Пуля для тантриста

– С мужчиной вообще нельзя быть правдивой, это губит всё. Тут нужна игра, театр. Театр одного актёра.

– Да как же так? А как же искренность, духовная близость? Как вообще можно жить, не раскрыв любимому свою душу, без этого же нет настоящей близости, нет сокровенности, пустота! – воскликнула я.

– Ха-ха-ха! – расхохоталась Элла. – Да что ты все «как» да «как», не надоело какать? И вообще, если любишь – отпусти, не вернётся – поймай и убей. Ладно, уже поздно, спокойной ночи.

После болтовни с Эллой стало немного не по себе. Я подошла к окну, отдёрнула штору. Над тёмными крышами висела огромная, немного театральная, луна. В домах синевато светились окна лестничных клеток. В одном из них, прямо напротив моего окна, торчал тёмный силуэт с биноклем у глаз. Фигура явно мужская, широкоплечая. Он наблюдал за мной. Что, зачем, почему? Что ему надо? Закопошились тревожные мысли, всколыхнулось виденное в фильмах: заказали, хотят убить, киллер… Нет, чепуха, кому я нужна? А может, кто-то хочет присвоить мою квартиру? Сразу вспомнилась масса случаев… Да вот, хотя бы, моя соседка. Давно её не видно. Исчезла. Но кто-то входит в её квартиру, слышу, как отпирают дверь, из-за стены иногда доносятся звуки, тихо воркует музыка, а однажды, когда выносила мусор, узрела мужскую спину, исчезающую в проёме двери… Что-то случилось? А может, родственник? Тревогу поднимать рано?

Да и зачем встревать, мало ли что? На всё воля Божья.

Задёрнула штору и переместилась на кухню. Включила телик, налила горячего крепкого чаю, привычный терпкий вкус и детективная муть сериала принесли умиротворение. Тут завопил мобильник.

– Что же ты не спишь в сей поздний час? – чувственный баритон, – Луна мешает, или телевизор?

– Кто это?

– Влад, жаждущий знакомства. Из дома напротив. Но я солгал. Я живу не там. Там у меня друг. Кстати, моё предложение в силе. Есть прекрасный ночной ресторанчик. Айда?

Я выключила мобик. Хрень какая-то. Опять этот, который sms-ки писал. Тоска. Луна тускло проникла сквозь кухонную шторку. Надо что-то менять в своей жизни. Не что-то, а всё. Но это невозможно, я слишком инертное существо. Ночное. Как эта луна. Как вся эта жизнь. Но тут вдруг какое-то больное, тревожное чувство ворохнулось во мне. Я выключила телик и переместилась в комнату, плюхнулась в постель, стянула со стола книжку, раскрыла и впилась глазами в ряды тонких, словно муравьи, букв. Муравьиные тропы букв шли ровным строем, одним, вторым, третьим, шеренги букв… Или это я засыпаю…

Проснулась поздним днём. Надо же, вот и лето. Полежала в ванне, посмотрела телик, и так далее. День лениво прочапал мимо, спустились сумерки. Вышла во двор. Густой запах свежей, прогретой за день, травы и листвы, смешанный с духом большого города. Нежное тепло обволокло меня. Я села на резную скамейку в центре двора, окружённую цветущей сиренью. С наслажденьем погрузилась в нежный аромат. На соседней лавке кто-то истерично рыдал. Девушка, совсем молоденькая, растрёпанная. Ну что ж, бывает. Вечер, длинные тени фонарей и деревьев, красота. Но эти рыданья меня уже достали. Я встала и переместилась в беседку. Хорошо, время летит незаметно. Мысли умчались в детство, в море, в Крым… Я плавала взахлёб, мне было девять, слегка штормило, я с упоительным азартом подныривала под волну, но вдруг меня накрыло с головой, я неожиданно хлебнула жгучей солёной воды, и тут меня потащило, поволокло всё дальше от берега, всё дальше… Я пыталась вынырнуть, орать, но не тут-то было… А мама на берегу увлечённо болтала со смуглым мужчиной и ничего не видела… И никто меня не спасёт!!! Вот ужас-то!!! А ещё было так: мама взяла у меня красивую радужную косынку, которую мне подарил на Восьмое Марта мальчик (мы были влюблены), я с ней никогда не расставалась, даже во сне. Но мама взяла, и всё, повязала вокруг своей головы и уплыла. Я долго ждала её на пляже. Очень долго. Потом я увидела, как она идёт по парапету откуда-то, без косынки. Я спросила – где? В ответ равнодушное – потеряла, смыло волной. Я так плакала, так горевала…

