Сокровища Креста

– С работой вроде нормально! Хорошо, что лето, работы мало! Сегодня сделаю всё самое срочное! И пойду отпрашиваться!

– А ты знаешь, что главного сегодня не будет? Но Иван на месте! Так что, давай, подруга, дерзай! – И Лялька, наклонившись, потрясла Вику за плечи.

Иван был замом, и, по совместительству, мужчиной её мечты. Осознала Вика это неожиданно, но достаточно предсказуемо, на одном корпоративчике, который случился два года назад. Их фирма отмечала успешное выполнение одного очень большого и сложного заказа. Клиенты остались очень довольны, и сотрудники получили хорошие премии. Праздновали весело, шумно, со столами, ломившимися вкусностями, и, конечно, с музыкой. Иван, как бы случайно пригласил её на медленный танец, легко придвинул к себе, уверенно, по мужски. И был так близко…. Вика почувствовала его терпкий, приятный запах и вдруг поплыла. Пока они танцевали, её казалось, что и он почувствовал что-то необычное. Правда, потом, немного успокоившись, она решила, что ей это всё показалось. Но с тех пор Вика всегда начинала теряться в его присутствии, как неопытная девчонка. Но может, так оно и было. Чего, чего, а опыта в этих делах у Вики было маловато. Только один раз у неё случились серьёзные отношения, она даже чуть замуж не выскочила. Молодые люди начали жить вместе. И парень был симпатичным. Но при ближайшем рассмотрении оказался совсем маленьким, и каким-то инфантильным маменькиным сынком, требующим очень много заботы и ничего не отдающим взамен. И Вика перестала принимать мужчин всерьёз, пока не разглядела Ивана. После той вечеринки, он всё больше ей нравился. Высокий, темноволосый, взрослый, он посматривал на неё из-под очков своими серыми, с прищуром, глазами, и она сразу теряла почву под ногами. Ей всё трудней было не нарушать субординацию, тем более, что атмосфера в их коллективе была больше дружеской, чем официальной. Подойдя к его кабинету, она собралась, набрала побольше воздуха и два раза стукнула кулачком по двери….

– Иван, можно к тебе? Или потом?

Иван стоял около окна, разговаривал по телефону. Услышав стук, развернулся, увидел Вику, замахал свободной рукой, чтобы заходила. Он уже договаривался с новым клиентом о встрече и заканчивал разговор. Всё это время смотрел на Вику в упор, чем немало её смущал. Опять краснеет! Ему очень нравилась эта её способность быстро краснеть. Его бабушка всё время шутила в детстве, что если человек умеет краснеть, значит, у него есть совесть! Говорить ей это приходилось частенько. Иван в детстве был очень шебутным, но когда его начинали отчитывать родители за его очередную проделку, всегда краснел и опускал глаза. И бабуля пыталась его защитить. Иван всегда удивлялся, что эта рыженькая, маленькая девочка вызывает в нём эти приятные семейные воспоминания, и поэтому кажется совсем родной. А ещё его к ней тянуло… И я ей нравлюсь, это точно….

– Проходи, Вик! Что у тебя?

– Да понимаешь, у меня умер родственник, и мне нужно ехать на похороны! Всего на несколько дней!

– Прими мои соболезнования! Поезжай, конечно! Ты только скажи, может тебе какая-то помощь нужна? Или деньги? – Иван всерьёз обеспокоился за неё, ему всегда казалось, что она маленькая, беззащитная и ему очень хотелось её защитить. Иногда ему приходилось наблюдать Вику в работе, и тогда он поражался, как она легко, но в то же время, как-то мило справлялась с очень сложными клиентами. Умом он понимал, что она далеко не беспомощна, но с ним она всегда терялась. И ему это страшно нравилось. Он как-то незаметно оказался совсем близко, руки сами потянулись обнять её за узенькие плечики, и он силой воли остановил их, засунув глубоко в карманы джинсов.

– Нет, нет! Всё нормально, ничего не надо! – Забормотала Вика, ещё больше краснея.

– По работе я всё подготовила, чтобы не было простоев! – Уже лепетала она, а он смешно наклонил голову на бок, пытаясь заглянуть в её глаза.

– Да, не переживай ты так! За несколько дней ничего не случится. И если всё-таки что-то понадобится, сразу звони мне! Хорошо?

– Хорошо! – Пролепетала Вика, подняв, наконец, голову и взглянув на него.

– Я пойду! Ещё много дел! Спасибо тебе! – Она медленно развернулась и выскользнула за дверь кабинета.

