но однажды вечером, когда Капиту пересчитала заработанное нами за день и отправила Алонсо в хлебную лавку, мы увидели, как из кареты, расплатившись с кучером, вышел сеньор, судя по одеянию, знатного роду.
– Видно, господин небедный! – прошептала Капиту, оценивающе оглядывая его. – Давай, Изабель, облегчим ему кошелёк!
Найти его кошелёк оказалось просто, однако от усталости внимательность и ловкость мне изменила. Я уже почти вытащила бархатный мешочек с монетами, когда сеньор вдруг схватил меня за руку.
"Это конец!" – с ужасом подумала я.
Я уже мысленно прощалась с жизнью, которую мне, видно, суждено так скоро закончить на виселице. Но в тот момент вернулся Алонсо.
– Умоляю Вас, сеньор, отпустите мою сестру! Она ни в чём не виновата! Это я ей приказал, наказывайте меня, а её пожалейте!
Гнев в глазах знатного господина уступил место удивлению.
– У тебя очень благородный брат! – произнёс он, наконец, обращаясь ко мне. – Готов сам пойти на виселицу, лишь бы тебя спасти. Но что же толкнуло вас на путь воровства? Неужели отец с матерью не объяснили вам, что брать чужое – грех?
– Увы, сеньор, у нас нет отца с матерью! Мы нищие, бездомные сироты!
Некоторое время господин молчал, пытаясь справиться с волнением. Затем сказал, отпуская мою руку:
– Я не стану отдавать вас в руки городской страже. Но может, вы оба пойдёте ко мне в услужение? Тогда у вас будет кров над головой и жалование, и вам больше не придётся скитаться по улицам.
– Благослови Вас Бог, сеньор! – воскликнула мы оба, не веря своему счастью. – Только у нас есть ещё и старшая сестра, и мы не можем её оставить.
– Вот и прекрасно! Пусть вас будет трое.
С того дня наша жизнь изменилась к лучшему. Милосердное небо, увидев наши страдания, наконец, сжалилось над нами, послав спасение. Граф Аристидиш де Монсараш был к нам добр, как, собственно, и ко всем слугам в доме. Нам больше не приходилось бродить по улицам оборванными, полуголодными, клянчить милостыню и воровать. Теперь каждое утро мы благословляли ту сытую и довольную жизнь, которую познали в доме графа, и молили Бога, чтобы дал здоровья нашему благодетелю.
Но вскоре наше счастье было омрачено тенью приближающейся беды. Чума, начавшаяся далеко на востоке страны, постепенно подбиралась всё ближе, оставляя после себя горы мёртвых тел. Среди людей началась паника. Оставалось лишь молиться Господу, чтобы отвёл беду, и зараза обошла наш город стороной. Конечно, мы, потерявшие родителей и чудом выжившие после той проклятой лихорадки, не могли не опасаться за себя, друг за друга. И заходя в церковь, молились вместе со всеми.
Однажды утром я проснулась оттого, что Капиту трясла меня за плечи:
– Изабель, просыпайся!
– Что случилось? – испуганная её взволнованным тоном, я буквально вскочила, боясь подумать о том, что чума за ночь успела добраться до нас.
– Наш хозяин, оказывается, колдун!
– Что ты такое говоришь? Ты в своём уме?
– Да я сама видела. Ночью не могла заснуть, решила прогуляться. А граф… Он вышел из дома, держа в руках малахитовую шкатулку. Ту самую, что стоит у него в кабинете. Я видела, что он зябко кутался в плащ, был бледным и взволнованным, словно собрался среди ночи с кем-то драться на дуэли. Я из любопытства решила проследить, куда он направляется. Представляешь, Изабель, граф пошёл на кладбище, раскрыл шкатулку и начал громко кричать, призывая чумного демона. Клянусь, я запомнила каждое слово! А потом появилось чудовище – такое ужасное! Я чуть в обморок не упала, как только его увидела. Такой огромный, весь в бубонах. И глаза красные, злобные. Граф дочитал заклинание, и демон стал превращаться в чёрный дым и устремился в шкатулку. Как только он там оказался, граф захлопнул шкатулку и вернулся домой.