В таких воспоминаниях прошло часа два. Но что-то мешает, какой-то фон… А, это та девушка зашлась в плаче, так громко. Что с ней? Надо посмотреть. Я подошла, спросила. Она только махнула рукой, и снова бурно зарыдала. Сказать она ничего не могла, задыхалась, голос прерывался. Я долго пыталась выяснить, в чём дело. С трудом разобрала слова:

– Он меня не простит, не простит… Я так его люблю. Не могу жить без него…

В конце концов удалось понять, что девушку выгнал её парень, которого она безумно любит. Парень живёт в наших домах, а девушка – из Подмосковья, но ехать домой она не хочет, и вот уже два дня живёт на улице и всё плачет.

Успокоить её было сложно. И увести с улицы – тоже. Мне с трудом удалось затащить её к себе домой. Действовала я прямо как заправский психолог. Девушку звали Настя. Невысокая, подростковая угловатость, густые вьющиеся каштановые волосы, глаза цвета моря блестят в опухших от слёз веках. Я сказала, что погадаю ей и подарю талисман. Любовный. Дома я напоила её крепким чаем, нагадала по руке любовь Максима (так звали парня). На самом деле, ладонь была очень сложная, всё было не очень понятно, но значительно выраженный крест на большом пальце выдавал огромную способность любить, а звезда на холме Венеры – сильно развитую чувственность, сексуальность. Впрочем, опыт у меня небольшой. Но я очень надеялась, что любовь Насти взаимна. Конечно, гадать – грех, и я давно этим уже не занимаюсь, просто было одно время модно, но вот, не удержалась. Я ободрила Настю и подарила, в качестве талисмана, жемчужное ожерелье. Из искусственного, но очень симпатичного розового жемчуга. То самое, которое мне муж купил ещё в пору ухаживания. Как давно это было… Я убедила Настю в том, что завтра днём всё будет отлично. Уложила её на диван, а сама, как обычно, нырнула в инет. Пробежалась по сайтам, по форумам. Потом немножко покрутилась на стареньком велотренажёре. Попила чаю. Подошла к иконе Богородицы, зажгла перед ней свечу и горячо помолилась за Настю. Посмотрела – девушка крепко спит. Я легла в другой комнате на тахте.

Проснулись мы обе в час дня, я сварганила лёгкий завтрак. На лице Насти, сильно опухшем от долгих слёз, читалась надежда. Я развлекла её всякими житейскими историями, а потом посоветовала сделать макияж, и предложила свою косметику. Когда девушка окончательно пришла в себя и поднакрасилась, я убедила её позвонить Максиму. Оказалось, у неё разряжен телефон. Она позвонила с моего. Тут выяснилось, что парень её искал, звонил, но не мог дозвониться. Конечно, её мобик ведь вырубился. Естественно. Максим переживал. Настя подпрыгнула от радости и, счастливая, умчалась.

Нет, я не Злаякукла. Я Ангел добрый. По крайней мере, для Насти. Я даже – Ангелдобрый в одно слово.

