Северный ветер. Роман
«Да, надо постараться.» И он старался и даже слушался друга, чтобы быть при ней таким парнем, каких по мнению Димы, любят девушки. Ей не противоречил, не психовал, был до предела вежлив, ходил степенно, рассуждал толково.
Но когда сил для притворства не осталось, он оказался вдруг самим собой, тогда, именно тогда (он это заметил), она в него влюбилась.
«Я веночек сделаю,
Солнышко вплету»
Летом катались по Кану на моторной лодке. Страшновато, когда нос лодки задирается вверх. Но и освежает хорошо такая прогулка. По холодку приплыли на живописный зелёный берег, чуть прикрытый у реки кустами.
Слева хорошели коттеджи. В поле, напротив реки, мужик бесцельно гонял по кругу лошадь с жеребёнком. А справа ярко-зелёный луг, заросший клевером, пыреем, другими травами, кое-где цветами. Прогулялись вдоль реки. Желтым-желта поляна от одуванчиков. Аромат от них сладкий-сладкий. Кристина сорвала несколько. Расстелила покрывало. Внезапно она вскинула над головой платок, повязала на голову, не как косынку, под подбородком сделав узелок. Георгий заулыбался. Платок ей к лицу.
– Садись, научу венки плести, – говорила современная девушка-крестьяночка и открытым взглядом серых глаз предложение уточнила.
Георгий устроился рядом, подвинулся ближе. Она выбрала три цветка, провела руками по мясистым стеблям, как разгладила их.
– Берём три. Два больших, один маленький. Быстрыми пальцами она распушила мелкие лепестки.
– Это наша семья Ты, я, ребёночек наш. Сплетаем в косичку. Берём ещё один, вплетаем, ещё вплетаем, – плела венок она с явным удовольствием.
– Это кто, уже друзья наши?
– Не знаю, родители, твоя мама, это папа мой.
– Да, похож, решил Георгий.
Девушка крепко плела семейный венок из одуванчиков. Сплела из простых цветов всю их дельнейшую жизнь.
Георгий крутил у носа одуванчик. Ароматом трав, сладкой горечью благоухал цветок. На месте срыва беловатый след.
– Это что?
– Не знаешь? Это молочко.
– Вкусное?
– А ты бы всё ел, да ел. Это же горечь!
Кристина деловито достала бутерброды с помидорами, разложила на пакете. Из термоса прилетел аромат душицы и мяты.
В этот день солнце было ласковым, и ветер нежным.
«…Я веночек сделаю, солнышко вплету» – пела командиру из телевизора маленькая незнакомая красавица, теребила пальчиками бока сарафана.
Командир вздыхал, тревожился за взрослую родную девочку.
Русая девчоночка из телевизора бойко пела, а командир видел свою доченьку такой же маленькой и помнил, как старалась она петь для него, по его просьбе. Теплая нежность к родной малышке, уже взрослой девушке. За неё он волновался в миллионы раз больше, чем за жизнь собственную.
Возвращение на моторной лодке было не из приятных. Когда нос лодки поднимается, и вот-вот она опрокинется, и холодно, и ветер от скорости сильный ледяной, но вместе с тем радость души свободной, вместе со свободными полями, рекой и глубоким вечерним воздухом, в котором нет запретов.
А дальше служба. Впереди полгода до дембеля.
Как в огромных лодках, шагал солдат в сапогах большого размера, смело рассекая им воздух военного городка. За ним следом шагал друг – Дмитрий Крапивин, за ними все остальные. Служба шла потихоньку. Шесть тихих быстрых месяца. Потихоньку прошло полгода, служба закончилась.
Через год, в такой же ласково зеленеющий июльский денёчек, дочь командира согласилась стать женой Георгия. Тонкая и звонкая в невесомом белом платье. Невеста.
Серый костюм элегантно облегал тело. Жених спешил с огромным букетом роз. С другой стороны в здание ЗАСГа бесшумно, мягкой, как у ящерицы, походкой вошёл командир. Скромно за спиной прятал букет розовых тюльпанов.
Жених-солдат и отец-командир встретились. Отец на глаз измерил душевные качества зятя, и что-то так засомневались его глубокие серые глаза, ненатурально большим показался объём душевности. Мелькнуло в этом и неродное, и опасное.
Умный человек про глупость промолчит. Отец молчал весь вечер, невольно обижая этим молодых.
Прошло немало разных лет.
Канск, встреча, молодость плотно покрыты теперь плёнкой памяти, под которой им тепло, но бесполезно.