Иван проводил её грустным взглядом и тяжело вздохнул, но она этого уже не слышала. Ну, вот что это? Детский сад какой то! Развернувшись, он направился к своему столу. Усевшись в своё любимое кресло, закинул ноги на стол, а руки за голову. Нет, с этими играми пора заканчивать! Два года бегает от меня, как маленькая! Вот приедет, поговорю с ней в открытую!

Иван был разведен уже три года. Женился он рано, постепенно юная влюбленность прошла и молодые разбежались, но на свет появилась дочь Полинка. Его красавицу-дочку все в офисе знали и любили.. Она была очень живой, общительной. Ей совсем недавно исолнилось 10 лет. Девочке больше всех здесь нравилась Вика и они всегда находили о чём поболтать. А когда выяснили, что у них дни рождения в одном месяце, только с разницей в три дня, Полинка придумала устраивать совместную вечеринку в офисе. На последний совместный день рождения Вика наколдовала роскошный стол, но самым потрясающим сюрпризом стал роскошный двухярусный шоколадный торт. Полинка так визжала от восторга, что мужчинам пришлось прикрывать уши. Это было всего месяц назад. Иван опять вспомнил, как Полинка с Викой смеются чему-то, у обоих в руках блюдца с тортом, дочь уже вся перемазана кремом…. Было так славно и тепло… Дурочки мои!

Глава 3

Калерия Викторовна суетилась на кухне, ждала дочь – Вика должна была заехать после работы. Надо ребёнка накормить и, хоть как-то, ввести в курс дела. Билет на автобус для дочери она уже купила, напекла печенья с начинкой – Вика его с детства обожала. Ну и конечно собрала немного гостинцев для деревенских родственников. Калерия имела неугомонный характер и не любила сидеть сложа руки. В ожидании дочки она решила навести блеск в квартире и поухаживать за цветами. Маленькая, кругленькая, с каштановой пушистой головой, она носилась по комнатам с маленькой специальной леечкой и поливала своих многочисленных и любимых зелёных питомцев. Когда Калерия вышла на пенсию, она очень увлеклась цветоводством, читала все журналы по этой теме, следила за лунным календарём и даже состояла в каком-то клубе. В свои 64 она была очень живой и моложавой.

На роскошном, мягком, светлом диване, на пушистой подушке восседала красивая трёхцветная кошка. Левая сторона мордочки была белой, а правая рыженькой, Надбровья выделялись черным, она сидела красиво подогнув передние лапки и снисходительно и, даже немного свысока, наблюдала за передвижениями своей суетливой хозяйки красивыми зелёными глазами. Из них двоих, Чипа считала себя самой умной, рассудительной и спокойной. Наверное, так оно и было.

Когда то, её маленьким пушистым комочком, который легко устраивался на ладони, принесла в этот дом Вика. И Чипка преданно любила обеих хозяек. Отец Вики умер двадцать лет назад, и мать с дочкой остались вдвоём. Вика училась, Калерия работала. Жили хорошо, дружно, не очень богато, но и не бедствовали. Когда умерла бабушка, мать отца, Вике уже было 23 года. И она решила, что пора жить отдельно. Они справили неплохой ремонт в маленькой бабушкиной квартирке и Вика съехала из родительского дома. Когда дочь переехала, Калерия Викторовна сначала затосковала и чуть было не заработала депрессию. Но Чипка этого не допустила. Она встречала Калерию с работы, стала вдруг очень требовательна к еде, ходила за хозяйкой хвостиком, пела её на ухо свои кошачьи песни ночи напролёт… И шкодила понемногу – несколько раз обрывала шторы, обдирала обои в спальне и прихожей…. Калерии тосковать стало некогда. Она думала, что Чипка очень переживает отъезд дочери и вызывала Вику. Та приезжала, видела абсолютно довольную и хитрую кошачью мордаху, и иногда ей даже казалось, что Чипка ухмыляется. Месяца через два кошачий бунт прошёл и Калерия вздохнула спокойно. Нашла себе хобби, стала чаще встречаться с многочисленными подругами и знакомыми и никакой тоски. Не забывала она и о своих, уже немногочисленных родственниках, даже ездила один раз к ним Балуево. Взяла с собой Чипку конечно, хотела, чтобы та побегала по травке. Но кошка всю дорогу так орала в своей перевозке, что на них постоянно шикали и недовольно косились. Калерии было очень не удобно, но она никак не могла успокоить свою любимицу.

Вика пришла около семи, открыла дверь своим ключом. Чипка молнией метнулась в прихожую, как будто и не спала только что.

– Мам, привет! Как вы тут? Скинув кроссовки, взяла на руки пушистую кошачью тушку. Калерия бросила свою лейку, вышла навстречу.