Вечером позвонила Маринка. Предложила пойти продышаться. И вот мы уже – в беседке, наслаждаемся холодным пивком с сушёной рыбкой, и болтаем, болтаем… Мэри, она уже под лёгким хмельком, она улетает в своё детство. Почему в этой беседке всегда детство всплывает? Вот она, шестилетняя, с родителями-дипломатами в Бейруте. Посольский дом, окна закрыты, кондиционеры работают. Никакой живности держать здесь нельзя, даже аквариумных рыбок. Маринка тоскует. И вдруг, откуда ни возьмись – муха. Живая, настоящая, своя! Бурная радость! Мухе тут же даётся имя – Мурка. Муха Мурка. Родители пообещали не прогонять Мурку и никому про неё не говорить. Это теперь – их семейная тайна. Мурке сделали кормушку, там – хлебные крошки, крышечка с водой. Всё Маринкино внимание теперь сосредоточено на этой родной животинке. Это оказалась очень умная муха: когда приходила уборщица, Мурка прятались. Но однажды родителей послали по делу в другое место на пару дней, Маринку взяли с собой. А Мурку пришлось оставить дома, но ей положили угощение – крошки хлеба, сыра, шоколада, оставили воду. Маринка очень переживала, но мама успокоила малышку: мы же всего на пару дней, скоро вернёмся, с мухой ничего не случится, она даже и не заметит. А когда вернулись, мухи нигде не было. Вскоре нашли её трупик – на Маринкиной подушке. Девочка очень горевала, она решила, что её Мурка умерла от тоски. Грустная история. Но следом появилась весёлая – как Мэри в девичестве весело жила без родителей (они тогда работали в Турции), в их огромной квартире собирались весёлые тусняки, были песни под гитару, дефицитные зарубежные пластинки вопили, коньяки, марихуана, анекдоты, хохот, радость, кайф! И конечно же – толпы влюблённых мальчиков. Мэри была местной королевой. Она и одаривала всех по-королевски. В многочисленных посылках от родителей было много всякой радости: жвачки, пластинки, джинсы, майки с надписями и рисунками, кожаные куртки, и так далее, много-много! А у Мэри – широкая душа. Никто без даров не уходил. Однажды прибился к их тусовке во дворе тощий захудалый бард, неухоженный, с длинными сальными патлами. И вместе со всей компанией припёрся к Мэри домой. А дом был дипломатический, под охраной. Но пропустили. Тусняк был, как всегда, шумный и яркий. А когда пришла пора расходиться, Маринка, как обычно, всем сделала маленькие подарочки, а барду достался какой-то странный, экзотического вида перстень, серебряный, массивный, с чернью, и с тёмным турмалином. Похоже, старинный. Внутри камня словно кипела непонятная жизнь, вспыхивали разноцветные искорки, бегали лучики. А на кольце – арабской вязью – что-то типа заклинания. Кольцо было из Бейрута. Куплено на рынке недорого. Бард был счастлив невероятно, никогда с перстнем не расставался, в Маринку влюбился, много раз делал ей предложение, но она всем всегда отказывала. После этого случая парень изменился – у него появилась модная стрижка, белый костюм. В дальнейшем он стал крупным бизнесменом. Следы его затерялись.

– А у меня всё было наоборот, – сказала я. – Не очень-то счастливое для меня было время. Всё так печально складывалось…

Но я не стала думать о грустном, а с головой погрузилась в фееричную Маринкину жизнь.

Домой я вернулась поздно. После пива с рыбкой очень хотелось пить. Я включила чайник. Тут завопил мобик.

– Алё, кто это так поздно? – недовольно буркнула я трубку.

– Ну так уж и поздно? – голос Влада, я узнала.

– В чём дело? – холодно произнесла я.

– А что, уже есть дело, и в чём? – парировал он.

Мне стало как-то не по себе. Кто он, вообще-то, и почему названивает мне, и вообще, похоже, он за мной следит. Кто он, бандит? Фээсбэшник? Что ему от меня надо? Значит, он и про Маринку знает, и про Настю? А если им теперь грозит опасность из-за меня? А, в сущности, что я? Может, я чего-то о себе не знаю, тут какая-то тайна, какая-то жуткая тайна? Всё хреново…

Меня аж передёрнуло. Я быстро отключила мобик, и погасила свет.

Нет, бред, чепуха, я просто накрутила себя. Наверняка, названивает какой-то малолетний придурок, развлекается, или, что скорее всего, паренёк после армии, озабоченный, случайно натолкнулся на мой номер телефона, нафантазировал себе чего-то, может мой голос ему что-то навеял, вот и мучает мобильник. Нечего беспокоиться, фигня всё это.

