Агентство «Чудо-трава»

Рядом с братом возник мрачный Генрих, и его изумрудные глаза сузились, а губы зашевелились, но слов я не расслышала. Пленённые воспоминания бросались на людей, которые находились у самой сцены, и несчастные вопили и корчились так, что у меня кровь стыла в жилах.

– Зеркала! – отчаянно кричал Лежка. – Разбей зеркала! Спаси мою сестру!

Я умоляюще сложила руки: да беги же ты! По щекам покатились слёзы. Будь проклята ревнивая стриптизёрша! Если выживу, я специально навещу её и устрою личный апокалипсис на всю ночь!

Раздался звон, и я с трудом повернулась в сторону звука. Шеи своей я почти не ощущала. С одной стороны, мне повезло, что воспоминания не нападают на саму ведьму, но они обессиливают меня так, что очень легко откинуть копыта.

Инститор вдруг появился перед моими глазами, и я с ужасом смотрела, как на него бросились призраки чужих воспоминаний. Но Генрих поднырнул под белесые руки, словно уходя от удара, и перепрыгнул через меня, размахивая невесть откуда взявшимся мечом. Раздался звон стекла, и несколько привидений рассыпалось в туманные клочья.

Я ощутила сильный тычок в спину и полетела на барахтающиеся рядом со сценой тела. Лицом я угодила в титьки стриптизёрши, которую мужики тянули каждый в свою сторону. Глаза той уже закатились, а окрашенный чужой кровью рот кривила сумасшедшая гримаса. Вокруг нас падали сверкающие осколки, и звон не умолкал ни на секунду.

Крики стихали, посетители либо успели покинуть заведение, либо их покидал разум, и несчастные замирали на полу. Оставшиеся привидения рассыпались на глазах. Передо мной появилась бледная Забава, подруга подхватила меня под руки, помогая подняться с дёргающейся в смертельной агонии стриптизёрши.

Я покачнулась, вцепившись в потные плечи Забавы, а взгляд мой поднялся на Генриха. В свете прожекторов мрачная фигура охотника с мечом в одной руке словно светилась. Грудь его вздымалась, а острый взгляд царапал трупы под моими ногами. Я опустила взгляд на бездыханное тело голой девушки-суккуба и сплюнула:

– Как тебе представление? – прошипела я. – Надеюсь, ты хорошо всё рассмотрела… перед смертью, тварь!

На меня налетел Лежик, и я застонала в его объятиях.

– Мара, – рыдал он. – Ты жива! Прости, это я виноват…

– В чём? – слабо прохрипела я, практически повиснув на брате. – Не ты ж раскрыл зеркала…

Лежка всхлипнул, утирая рукавом мокрые щёки:

– Это я рассказал Лиде о твоей спектрофобии. Прости!

Я сглотнула, и взгляд мой скользнул по неподвижному телу.

– Так она что, – проскрипела я, – энтукку?! А я решила, что она – суккуб!

– Дилетантка! – насмешливо фыркнул Генрих, спрыгивая со сцены. – Как выжила до сих пор с такими мозгами? Энтукку накормила, надеюсь, теперь делом займёшься!

И направился прямиком по телам к своей раскрытой на столике сумке. Я уважительно покачала головой: пригодилась поклажа! Но при мысли, что инститор, возможно, спас мне жизнь, зубы мои скрипнули от злости. С одной стороны, энтукку выжрала бы меня полностью… Теперь понятна стала странная слабость, которая сковала меня… Но ведь и сама она сдохла от чужих воспоминаний, которые освободили её треклятые зеркала!

Я подняла глаза на брата и невесело усмехнулась:

– Это ты меня прости, Лежка! Похоже, тебе опять придётся менять работу…

Лежик пожал плечами и философски заметил:

– Не последний ночной клуб в городе.

Русалка, на которую я опиралась, вдруг задрожала, и мы рухнули на пол.

– Забава, – я вцепилась в её топ и потрясла, голова русалки безвольно покачнулась, а глаза закатились. – Что с тобой?

Инститор шагнул к нам, взгляд его брезгливо скользнул по бесчувственному телу Забавы.

– Что ещё? – недовольно спросил он.

Я бросила на охотника злой взгляд:

– Кажется, её зацепило чьим-то воспоминанием!

– Поднимайся, ведьма, – приказал Генрих. – Нам пора!

– Я не могу оставить её так! – вскричала я. – Забава пострадала из-за меня…

Инститор сжал зубы так, что по щекам скользнули желваки. Сумка тяжело плюхнулась на пол, а Генрих опустился на корточки и заглянул мне в глаза:

– Утром придёт твой заказчик, – прошипел он. – И что ты ему ответишь? Что всю ночь провела у кровати любимой русалки?

Лежка потянул меня за руку:

– Мара, я позабочусь о ней, – уверенно проговорил он. – Иди.

– Но, – я оглянулась на брата, – я не знаю, где живёт ведьма…

– Я знаю, – сухо оборвал меня Генрих. Он нетерпеливо потянул меня за волосы: – Поднимайся!

Я вцепилась в его ладонь, пытаясь освободить волосы, и прошипела:

– Жаль, что ты увернулся от тех воспоминаний!

Инститор вдруг расхохотался:

– Наконец ты перестала мне «выкать», ведьма!

Я ощутила, как его пальцы разжались, и упала на колени, а Генрих подхватил сумку и, не оборачиваясь, пошагал к выходу. Перед нами возник маленький человечек, он внимательно посмотрел в пупок Лежику, словно у карлика, как и у свиньи, не гнулась шея.

– Прошу вас покинуть заведение, – сухо проговорил он. – Сейчас приедут уборщики. И впредь попрошу запомнить, что вы никогда не будете моими желанными гостями!

Брат мой похлопал уродливого гнома по плечу:

– Зато я всегда желанный гость в твоём доме. В твоё отсутствие, разумеется! Привет жене!

Он перекинул Забаву через плечо, а другой рукой подхватил мой локоть, и мы побрели вслед за инститором. А в след нам неслись изысканные гномьи ругательства.

Глава 3. Дубовая роща

Небо заметно посветлело, и сердце моё наполнилось тем самым предвкушением, которое всегда бывает перед новым днём, на который намечено много важных и сложных дел. Только вот сил не осталось ни на дела, ни на серьёзность… да и на сам день, казалось, нет ни энергии, ни желания.

Я нехотя плелась за Генрихом, стараясь не упустить из виду его объёмную сумку. Инститор ни разу не оглянулся с того момента, как мы вывалились из бара вредного гнома. Мне до сих пор плохо при мысли, что пришлось оставить там брата и Забаву. Русалка была в ужасном состоянии, и я её понимала: увидеть, как воспоминания сумасшедшей матери убили другого человека…

Ну, насчёт человека, я погорячилась. Губы мои расплылись в усмешке, а на душе стало тепло и комфортно при воспоминании о последних минутах жизни энтукку. Ненавижу этих тварей! На вспышку радостной злости ушли последние силы.

Ноги мои заплелись, и я едва не рухнула на грязную мостовую. Я схватилась за столб, а взгляд мой скользнул по удаляющейся фигуре охотника. Я зарычала от беспомощности. Всё! Спеклась ведьма! Удивительно, что смогла пройти хоть пару кварталов после того, что со мной приключилось. В последний раз, когда мне не повезло посмотреться в зеркало, я отлёживалась три дня… А Вукула, который сдуру его мне подарил, скулил под моей кроватью все трое суток, вымаливая прощение у своих волчьих богов.