После выхода на пенсию, командир перебрался в Москву, а Георгий в любом городе, на любом расстоянии улавливал чёткие импульсы командирской антипатии. И пьеса семейной жизни развивалась под этими строгими импульсами.
В молодой семье случилось пополнение.
Малыш родился, и командир явился. Заглядывает на внучка, на дочку, за плечики её как-то жалостливо обнимает, слегка поддавливает, гладит по золотистым локонам и как плакать хочет.
Вскоре все плакали. Через пару недель после выписки из роддома Кристина подозревать стала, не в порядке сынок. То ли не слышит, то ли ничего не понимает. Пришёл участковый врач, накреняя кроватку, хлопал в ладоши, поднося их поближе к ушкам, а Владик только улыбался.
– А, улыбаешься, да, – кивая, напевал врач младенцу, – с умственным развитием порядок, – а слух… выпишу направление.
И начались мытарства, борьба со врождённой глухотой.
– Он понимает музыку, улыбается. Вон рот беззубый. Как радуется, когда пою. Жор, видел? – восхищалась любимцем Кристина.
– Это он тебя понимает.
– Почему меня, и тебя, улыбнись папочке. – Кристина налила запаши-
стый чай в толстостенные кружки с мощными, объёмными ручками, остренькими сверху. Взрослые смотрели на ребёнка.
Широкий ротик озорно открылся. Малыш смеялся.
Молодая мать торопилась перевернуть скворчащие гренки, сняла с плиты булькающее пузырями молоко, потянула ложкой пенку. На ходу дела делала, на ходу говорить успевала:
– Непростой у нас малыш, талантливый. Он музыкантом будет, – уверяла жена.
Синим пламенем гипнотизировали газовые горелки. Отец командир будто находился рядом и слушал, внимательно так слушал. И даже мелькнуло на миг в свете голубого огня его строгое лицо.
Командира вскоре похоронили. Крепкого с виду мужчину сразил сердечный приступ. Полгода Кристина успокоиться не могла, каждый день папу вспоминала, во сне плакала, громко, и муж слышал. А чем ей поможешь?
– Кристиночка, хватит уже, – закатывал он глаза:
«Что, командир, что сказать ей в утешенье. Ты слова такие знаешь?» Командир непременно знал и утешил бы доченьку, да не жил теперь на нашем свете.
Глава 5. Спортивные будни
Детские улыбки помогали веселее жить. Тренеру улыбались сразу несколько детских мордашек. На тренировку им не хотелось. Во время тренировки всё нравилось, после испытывали лёгкость и радость в теле. Елене Борисовне не просто. Пришли бы во время на тренировку, а там уж пойдёт, пойдёт. И рассказать надо, какие победы в жизни сулит им спорт. И удивить своими же возможностями.
«Красный – цвет прекрасный
В алом платье скрыла
На любовь надежду
В летний день ненастный»
Стихотворение Елены, опубликованное в интернете.
В светящем красным спортивном костюме Елена Борисовна вела тренировку в небольшом мрачноватом спортзале с крашенными в бледно- жёлтый чугунными батареями и такими же стенами. Пахло ржавчиной и спортом.
Дети разбежались, кто куда, подверженные весеннему потеплению, пуще прежнего оживились. Неожиданно среди пацанов родилась драка. Маленький очаг кулачного боя. Он разгорался всё больше, крепче удары, дрались уже все. Образовалась куча пыхтящих сопящих краснолицых бойцов. Центровые пацаны дрались активнее, другие тоже пытались выделиться. Тренер вытащила из возящейся кучи худых юных борцов главного зачинщика, рывком подняла его за руку. Он оторвался от пола, но всё ещё дергался, не в состоянии быстро успокоиться, сражается с невидимым врагом.
– Ребята, мы команда, – резковато говорила тренер Елена Борисовна своим подшефным, когда те утихомирились. – Мы команда и должны помогать друг другу. Не драться! В словах она грубо выделяла «А», другие гласные проглатывала, от этого её речь походила на блатную.
– Елена Борисовна, мы знаем, – тихо проговорил маленький мальчик, у которого расползались ладошки, когда он отжимался.
Она повернулась на этого, спокойного и скромного, пытаясь понять уловить смысл в больших радужках малахитовых глаз.
«Они меня не любят? Я для них стараюсь, людей из них сделать хочу…»
– Оказывается, с Еленой можно поговорить, сказал маленький мальчик вечером отцу, когда они ехали с тренировки. – Давай её подвезём в другой раз, она же рядом с нами живёт.
Во время следующей силовой тренировки Елена Борисовна не могла смотреть на потные ладошки мальчика и ничего ему не сказала.
Зеленоглазому не нравилось, что тренер его не замечает.
– Пап, я думал, что все женщины спортсменки хуже мужиков, они из себя строят злых мужиков. А так ещё хуже.
– Сынок, у тебя хороший тренер.
Долгий вздох на заднем сиденье вместо ответа. Парнишка прилёг виском на дверцу и что-то летало ясное в его мозгу, что отражалось в тихих пронзительных глазах.
Отец повернулся и провел рукой по детским жестким волосам, старался не отвлечься от дороги, но чуть не пропустил светофор.
В вечернем свете Елена Борисовна разглядывала своё отражение в окне спортзала и видела яркую грустную блондинку. «Нет, так не пойдёт, выражение лица менять! Чего доброго привыкну ходить понурой, пострашнею. Кому я тогда нужна?»
За её отражением двигалось другое. Со спины к ней приближался муж.
– Чего грустим, шутница, блин, – Дмитрий хотел выразиться круче. Но не при детях, – пойдём-ка дома поговорим. Он пошатывался, в цвете лица преобладал коричневый. Устал, мужик, намучался думами. Принял на себя всю вину в ссоре с женой.
Они вошли в квартиру. Стены встретили фиолетовым холодом. Он, она и сумасшедшая собака Арми.
– Я устал. Давай мирится, Кристина рассказала мне, я сам знал, ты всё сочинила. Не может так моя жена поступить. А я не могу без тебя. Я жить без тебя не могу.
– Поцелуй меня в щёчку, – неслышно сказала Елена. Раздалось чмоканье, – теперь в другую. Ещё раз целуй, да. Теперь в носик, – Елена совсем рассталась с оболочкой злого «мужика» тренера.
Оба умилённо улыбались, согретые теплом больших батарей.
Глава 6. Продолжение проекта друзей
Увлекательной, весёлыми и грустными сюрпризами бурлила работа в турфирме. Георгий знал больше других, быстрее разбирался, как построить маршрут, что сработает: обед ли в ресторане французской кухни или двадцатиминутная прогулка по реке возымеет действие. Понятно, что не первый раз маршрут разрабатывал, но знал он такое чего другие, опытные и подумать не могли. Откуда он знал? От интуиции. И от жены. Предсказания жены регулярно сбывались, оба тогда приходили в восторг, а Георгий, ухахатываясь, рассказывал коллегам. Далеко не все смеялись вместе с ним. А он не замечал, какое до этого дело. Смешно же, весело.
Смех Гарина передавался офисным предметам – принтеры, ноутбуки, прочая техническая помощь, стряхивала пыль, дрожала под общими ударами смеха. Канцелярия тряслась, тоже помогала туристскому юмору.
В этом офисе двое придерживались серьёзных взглядов на туризм. Один глубже тянул руки в брюки, приподнимал их за карманы, вставал на носки. «Мне безразлично», – говорил его вид. Блестящие, в стороны торчащие носы ботинок поднимались, ботинки падали на пятки, подтверждая равнодушие.
«Мне возмутительно, вы так ржёте! Вы взрослые люди, вы как дети!», – Осуждала смешливых турработников девушка лет семнадцати, устроенная экскурсоводом на лето.
– А я им рассказал, как обезьянки макали картошку в солёное море, Солили и сжирали. Вот так… Ам-ам-ам. А вожак серьёзно а-а-а-а- аммм, – Георгий натурально изобразил вожака, с настроением обезьяней серьёзности.
– Жорка, артист ты, талант! – коллеги невольно вскинули брови, повтор обезьяньей сценки. Опять дружный смех.
– Да не-не, ха-ха-ха-ха. Это не я, Кристина придумала.
Вытирая рот продолжал смеяться.
– Правда? Так туристам показывал?
– Нет, конечно, пошутил…
В дни подготовки к концертам Кристина все свободные минуты посещала пению сына. Наблюдала за его самочувствием, питанием, потчевала разнообразными кашками, запеканками из овощей, эстетично оформляла на тарелке, и этим тоже она хотела привить ребёнку хороший вкус.
Гарин-отец углубился в свои дела, не оставляя без внимания собственный проект. Его не покидала мысль, что друзья, чтобы дружить, и он докажет это через туризм, музыку, песни, через всё что хотите.
И скажет: «Нате, получите, моя правда, зря не верили.».