Я снова включила свет, и налила себе чаю. Мне взгрустнулось. А вообще-то, интересно, кто звонил, зачем? Может, тайный поклонник? Я включила мобик. Меня ждала sms-ка: «Если стало вдруг хреново и грустно, подумайте про осьминога. У него и ноги от ушей, и руки из жопы, и жопа с ушами, и голова в жопе… И ничего, не жалуется…»

Это послание меня жутко насмешило. Я захохотала как сумасшедшая. Наверняка, Влад. В следующий раз впихну его номер в контакты. Он прикольный. И ведь точно угадал, а может, почувствовал – мне было и хреново, и грустно. Но сейчас я развеселилась.

Днём меня разбудил телефон. Маринка. Она с утра ездила в редакцию и ухитрилась заполучить работу, перевод очередного детектива. Я, конечно же, в доле – в качестве редактора. Получу свой процент с гонорара. Мэри была хмельна и говорлива. Она ругала конкурента и приводила примеры из его книги:

– Ну ты представляешь, Ника, ну как вот можно так переводить??? Вот как тебе такие перлы: «Он был похож на сморщенную птицу». Ты когда-нибудь видела сморщенных птиц?

– Птиц – нет, а вот сморщенных мужиков с птичьими мордами – видала.

– Да нет же, сморщенная птица – это жуть, не бывает сморщенных птиц! Или вот – «она – словно лягушка на корточках». Ну где ты видела лягушку на корточках???

– По-моему, нормальный образ, так обычно сидят дети, – отозвалась я.

– Или вот, в переводе знаменитого «Великого Гетсби» – костюм цвета яйца малиновки. Ты знаешь, какого цвета яйцо малиновки? И кто, вообще, видел эту малиновку, а тем более – её яйца. Какое яйцо у малиновки?

– Ну, наверно, э-э, малиновое. Малиновый костюм.

– Оно синее. Надо было так и написать, обозначить цвет. Он был в синем костюме. Я бы так и сделала. Нет, ты представляешь, кому дают переводить!!! К тому же там полно опечаток! И грубейших ошибок -грамматических и стилистических! Похоже, рукописи вообще не корректируются и не редактируются! И вот такой литературой в кавычках, вот этим говном засоряют нашу страну. Да это просто сплошная диверсия! Мало того, что выходят миллионы книг крайне низкого художественного уровня, куча переводного говна, нам сливают помойку со всего мира! Ну, за редким исключением. Про классику я не говорю.

– Ну да, – согласилась я, потянулась и зевнула. – Я, вообще-то, ещё сплю. Перезвони, когда проснусь. Пока.

Я ещё немного подрыхла, потом поползла в ванну, и мой день начал не спеша раскручиваться. Вечером решила прогуляться. Сунула ноги в шлёпанцы, вышла, и стала запирать дверь. Тут из соседкиной квартиры неожиданно вынырнул мужчина. Высокий, плечистый, светлые волосы стянуты в хвост. Я выронила ключи и изумлённо уставилась на него.

– А где Анна Николаевна? – пробормотала я, холодея. Мысли, одна другой ужаснее, вихрем пронеслись в моей башке. «Убийца, киллер, авантюрист, соседки нет в живых…»

– Привет, – весело блеснул он глазами. – А теперь я ваш сосед, временно. Вот, снял квартиру.

– А, вот оно что, – «а не врёт ли?»

– Я Влад, – сказал он.

– Влад?.. Тот самый?..

– Ну да, это я вам звонил. Очень хотелось познакомиться. Так, просто, по-соседски. И дурацкую sms-ку тоже я прислал, вы уж извините меня, идиота.

– Извиняю, sms-ка меня рассмешила. Мне действительно было грустно в тот момент. Иногда глупые приколы очень веселят.

Мы стояли в коридоре и болтали. Влад предложил поужинать на Арбате в открытом кафе. Но меня потянуло в любимую беседку. И вот мы уютно восседаем в беседке под деревьями, попиваем квасок, поедаем черешню, и весело общаемся. Незаметно перешли на «ты».

– А у меня интересные соседи. Любимая соседка – моя подруга Мэри, переводчица с английского. Экзотическая личность, я как-нибудь тебя с ней познакомлю, – щебетала я. – У неё есть два любимых персонажа, Анатолий Вассерман и граф Дракула. А в детстве она дарила подружкам чёрные карандаши.

Влад округлил глаза, наклонился ко мне, и зашептал в самое ухо: