Под шкуркой серой мышки

– И я пойду.

Поднимаюсь, смотрю на часы – еще час на сборы есть. Не заметила вчера, как уснула. Оказывается перед сном надо профессора вспоминать, а не барашек считать. Беру вещи и, направляясь в сторону двери, мимоходом скольжу взглядом по отражению в зеркале рядом со шкафом на стене.

– Мама! А Это ИК.. моё ИК..

– Оль, ты что бормочешь? Не слышу..

– Мм..

Слов нет. Я в ступоре.

– Оль?

Юлька отрывается от готовки бутербродов, поворачивается и идёт ко мне.

– А ну-ка на меня посмотри!

Разворачиваюсь. Тишина.

– Юля, буди уже эту засоню! А-а, проснулась! Девчонки хватит друг другом любоваться! Эй, вы что застыли? О?ее.. Вот это конфетка! Даже краситься не надо!

– Марин, ты на цвет глаз её посмотри! Я от шока отойти не могу! Классные! Как будто сверхновая взорвалась!

– Точно! Необычно смотрится! Синий с лавандовым!

– Что за ерунда? Дара нет, а внешность поменялась? Я ничего против не имею, но неужели прав Борз, и я бездарь?

– Не ной! Иди уже, красотка, а то опоздаешь.

Я не опоздала. Многие были рады возвращению Агинского. Оказалось, не только мне профессор Борз грозил отчислением.

Звонили родители, спросили про дар – соврала, сказала, что не поняла ещё. Как скажешь-то? Расстраивать не хочется! Знаю, что меня всё равно любят! Но пока не могу. Жду! Просто я толстокожая и, чтобы понять, нужно время?

После обеда с девчонками учили экзамен. Ближе к вечеру позвонил счастливый Виталик сообщить, что сдал. Я пообещала прийти и положила трубку.

– Эта история не может продолжаться.

Пойду.

– Хиля не переживёт.

– А мне, кажется, он её ещё удивит.

Взяла коробочку и направилась в мужское общежитие. Обижать парня не хотелось, но и согласиться на предложение не могла. Пока шла, растеряла весь настрой на серьезный разговор. Настойчиво крутилась мысль, оставить всё так: ни да, ни нет, а там само всё развяжется? Нет, так нельзя! Позвонила бабушке и рассказала, в какой ситуации оказалась.

– Ляля! Не расстраивай свою бабушку! Я с плохого настроения ем сало! А ты знаешь, мне нельзя: у меня слабый желудок! Что значит, не любишь? А по ночам вы конфеты в кровати ели?

– Ба!

– Что, Ба? Ты уже не маленькая! Я тебе сколько раз говорила, без любви сношаются только животные и прости…гм..гм по работе! Одних природа заставила, других – жизнь! И не надо вспоминать Ларочку! Любовь тоже разная бывает: у кого к мужчине, а у кого к процессу! Нечего думать! Если любишь – иди! Не любишь – отдай другой, не жадничай! Поняла?

– Поняла. Ба, у меня дар не раскрылся!

– Ляля! Я же просила, у меня желудок! Ты же умная девочка! Скажи, в нашей семье бездарности есть?

– Нет.

– Тогда не делай мне изжоги! Целую, пока.

За разговором не заметила, как дошла. Как же тяжело подобрать слова! Не успела постучать в дверь – её открыли.

– Лапуля! Привет! А я хотел к тебе идти. Проходи.

Комнаты в мужском и женском общежитиях были однотипными, трехместными. Бежевые стены и в тон плиточный пол, на двух окнах жалюзи. Два шкафа, три кровати, три тумбочки, деревянный стол и стулья. В комнате никого не было. Я прошла, не решаясь сесть.

– Привет! Нам надо поговорить…

– Конечно, надо! Извини, что вчера так получилось. Оля, какая ты красивая стала!

Захотел поцеловать, но я подставила щеку! Виталик, как обычно, не заметил моего хмурого вида.

– Что дар? – и с таким ожиданием посмотрел, как будто от моего дара зависит его судьба.

– Дара нет!

– Что?! Как нет? И как же? Что теперь родители скажут?

Виталик занервничал, сел на кровать, потом резко вскочил.

– Я им не говорила.

– Что? Причём тут твои?

– Ты о чем?

Виталик подошел ко мне, приобнял, и обиженно так:

– Оль, ты забыла? Я вчера сделал тебе предложение! Рассказал родителям. Они нас ждут после сессии, а свадьбу зимой бы сыграли. А теперь…

– Подожди.

Мне почему-то захотелось сесть. На деревянных ногах подошла к столу и села на стул напротив Виталика. Я вообще знала человека, с которым провела целый год?

– Какая свадьба?

– Наша. Оля, мне сказали, что у тебя будет сильный дар. Почему не раскрылся? Может ты не поняла. Внешность изменилась. Ты теперь такая стала!

Это сон? Ужасное ощущение, что происходящее сейчас какая-то нелепая сцена из фильма, а я сижу на первом ряду кинотеатра.