У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

Между тем девица, окинув меня изучающим взглядом, презрительно шмыгнув носом, добавила:

– Так, ну ты мне не соперница. Даром что лопоухая, так еще и без запаха. Дедуня говорит, что настоящая баба должна быть запашистой, чтобы любой мужик мог за версту учуять.

Я невольно шмыгнула носом: уж больно куча хлама зловонная, вдобавок и от этой «княжеской невесты» несет не лучше. За версту, может, и не почуешь, но мимо точно не пройдешь равнодушно.

«Красотка» подхватила меня под локоток и потащила к телегам. Причем прямиком к моей кибитке. Мысленно я взмолилась, чтобы она промахнулась, но не судьба. Воистину путь к счастью порой полон препятствий и страданий!

– Ты со мной поедешь? – уныло, обреченно спросила я.

– А то как же! Помогу тебе стать настоящей бабой, тем паче дорога длинная, небось скучаешь, – радостно сообщила горе-попутчица, опять хрюкнув.

Я предприняла последнюю попытку избавиться от нежелательной компании:

– Спасибо, конечно! А ты не боишься, что соперницей стану?

– Не, не боюсь. Что я – совсем глупая, что ль? Я ж тебе все секреты для завлекания мужиков не выдам, самые лучшие себе оставлю.

– Вот спасибо, – нервно хихикнула я.

– Тебя как звать-то? – спросила настырная гиена, залезая в кибитку вперед меня. И, получив ответ, назвалась: – Можешь меня Глашей кликать, но у князя лучше Глафирией.

– Глафирой?

– Не, Глафирией, так внушительнее. Мне маманя наказывала, а она от благородных гостей слыхала.

Вслед за мной, недовольно пыхтя, залез на козлы Вит. Уселся и, хмуро посмотрев на нашу попутчицу, пробурчал себе под нос:

– Неужто в Шварте больше девиц не нашлось на выданье?

– Лучше меня не нашли, – похвалилась Глаша. – Папаня сказал, чтобы я не терялась: князей много, а настоящих мужиков – не дюже. Может, в дороге найду кого поприличнее Валиана Северного. А то дедуня ворчал, что гарем – это срамно для настоящей гиены…

– Это тот дедуня, что по помойкам сокровища ищет? – подковырнула я чересчур самоуверенную настоящую гиену, помянувшую мои уши.

– А то кто же! – горделиво кивнула Глаша. – Он у меня – ого-го какой стоумовый! Не все, правда, замечают, но все равно уважаю-ют!

Я чуть не закашлялась, когда рядом захрюкал (впервые от него подобные звуки слышу) от смеха Вит:

– Конечно, уважают. Почитай, уж лет пятьдесят уважают. Про старого Смарга только глухой не слышал, как он сокровища ищет, волшебные замки в облаках видит и белокурых девиц, которые с небес ему машут и зовут, обещая ублажать и вечно любить.

Глаша на миг помрачнела, потом, воинственно шмыгнув носом, вновь воспряла духом:

– Маманя говорит, что верить в сказки не зазорно. И сказки – урок.

Вит, округлив глаза, обернулся и, подозрительно посмотрев на внучку известного швартовского «сказочника», как выяснилось, осторожно поинтересовался:

– Глафирия, а сколь тебе годков-то стукнуло?

– Пока еще тридцать, – гиена, вновь самодовольно глянув на меня, торжествующе ухмыльнулась. Словно в том, что она до сих пор девица, есть какое-то несусветное преимущество передо мной. Затем добавила: – Как дедуня сказал, я яблочко в самом соку. Главное, чтобы кому попало надкусывать не давала, но попробовать лизнуть – можно. Вдруг будущий жених привлечется вкусом, потеряет разум и решится…

Рядом с телегой остановился Маран, осматривавший обоз перед дорогой, но, услышав Глафиру, споткнулся. Замер. Недоверчиво смотрел на швартовское «яблочко в соку», а та, заметив внимание к себе, заиграла белесыми бровями и, завалившись на скрученные сбоку кибитки ковры, приняла, по ее мнению, соблазнительный вид. Мы с Витом, открывшим рот, то переглядывались, то смотрели, как Глаша оглаживает свои бедра и плотоядно сверлит нашего волка маленькими глазками.

Наконец в кои-то времена оторопевший Маран мотнул темноволосой головой, словно стряхивая с себя этот взгляд, зло, брезгливо сплюнул и пошел дальше. А Вит усмехнулся и, проводив глазами верхом проехавшего мимо нас в голову обоза княжеского поверенного, неожиданно обратился к Глаше:

– Детка, ты нашему голове свои яблочки лучше не суй: не оценит, женатый он давно. А вот тот молодец, что сейчас гарцевал мимо, – поверенный самого князя Валиана. Кот молодой, холостой, – Вит смерил подобравшуюся и внимавшую ему девицу озорным взглядом. – Из оцелотов он, поняла? Видала бы ты его в обороте: мех, стать, прыть – красавчик, одним словом. Кажись, яблочки наливные уважает. У нас в Волчьем клыке только и хрустел теми, что с прошлого года чудом сохранились…

– Я приличная девица, между прочим, и надкусывать только жениху позволю, – заявила «детка», а сама, молчком спихнув меня с козел, села рядом с Витом и озаботилась: – Точно-точно холостой? А кто еще из ваших?

Тяжелый случай, даже жалко эту гиену стало: бедняжка – ни умом, ни лицом не вышла.

Вит открыл рот, собираясь съязвить, но я тронула его за рукав, и он, улыбнувшись понятливо, ответил:

– Точнее некуда! Прости, детка, но среди наших оборотней нет холостых, все давно и счастливо женатые. Ведь молодняк в такие важные поездки не берут. Чай, дань и женщин везем самому князю.

Стрела, хитро пущенная Витом, попала в цель: Глаша-Глафирия, судя по хищно блеснувшим глазам, решительно настроилась покорять Романа, кажется, впервые за несколько напряженных, унылых дней обещая нам развлечения.

* * *

Всю дорогу Глаша не смолкала, только мне часто приходилось направлять беседу, чтобы не злить старого доброго Вита ее советами по завлеканию мужиков. Из рассказов о жизни в Шварте мы узнали, что война действительно сильно прошлась по землям гиен: расположение городка на перекрестье больших трактов, речная пристань, да и самое обычное имущество – все это влекло и княжеских наемников, и охочих до чужого добра и женщин соседей и мародеров. В схватках погибло много молодняка, были разграблены торговые дома, склады, хозяйства. Украли много молодых женщин, а оставшихся быстро разобрали вернувшиеся с войны холостяки.

Сейчас в Шварте зорко следят за несозревшими девчонками, прячут и берегут для своих. Девиц и десятка не наберется, поэтому решили на совете рискнуть и отправить на смотрины Глашу, во всех отношениях видную и к замужеству готовую. Даже на гарем согласную. А чтобы не прогневить светлейшего князя, подчистили все запасы и собрали дань. Теперь вся надежда на длинное благодатное лето: наловят рыбы, соберут урожай – авось выживут, если дружно постараются. Впрочем, гиены известны крепкими стайными и родовыми узами. Это вам не пройдошливые шакалы, где каждый сам за себя и собственный кошелек.

Время от времени назойливая попутчица порывалась делиться со мной советами своей мамани, главным правилом у которой было: в погоне за счастьем, считай мужиком, нет преград, а на дороге оно не валяется. Так что, если нашла, хватайся четырьмя лапами, зубами, хвостом и не выпускай. Не можешь перелезть преграду к счастью – обойди, пролезь, прокрадись. Не можешь купить – укради. Не сговаривается – загони в ловушку. Самый боевой совет звучал так: если не можешь соблазнить, возьми силой – женщине все простят! Услышав этот совет, я глубоко задумалась о том, как можно взять силой будущего жениха – мужчину, который непременно сильнее женщины.

Теперь понятно, отчего Глашин отец хорошо знает всех родственников ее матери, – поминает частенько!

После остановки на ночлег Глаша преобразилась: многозначительно посмотрев на меня, распустила волосы и без конца перекладывала их то на плечи, то за спину в одном ей понятном беспорядке. Видно, для большей соблазнительности. Выпячивала губы, усиленно моргала, будто ей что-то в глаз попало. Потешно!

Я закашлялась, когда, хитро мне подмигнув, швартовская прелестница расстегнула пуговички на нижней рубахе и приоткрыла бледную грудь. Чуть оттянула сарафан пониже, но старенькая одежда никак не хотела слушаться хозяйку, сбивалась. Пришлось бедняжке без конца тянуть вниз подол и полы рубахи в стороны. При этом она не забывала перекидывать волосы туда-сюда и вилять полными бедрами перед усевшимся на бревне Романом.

Наблюдая за охотницей за счастьем, я невольно застыдилась, уж больно это зрелище напоминало собственную попытку увлечь мужчину. Ох-ох, и у меня самой беда с головой.

– Ох, срамота-то какая! Да разве ж приличная девка ляжками так вихлять будет? На такую никто и не взглянет! – вторил моим подозрениям старый Вит, проходя мимо с ведром, чтобы набрать воды в ручье.

Глаша остановилась, мрачно посмотрела на песца и высказалась:

– Не бывает непривлекательных женщин, бывают слабые мужики!

Вит резко остановился, звякнув ведром:

– Это кто ж тебе сказал?

– Дедуня!

Старик посверлил гиену внимательным взглядом, потом неохотно согласился:

– Может, ты и права.

Роман, как в прошлый раз, склонив голову к плечу, наблюдал за Глашиными заигрываниями. Конечно, он сразу понял, на кого она «охотится», но при этом лишь довольно щурился и снисходительно улыбался, откровенно забавляясь.