– Привет, доченька! О, Чипка уже подсуетилась! Калерия поцеловала дочь.

– Пошли на кухню, будем тебя кормить! Билет я тебе уже взяла, тебя встретят, и сначала будешь у деда Захара. Калерия сразу начала посвящать дочку в курс дела.

– У нас там остались теперь только трое родных, дед Захар, он мой двоюродный брат, а тебе получается приходится двоюродным дядей! Бабушка Агафья, и ещё там есть Сашка, он племянник Захара. Хороший парнишка.

Вика слушала маму, сидя за кухонным столом и уплетая за обе щёки, пообедать сегодня ей не удалось.

– Я, доченька, уже им позвонила, гостинцев им собрала немножко! Колбаски вкусной, да конфеток московских. Так что ждут тебя. Ох, я бы сама с удовольствием поехала бы! Тебе там понравится! Увидишь!

– Мам, ну что ты говоришь, как мне может понравиться? Ещё похороны! Бррр! Ладно, не уговаривай! Я уже настроилась, как нибудь переживу! Печенье, мам, обалдеть!

– А я доченька достала семейный старый альбом, посмотришь хоть, какие они! Калерия тщательно собирала и хранила старые фотографии. И пыталась увлечь историей семьи свою дочь.

Поужинав, женщины устроились на диване. Чипка устроилась рядом с Викой, уютно свернувшись калачиком. Калерия открыла большой, тяжёлый фотоальбом. Фотографии были в основном старые, пожелтевшие, кое-где потрескавшиеся. Многие в красивых светлых рамочках с ажурными, иногда отломанными краешками. На первом листе расположилась большая старинная фотография Викиного прадеда и прабабки. Крупный бородатый священник с большими, пронзительными светлыми глазами сидел на стуле с высокой резной спинкой, а его матушка стояла возле. Рядом с ним она казалась совсем хрупкой, лицо было таким светлым и открытым, что даже платок не мешал. Его звали Авдей Захарович, а её – Анна Ивановна. Калерия очень гордилась, что она из семьи потомственного священника. Если бы не революционные идеи, бродившие в начале 20 века, то и её отец был бы священником. Викин дед родился уже в двадцатые годы, в стране были гонения священослужителей, церкви повсеместно разрушались, отдавались под склады, больницы, под колхозные конторы и даже под скотные дворы. Советская власть боролась с церковью отчаянно, называла веру мракобесием, этой власти мало было умов простых людей, она претендовала и на их души. Так история страны изменила судьбу их семьи. Уютно устроившись рядом с матерью, Вика, хоть и не в первый раз, но с удовольствием рассматривала эти фотографии и слушала мамин рассказ. Она уже знала, что в семье Авдея родились мальчик и девочка. Мальчик был её дедом, он умер давно и Вика его не знала, но его фотографии тоже были здесь. А девочка так и жила в Балуево, где был настоятелем храма её отец. Её сейчас было 86 лет, но по словам мамы, она ещё была очень крепкой старушкой. Калерия дошла до фотографий Агафьи Авдеевны. Здесь были снимки её молодой и старой, но больше всех Вике нравилась её свадебная фотография – Агафья в смешном белом платье с огромной фатой и её молодой муж в военной форме. Они поженились после войны. Вика долго её рассматривала, находя всё новые детали. Калерия её не торопила. Были здесь и фотографии Василия, он был единственным сыном Агафьи. На них смотрел молодой угрюмый мужик, чем то похожий на Авдея, глаза были такими же светлыми и пронзительными.

– Вот глаза у тебя, доченька, Авдеевы, а выражение лица от прабабушки.

– Да, мне тоже так кажется! Мам, а как же Агафья, ведь единственный сын умер?

– Да, удар очень страшный для неё! Она за ним была как за каменной стеной все последние годы! Какой дом поднял! Увидишь, закачаешься! Он же непьющий у нас был, серьёзный мужик, рукастый, всё сам, сам! Правда, угрюмый был, не очень разговорчивый! Но хороший, не грубый! Жалко так его, ещё жить бы и жить! И Агафью жалко, как она это перенесёт? Калерия вытерла тыльной стороной ладони набежавшие слёзы.

– Мам, а как он умер? Вике уже и в правду было интересно.

– Я у Захара спрашивала, он тоже ещё тот говорун, ничего толком не поняла! Умер в одночасье, не болел, говорит! Упал и всё! От инфаркта, вроде врачи сказали.

– Мам, а что за легенда наша семейная? Ты мне давно, что-то говорила? Я уже не помню. Вика попыталась поменять тему и успокоить слёзы Калерии. Та промокнула глаза и начала рассказывать дочери об Авдее.