С Крапивиным помирились. Сама Крапивина продолжала игнорировать, не отвечала на звонки, во время разговора по телефону всяческими, хитрыми уловками, типа «он, мне плохо, у меня сыпь» мешала разговору. Что вызывало опасения: сыпь и недомогания разные от звонков. Старались им звонить реже. Пытались угадать время возвращения с работы, когда Димка в дороге.
Гарин так не привык, он не привык церемониться. Надо позвонить – значит надо, забывался. Вытащив из кармана телефон, Георгий зашёл на страничку Елены на фейсбуке и написал:
«Лена, ты дурра!». Подумал и стёр.
Снова написал:
«Лена, зачем ты придумываешь про меня глупости? Что за идиотские шутки? Зачем ты наврала, что мы с тобой любовники? Ты отвращаешь от себя, женщина…».
Эти корявые фразы хотел было отправить в письменном виде через интернет, мимоходом взглянул на фотографию – Елена с медалью на трехполосной ленте. Он вспомнил сжатые кулаки и сжатые челюсти, даже когда она просто разговаривает – она их сжимает. Вспомнил точную, как у хищника меткость глаз. И стер всё сообщение. «Ай, толку я пишу. Мадам, разожмите челюсти…». Тут же телефон в его руках ожил звонком:
– Здравствуйте, мы насчёт путёвки застрекотало в трубке.
И менеджер по туризму вспомнил и своё призвание по жизни, и клиента, особенно приметного – у него рыжие волосы, такого же оттенка куртка. Рыжий как раз звонил в этой куртке. Он редко с ней расставался.
«Наверное, красит волосы. Смотри какой, куртку типа долго подбирал, точь-в-точь оттенок с волосами совпадает! Бывают же такие парни манерные.»
– Да – конечно, вас помню.
Гарин многих помнил, и его не забывали. А этот напрягал в отличие от многих. Этот скрытный и хитрый. Маленький тощий и хитренький жук. Рыжий жук.
Маршруты экскурсий и их содержание разработал Георгий – он специалист по этой части. И по части приглашённых специалист, если бы в его городе, он мог собрать более-менее значительную толпу и привести их к месту экскурсии и убедить, что ему надо помочь, что надо с ним пойти и это будет интересно. Толпа знала – с Гариным всегда интересно и шла. В чужом городе он понадеялся на друзей: «Просто соберите людей. Расскажите, что больше такого шанса у них не будет. И это правда. Никто их бесплатно развлекать не станет. Тем более „сдруживать“ друзей. Это никто никогда не делал. А мы сделаем.»
Чем заманивали людей Крапивины – остаётся гадать, но никаких других друзей, кроме воспитанников спортивной секции найти не смогли, вернее все отказались. И этих пришлось убеждать, особенно досужих родителей. Лена пояснила, что идут они в спортивный поход для укрепления командного духа. Одному из пап на собрании выражение «командный дух» пришлось по нраву. Восхищение подхватили другие родители.
Спортивный поход состоялся. Елена, Дмитрий, Кузьма отрабатывали маршрут экскурсии с первыми юношами.
Часть пути ехали в автобусе. От окон несло холодом.
Пацаны лежали на сиденьях, задирали ноги, толкались, скучали. Для укрепления дружбы детям предложили игру, команда отвечает на вопросы об истории города.
– Елена Борисовна, пусть он сам отвечает, – возмущался самый низенький, втягивая шею в плечи, поглаживал себя по макушке.
Самый мелкий Даня подсмотрел ответы, с дерзким вызовом в голосе сообщал их экскурсоводу Кузьме. Кузьма не замечал подвох. Не выдержал Дмитрий:
– Даня, ты мухлюешь!
– Дядь Дим, я для команды стараюсь! Даня закинул прямую ногу на спинку соседнего кресла, вторую подогнул.
«Хорошая растяжка», – про себя отметила Елена, снимая действо на видео.
А он в упор глядел и своё кумекал.
Подозрительной личностью считал Данил тренера Елену Борисовну: «Она такая маленькая, может ли она сама сделать то, что от нас требует на тренировке? Не уверен. Маленькая тётя, как будто она девочка тринадцатилетка, она крикливая. На самом деле у тренерши непонятного возраста есть муж. Солидный дяденька. Интересно, она ему нравится? Он ей верит? Взрослого обмануть легко. Но меня ты не проведёшь.». Ногой он толкал сидение перед собой, парнишка перед ним получал удары в спину и молчал, как так и нужно было. Удары усиливались.
– Данил, не стучи!
Данил оглянулся на взрослых, перестал.
После сегодняшнего знакомства с солидным мужем Даня немного больше начал уважать тренера. «Возможно, она неплохая женщина, раз у неё такой солидный муж. Но расслабляться нельзя, кто знаёт, что там у неё на уме. Она и солидного мужа легко обманет. А он ей, похоже, верит.».
Данил подпрыгнул.
Вместе с автобусом все подпрыгнули на очередной кочке, особенно ребята на задних сиденьях. Они громко заржали, а Данил намеренно смеялся громче и дольше, как будто знал что-то особенное, чего никто не знал.
– Вы видели, слышали северный ветер, – таинственно заунывно произнёс Кузьма.
Пацаны недоумевали, заглядывали в окна. О чём говорит худой? Почему загадочная пелена заволокла правый глаз, левый глаз такой же таинственный скрыт за орлиным профилем лица. Лицо почти без мышц. Кожа наклеена на скулы. Парень сгодился бы для изучения костей черепа.
Худой продолжал монотонно и назидательно. Зачем-то рассказывал о природе севера. Известные факты, про дневные и ночные температуры. К температуре -25 градусов прибавляет силу ветра 10 м/с и умножает на два. Получает 45.
Зачем получает? Но пацанам интересно, есть в этом непонятная интрига.
Дорога закончилась. Маршрут пролегал по лесу. Протоптанную заранее тропинку замело.
После поездки на автобусе топали по лесу. Ребятам дали лопату, чтобы разгребать снег. В лесу было сумрачно, дети проваливали в снег выше колен. Сперва их это смешило, они валялись возили вытянутыми ногами и руками, налетали друг на друга, сшибая. Разом устали.
– Когда костер? Мы замёрзли, – ныли ребята.
Ниоткуда у экскурсовода Кузьмы возник компас.
– Глядите, парни, стрелка на север, – по компасу умеете ориентироваться?
– Не, мы по навигатору не умеем.
– Какой в тундре навигатор! – Разозлился на молодёжь Кузьма.
– Держим северное направление. Направление ветра так…: тоже северное. Поэтому холодно.
– Догадливый, однако, наш экскурсовод, – горячо шептал Дмитрий жене.
– Для них само то, – в ответ шептала она.
– Северный ветер – холодный и злой. Голодный и злой, – продолжал Кузьма совсем не по тексту.
От слов Кузьмы лес затомился, монотонно раскачивались кроны деревьев. Жуткий звук шёл с ними, немного позади. Сквозь ветра гул и ночи мрак пробирался отряд туристов.
Среди леса развернулась ширь неба: группа вышла на открытое место, обозревали дали. И все чего-то ждали.
И вдруг вспыхнула, засияла зелёным северная тишина.
– Ой-ой! Ух, ты, полярное сияние. Вот это да! – кричали пацаны и прыгали. Даня скинул куртку и закружил, как маленький вертолёт.
– Данила, оденься, – окрикнула Елена Борисовна.
Дмитрий радовался реакции на эффект: хоть что-то получилось. А то скучь кромешная.
– Это только имитация, – зашлёпал пухлыми губами остановившийся Даня, остановив общий восторг. Пацан понял, что не зря подозревал тренершу. Чего ещё от неё ждать?
Но опять запрыгала детская толпа, сильно истомились они по веселью.
– Даня такие слова знает? Чудеса, – вслух удивилась Елена Борисовна.
Отступление от смотровой поляны происходило под звуки губной гармошки. Специально нанятая для того дама (не единственный посторонний) с ней две молодые, вертлявые, одетые в чёрное, ещё в каких-то капюшонах поверх шапок. Все трое под звуки губной гармошки уводили ребят в лес, за ними следовал Кузьма, Елена с камерой и Дима, разочарованный происходящим.
Шли по узкой тропинке гуськом. Экскурсия стала напоминать траурную церемонию. Тонки косички «гармонистки», как указатели взмахивали то вправо, то влево.
– — Ой, что-то там на деревьях! Даня первым заметил подсветку. – Под лампочкой что?
Мальчишки оживились, побежали к первому подсвеченному дереву. Под лампой групповая фотография рябят, спортсменов из городской секции. Ещё. Ещё.
– Кто такие? Это Глеб, это Прохор, я знаю их. Дальше, побежали туда! Где же наша команда?
Ребята углублялись в лес, где было мрачно. Внезапно дети скрылись за серо-коричневой стеной леса, разлинованной стеблями деревьев.
– Стойте, куда! Кто разрешил! – по очереди кричали взрослые.