Сказать, что я была удивлена, значит не сказать ничего. Граф де Монсараш, наш благодетель, колдун! Неужели? Но ведь он ничего дурного не сделал. Напротив, получается, он спас нас всех, затолкал чумного демона в шкатулку.
– Значит, мы все спасены! – моей радости не было предела.
– Получается, так. Только вот что я думаю. Если выкрасть у графа шкатулку, выпустить этого демона на волю, а когда горожане начнут болеть, взять с них золото за избавление от напасти и произнести заклинание, запереть его обратно в ту же шкатулку. А потом в другом городе так же. Мы ведь можем стать богачами, и тогда нам не придётся никому прислуживать. Будем сами себе хозяева, и более того, ещё и слуг сможем нанять.
– Опомнись, ты что такое говоришь! – моя радость тут же уступила место негодованию. – Люди буду болеть и умирать, как наши мать с отцом, а ты предлагаешь нажиться на их страданиях, на их смерти? Даже думать об этом забудь, слышишь!
– Тише ты! – испуганно зашептала Капиту. – Я сказала так в шутку.
– Не смей больше даже шутить так! И о том, что видела и слышала, пообещай больше никому ни слова! Я тоже буду молчать.
– Хорошо, никому ничего не скажу.
Очень скоро эпидемия, к нашему всеобщему счастью, пошла на спад. Горожане вздохнули с облегчением. Однако графа де Монсараша арестовали. Кто-то донёс, что якобы он заключил сделку с дьяволом и, повинуясь его воле, навёл этот мор, чтобы истребить род людской, и лишь усердные молитвы помешали его чёрным замыслам. Кто мог возвести на графа такой чудовищный поклёп? Неужели Капиту? Нет, нет и нет! Она не могла так поступить с нашим благодетелем! Моя сестра, конечно, умная, иногда бывает хитрой, но на такую подлую ложь и неблагодарность точно не способна. Мало ли на свете завистников? Тем более, что имя свидетеля, который утверждал, что своими глазами всё видел, так и осталось тайной. Суд и следствие сочли, что не вправе подвергать опасности жизнь столь бдительного и сознательного горожанина, на которого страшный колдун из мести может навести порчу.
На допросах граф молчал. Не сказал он ни слова и на суде, на котором присяжные все как один объявили его виновным и приговорили к смертной казни. Граф выслушал приговор с каменным спокойствием, словно не его собирались завтра сжечь на площади. Я же, не выдержав, разрыдалась на плече у Алонсо. Капиту что-то говорила мне в утешение, но я почти не слышала её слов.
Немного успокоившись, я пришла навестить графа. Только тогда я заметила на его руках и на шее следы жестоких пыток. Хотя он держался, я видела, как он был измучен.
– Спасибо тебе, Изабель, что пришла! – он пожал мне руку и улыбнулся, должно быть, из последних сил. – Но могу я тебя попросить выполнить мою последнюю просьбу?
– Разумеется, сеньор! – я готова была сделать всё, что он попросит.
– Принеси мне немного мёда. Я бы хотел перед смертью насладиться его вкусом.
– Конечно, сеньор! Я сейчас же отправлюсь на рынок и принесу Вам самого лучшего мёда!
Пока я выбирала мёд поароматнее и послаще, уже почти наступил вечер.
– Я не знаю, этого ли Вы хотели, сеньор, – сказала я графу, протягивая сосуд. – Но это был действительно самый лучший из тех, что продавали.
– О, да! – воскликнул граф. – Мёд и вправду бесподобный! Спасибо тебе, Изабель! Благослови тебя Бог!
Возвращаясь домой, я снова плакала. Было невыносимо больно от мысли, что сегодня я видела своего доброго хозяина в последний раз. Я думала о том, что Алонсо и Капиту, должно быть, так же тоскуют.