– Отец мне в детстве рассказывал, да и Агафья позже, что Авдей наш был хранителем несметных сокровищ. Сам он погиб в 1941. Воевал, наравне с односельчанами, с фашистами в партизанском отряде. Ему тогда всего 54 года было. Но от него остались записи, тетради, книги. Я их видела своими глазами. В храме, где он был настоятелем, было много драгоценных икон, и всякой церковной утвари, но когда закрывали храм, уже ничего не было. Он был очень умным, образование имел очень серьёзное по тем временам. И мой отец и Агафья уверены, что он придумал способ спасти все ценности. Ведь большевики тогда не только закрывали церкви, всё что было там ценного изымалось и пропадало потом без следа. А ты представляешь какие тогда были храмы богатые. Наш был сразу на три села, большой роскошный! Авдей то наш скорее всего надеялся, что эта власть пришла не надолго. Василий пытался разобраться с его записями, но судя по всему, так ничего не нашёл.

Мать и дочь ещё долго перелистывали тяжёлые страницы семейного альбома. Но им пришлось закругляться с воспоминаниями. Вике ещё надо было собраться в дорогу, и она побежала домой, благо её квартира была недалеко. А завтра, ранним утром у неё автобус.

Глава 4

Семёновну на автовокзал привёз сын. Привёз впритык, до отхода автобуса оставалось минут семь, а нужно было от парковки бежать через большую площадь. Они поставили машину как попало, схватили многочисленные сумки и припустили бегом. Сын быстро закинул вещи в автобус, Семёновна прослезилась, но поплакать не успела, сын подсадил её в автобус и двери за ней закрылись. Автобус начал выезжать со стоянки. Семёновну качнуло и, она схватившись за поручень, недовольно глянула на водителя. Быстро вытерев платочком так и несостоявшиеся прощальные слёзы, она зорко оглядела салон, и стала активно пробираться к своему месту.

– Ой, никак Семёновна! Раздалось справа.

– Семёновна, садись со мной, у меня здеся место есть! И Семёновна увидела свою соседку Катерину. Катя помогла ей с вещами и радостно на весь автобус сказала:

– Легко доедем! А то думала за семь часов дороги с ума сойду! Сколько ты у сына то гостила?

– Дак, три недели без малого! А ты что в Москве делала? Семёновна тоже включила громкость от радости.

– А я всего на денёк смоталась! Очень уж колбаски захотелось, и по рыбке солёненькой заскучала, да и конфеток-карамелек купила побольше! Ты ж знаешь как я их люблю!

Вика сидела позади этой громкой парочки и сразу поняла, что доспать ей точно не удастся – уж больно активные были женщины. Но через некоторое время навык слушать вполуха сработал, и Вика задремала. Проспала она часа два, соседки впереди продолжали общаться, но правда, почему то стали потише, наверное, кто то нашёл на них управу. За окном плыли зелёные поля, за ними виделась полоса лесов, небо было какого-то нереально голубого цвета, и через редкие облака, красиво, отдельными стрелами-лучами, пробивалось солнце. Зрелище было потрясающе красивым и Вика сразу почувствовала, как на глазах закипают слёзы. Она оглянулась – не смотрит ли кто-нибудь, украдкой смахнула их с глаз. Её всегда пробивало до слёз, если она видела или слышала что-нибудь совершенное по своей красоте. Смотря в окно автобуса Вика вдруг почувствовала такое умиротворение и подумала: – Наверное, сейчас Бог где-то рядом! Поэтому стало так легко на душе!

Размышления её грубо и громко прервали.

– Да, что ты! А что ж ты молчала то? Васька-куркуль умер? Это как же? Разве ж он болел? Это Семёновна обрушила поток вопросов на Катерину. На них шикнули и соседка ответила ей негромко. А Вика навострила уши – её послышалось «Васька» или нет? Нет, неугомонные соседки говорили именно о Василии. Она напрягла слух.

– Так, в том то и дело, что вроде как не болел, а умер, говорят от сердца. Так, что самое то интересное, умер не дома, а в старой церкви! Прямо так и лежал там мёртвый! Завтра хоронить будут на старом кладбище! Там же все ихние покоятся. Вот чё! Катерина говорила громким шёпотом, а Семёновна ахала и всё переспрашивала как да что.

У Вики глухо ухнуло сердце, она уже точно знала, что говорят о её родственнике. А тётки уже тараторили не останавливаясь.

– Дак, последнее то время, он всё ходил и ходил в церковь то. Мальчишки даже видели, что он шарил по стенам то, будто искал чего-то!