Коллекционеры редкостей. Книга вторая

Бежали долго, солнце успело за лес опуститься, мимо промелькнул всадник на чёрной лошади, накрыл мир своим плащом. Когда добрались до поляны с вековечным дубом, всё небо часты звёзды утыкали и луна взошла – недобрая, щербатая, как разбойничья рожа.

Остановились в десятке шагов от необъятного ствола, за пределами шатра из могучих ветвей.

– Спит поди, – прошептал Волк. – Может, до утра подождём?

– С утра она злее. – Баюн встряхнулся от студёной росы и заорал во всю глотку: – Яга, спускайся! Дело есть!

От кошачьего вопля над дубом взметнулась стая летучих мышей.

– Дипломат… – простонал Волк. – Переговорщик хренов!

– Ежели перед ней лебезить, только хуже будет. – Кот напыжился, став втрое больше. – Яга-а!!!

– И незачем так орать! Чай не глухая, с первого раза услышала!

С вершины дуба спикировала огромная, с орлом сравнить – орлу польстить, птица с женской головой. Обыкновенно поражающее дивной красой, лицо её было перекошено от ярости. Волк присел и отступил за Кота. Змеиный хвост чудо-птицы хлестнул по траве, сшибая сухие колоски.

– Фу-ты, ну-ты! – Яга наморщила изящный, хоть и малость длинноватый, нос. – То кошачьего духа слыхом не слыхать, видом не видать, а ныне сам пришёл! Вот будет мне пожива: Кот на ужин, Волк на завтрак, да ещё и на обед останется. И шкуры сгодятся – деточкам на обновки.

– Не дели шкуры, не сняла покуда. – Баюн демонстративно выпустил и снова втянул когти. Каждый – словно кривой кинжал. Ягу эта демонстрация не впечатлила. На её птичьих лапах когти были длиннее. Одна радость, что лап всего две. – Ты что творишь, Яга? Зачем тучи гоняешь?

– Хоть над Заповедным лесом да вокруг него дозволь дождю пролиться, – вступил в разговор Серый Волк. – С весны ведь сушь, того и гляди, до беды дойдёт, заполыхает лес.

– Давно ли ты огня стал бояться, Волчек? – Яга ехидно улыбнулась. – Не переживай, как загорится, так и потушу. Я тебе не шиш-ворона, дело своё знаю. А дождя не будет, пока детки мои из яиц не вылупятся. Так и заруби себе на носу.

– И кого на сей раз высиживаешь? – спросил Баюн.

В начале времён из гнезда Яги жизнь так и сыпалась. В первый раз выползли гады земные. Во второй раз вылетели птицы небесные. В третий – насекомыши всяческие. С тех пор Яга не гнездилась и птичий облик принимала редко. Всё больше в ступе летала.

– Доченек жду, – Яга оскалилась так, что Волк с Котом попятились. – Доченек-лихоманочек. Вот вылупятся и полетят по свету, понесут погибель роду людскому. А то расплодились людишки не в меру, всем прочим скоро места не останется. Или скажешь, не права я?

Баюн задумался. Он не любил людей. Шумные, жадные, мирно жить не способные – ни с иными, ни друг с другом. Но, ежели подумать, не худший вариант. Баюн содрогнулся, вспомнив долгие века, когда на Земле хозяйничали Ледяные Великаны. Ему тогда пришлось отращивать шубу, как у мамонта. О тех временах, когда миром владели драконы, Кот и вспоминать не желал. Нет уж, люди лучше. Тем более, что живут они в тёплых домах, стало быть, есть куда пристроить его, Баюна, многочисленных отпрысков. А там, глядишь, век за веком, тихо и незаметно коты людей переживут и цивилизацию их наследуют. Вот только, наступит ли это светлое будущее, решается здесь и сейчас.

Кот наступил на заднюю лапу Волка. «Отвлекай».

– А хорошо ли ты подумала? – спросил Серый. – Людей извести – дело нехитрое, да ведь сделанного не воротишь. Готова ли ты детей своих на Ту сторону провожать? Дочерей, внучек да правнучек? Марью помнишь ли? Дочурка у неё родилась, Василисой назвали. Неужто не дашь правнучке своей пожить на этом свете? Где же твоя справедливость, Яга? За что жизни ломаешь? Племяшка твоя, Варвара-краса, только-только свадьбу сыграла. Елена с Купавой приданое шьют, Ванда ещё даже не заневестилась…

– Хватит! – Яга двинулась на Волка. – Чтоб твою память черви источили, Серый!

Волк попятился. Кот отпрянул в сторону от раскинувшей крылья Яги. Один шаг – сквозь ночные тени на Изнанку. Второй шаг – обратно на Эту сторону, к подножию дуба.

– Устыдить меня решил?! – кричала Яга, продолжая наступать на Волка. – Только мне стыдиться нечего! Я в своём праве – сама жизнь дала, сама и забрала!

– Да ты послушай… – скулил Волк, на полусогнутых лапах отползая к краю поляны.

– Не желаю ничего слушать! Да и поздно уже. Лихоманки мои вот-вот вылупятся.

Кот полез по стволу, стараясь даже когтем не скрипнуть. Если повезёт, Яга в запале ничего не почует, пока он до гнезда не доберётся.

– Не по правилам поступаешь! – Волк подпрыгнул, уворачиваясь от удара змеиного хвоста. – Хоть один шанс дай на спасение!

– Надоели мне ваши правила! Впрочем… – Яга остановилась. – Хотите геройствовать – мешать не стану. Как вылетят лихоманки, я им больше не указ. Ежели сумеете с ними справиться – ваша взяла. А не сумеете, стало быть, судьба у людей такая. У всех, без разбору! Вот такая у меня справедливость.

– Да какая же это справедливость, тудыть тебя за ногу!

– Другой не будет! – Яга вдруг насторожилась. Крутанулась на месте, одним махом крыла отбросив Волка в заросли орешника. – А где Кот?!

Она взлетела. Волк выскочил из кустов, но ухватить Ягу не успел. С вершины дуба послышался вопль, потом шипение. Затрещали ветки, и на землю, рассыпая свалявшийся пух, свалилось огромное неряшливое гнездо. Следом на все четыре лапы приземлился Баюн. Покачнулся и рухнул на бок.

– Да чтобы тебя разоврвало, проглотово отродье! – Яга кружила над поляной, завывая зимней бурей. – Чтоб вы утопились оба! Чтоб…

Последние слова поглотил раскат грома. На Заповедный лес со всех сторон наползали тучи. Яга сделала ещё один круг и умчалась на запад, туда, где, разделяя два мира, текла Огненная река и где терпеливо ждала хозяйку изба на курьих ногах.

– А может, она права была? – Серый Волк отвернулся от погубленного дуба. – Как думаешь?

– Думаю, что всё должно идти своим чередом. Да Яга и сама хотела, чтобы её остановили. Ни на тебя всерьёз не нападала, ни на меня. Только с дуба скинула, да покричала для видимости.

– Ага, а потом чутьнас не утопила. Сколько тогда дождь лил?

– Месяц. Реки из берегов вышли.

– И логово моё залило. Пришлось тебя на гору волочь. На ту самую, Кудыкину.

Баюн поёжился, вспоминая, как трепали его нутро проглоченные целиком, вместе со скорлупой, лихоманки, и как выхаживал его Волк, отогревая и отпаивая на редкость противным отваром.

– Лучше бы ты гнездо вместе с яйцами сбросил, – проворчал Серый. – На двоих бы разделили.

– Нет, скорлупа могла треснуть. Да и у тебя не девять жизней, чтобы тридцать три лихоманки глотать.

– Жизнь… – Волк вздохнул. – Да, жизнь ты мне долгую подарил. Не все боги столько живут.

Кот дёрнул хвостом. Признаваться, что вернулся с Той стороны без живой воды, было горько. А Волк, хоть и выглядел получше после огородных работ у Яги, всё равно тревожил нездоровой худобой и растерянностью, порой мелькающей в глазах. Так смотрят потерявшиеся дети, не понимающие, где они и как здесь оказались.

– С братом повздорил? – Серый подтолкнул Баюна плечом. – И чего ради?

– Мир пора обновлять. А братец мой, вместо того, чтобы силу копить, вздумал коллекционером заделаться. Как собака на сене – и сам не ест, и другим не даёт! Да ещё любимец его… Чучело полосатое! Чуть когти об него не обломал. Страшно подумать, сколько на него живой воды потрачено! И главное, зачем? Не живут столько тигры!

– Волки тоже.

– Ты не простой волк.

– И тигр тоже не простой – для твоего брата.

– Потатчик ты, Серый… – простонал Баюн. – Всем подряд потатчик! Людей жрать нельзя! Паразитов этих мелких – тоже нельзя! Где силу брать будем? Магия сама не вернётся.

– А ты не думал, – осторожно сказал Волк, – что обновить мир можно и по-другому? Не обязательно перелицовывать.

– Вот только ты не начинай! Мне Яги хватает. Пророчица хренова! Заладила каркать: ничего у вас не получится, пупок надорвёте… Конечно не получится, если среди хранителей сплошной разброд и шатание! Ничего, я найду на братца управу! Он мне своих разлюбезных фэйри на золотом блюде принесёт!