Похожие на злых гномов пацаны поочерёдно вытаскивали одну, вторую ногу из сугроба, бубнили:
– Нам зачем лохов этих смотреть. Да, они мелкие. Где наша команда?
– Фотография юных кикбоксёров висела на последнем дереве с подсветкой. Дальше полный мрак. Все остановились.
– Пацаны заметно завеселели:
– А это мы. А кто ещё будет смотреть, кроме нас?
– Почему мы последние!? – возмутился бойкий крепыш Даня. Понятно, об этом надо рассказать отцу. «Сегодня скажу, как она нас обижала, не уважала, мы для неё последние…».
– Господа, нашу экскурсию прошу считать оконченной! – ораторствовала одна из чёрных.
– Ура! Ура! – закричали мальчики.
«Бред несусветный», – сказала Елена, выключая камеру.
«Надо подработать, будет получше», – размышлял Дима, – особенно если взрослых с детьми водить. Но кто за это деньги платить согласится?»
– Да мы хотя бы попытались… – сам себя уверял неуверенный Кузьма уже в тёплой квартире.
Три пятна ламп в люстре погасли. Кузьма остался в оболочке комнаты, за окном молчали тёмные просторы. Он вспоминал губную гармонь. Девушки – «гармонистки» остались в памяти донельзя привлекательными. «…и с косичками которая, так старалась, так играла. И девушка… и женщина красивая, так играла. Играла. Играла.
И Крапивин помнил образ гармонисток. День выдался тяжёлый, щеки стекали вниз, губы распухали в полудрёме, слипались веки. Жизнь погрузилась в сон.
На следующее утро, толком не позавтракав, лишь перехватив бутербродов и глотнув на ходу кисловатого кофе, доложили Георгию:
– Полтора часа ухряпали, сами в лесу ухряпались. Детей заморили, хорошо не заболели.
– Сделали! Записали! – Радовался в трубку Георгий. – Ну молодцы! Не переживай, братан, я найду кому продать, всех клиентов подниму. Девчонки рекламой займутся. Пусть поработают. Включайте ваше сарафанное радио. Работайте, ребята, мы вместе идём, к одной цели.
– Вообще-то пишут, что иностранных туристов не интересует Красно-ярский край. И в принципе туристов.
– Да не надо, дело не в крае, а в дружбе и космосе.
Гарин посмотрел на небо. Не видно днём планет и созвездий. Но небо, такое ясное, разливает свет над городом. Поёт золотисто-голубое настроение. Настроение укрепило убеждение. Говорят, что сила в правде. Значит, правда в дружбе.
Глава 7. Приключение на крыше
После спортивной экскурсии Елена Борисовна вновь объявила родительское собрание в секции, надеясь на хорошие отзывы детей, собрать группу родителей, чтобы хотя бы рекламу записать. Пришло несколько мам и те были не в курсе, что за спортивный поход и зачем он детям. Из коридора нарастал стук деревянных каблуков, к беседующим дамам направлялся отец Данила. В мощной дублёнке, отороченной овчиной и беспокойными кудрями волос он смотрелся боярином солидная фигура подчёркивала дух старого времени.
– Данилу не понравилась ваша затея. Мы с женой против глупостей в секции. Какие такие походы, если вы потеряете ребёнка, он у вас замёрзнет, поморозит руки, уши. Кто за это ответит? Понятно вы отвечаете, но ребенку здоровье вы сможете вернуть? – нараспев внушительного размера человек. И мамы притихли.
– Не будем, не будем, раз все родители против – отменяем, – растерялась Елена Борисовна, – я не настаиваю.
В Дом друзей притащили стол. Тяжелый, старинный, с резной столешницей. Его привезли от бабушки Кузьмы. Странный парень утверждал, что стол его прабабушке подарил купец Гадалов, что она служила в семье и за хорошую службу в день свадьбы была одарена хозяином. Пусть так. За столом Дмитрию думалось, а Кузьме рассуждалось.
В тот день Кузьма готовил чай, как сам любил с молоком. Разлил кипяток по кружкам, забелил, недовольный, что приходится прислуживать, кривил мину.
– Смотри, Кузьма, поступаем так. Из квартиры будет выход на крышу. Оформляем его. Оформляем в форме прозрачной лестницы, – Дмитрий сверился со своей схемой, которую держал под рукой. С крыши город будет совсем не видно. Мы создадим такой эффект. Прямоугольные и квадратные ограждения покрасим в русский народный – можно чёрный, красный, золотой. Вот так это выглядит.
