Как умирала Вера

– Ну, от чего же сразу отнимут? Рассмотрим ситуацию смерти от черепно-мозговой травмы, когда тело остается целым.

– Когда на кону миллионы долларов или евро, никто не будет ждать подходящего донора. Но в любом случае, пересадка головы – это уже чересчур.

– Ну почему же? Первую операцию по пересадке головы обезьяне провели еще сорок пять лет назад. Это широко известный в узких кругах факт. Фишер также тренировался на обезьянах, мышах и трупах.

До этого времени не существовало способа успешно отсоединить спинной мозг, однако последние достижения сделали такую процедуру возможной. Такой прорыв в медицине будет помогать в излечении смертельных заболеваний. Операция начинается с охлаждения тел пациентов до восемнадцати градусов по Цельсию, изъятия спинного мозга и замены одного другим, а затем склеивания нового тела и головы с помощью "неорганического полимерного клея". Эта процедура была изложена на основе исследований на собаках и подопытных животных. Сложность состоит в том, чтобы обратно соединить каждую артерию, мышцу и реанимировать другие связи. Но Фишер посчитал достаточным восстановить хотя бы несколько из них, чтобы пациент смог в какой-то степени управлять своим передвижением. Затем с помощью электрической стимуляции спинного мозга нервные клетки обучаются новым функциям. Головы нужно удалить одновременно и вновь соединить в течение часа, так как это самое долгое время, в течение которого мозг человека может оставаться без постоянного потока крови и кислорода. Новое тело берется от донора с мертвым мозгом, но в остальном здорового. Донором может стать человек, попавший в аварию или даже заключенный, приговоренный к смерти.

Обоим пациентам отсоединяют голову от спинного мозга одновременно очень острым скальпелем. Затем голову пациента соединяют с телом донора с помощью специального вещества, похожего на клей – полиэтиленгликоля, чтобы объединить оба конца спинного мозга.

Мышцы и кровеносные сосуды сшивают до того, как пациента введут в кому на четыре недели, чтобы на время, пока голова и тело будут заживать, пациент не двигался.

После пробуждения пациент должен быть способен двигаться, чувствовать свое лицо и даже говорить тем же голосом. Чтобы предотвратить отторжение, ему дают мощные иммунодепрессанты. Такие операции дадут надежду тысячам парализованных и нетрудоспособных людей.

– При чем здесь я и в чем заключается мое невезение?

– Это самое сложное… Рассказать живому человеку о таком.

– Ладно, не ломайся, какие еще гадости у тебя в арсенале? Выкладывай.

– Оговорюсь сразу, что я практически ничего не знал до сегодняшнего дня. Не знал подробностей на твой счет, – дальнейшее ораторство давалось Пахому явно с большим трудом, – Следует начать с того, что случилось с женой Фишера, – поймав возмущенный Верин взгляд, он пояснил, – Это уже напрямую касается тебя, поверь. Так вот, три года назад в семье Фишеров случилась страшная трагедия. Супруги путешествовали по Европе на автомобиле, и на одном из серпантинов Герман не справился с управлением. Автомобиль сорвался с обрыва и загорелся. Герман был не пристегнут и вылетел через стекло, а вот Элла, его жена, сильно пострадала. Ее жизнь удалось спасти, но сто процентов ее тела было изуродовано ожогом первой степени. Борьба за ее жизнь была долгой и непростой, а когда угроза миновала, и стало понятно, что Элла будет жить, масса времени ушла на восстановление нормальной жизнедеятельности ее организма. Работа в лаборатории Фишеров встала почти на два года. Никаких новый открытий, операций, все силы Герман направил на лечение жены. Ну и конечно, им довольно скоро обоим стало понятно, что все их последние совместные достижения и изобретения носят судьбоносный для них самих же характер. После ряда успешных и не очень операций по пересадке не просто органов, но и целых частей тела, следующим и главным пациентом Германа станет его жена Элла Фишер. Естественно, на ранней стадии реабилитации Фишер заменил ей пару внутренних органов, но для более серьезных мероприятий организм Эллы должен был как следует окрепнуть. А в это время им было чем заняться: поиск подходящего донора – долгий и хлопотный процесс. В свои сорок, когда случилась трагедия, Элла выглядела потрясающе: стройная, красивая моложавая женщина. В общем, планку они задали высокую.

– Я извиняюсь, а какую часть тела они для нее искали? Что-то я не совсем догоняю.

Пахом вздохнул и, не моргая уставился на Веру:

– Легче сказать какую часть тела они не искали. Им нужно было практически все кроме чужого мозга. То есть, они просто подыскивали подходящее тело. И, естественно, оно должно было устраивать их обоих. Их любовь конечно очень крепка, но Элла отдавала себе отчет в том, что если тело ее донора будет недостаточно привлекательным, то рано или поздно Герман потеряет к ней интерес как к женщине и как к жене. В общем, вариантов, не противоречащих этическим нормам, практически не попадалось, хоть Фишер и активно мониторил всех пациенток женского пола, чей мозг по каким либо причинам прекратил свою жизнедеятельность. Но шли месяцы, Элла крепла, и теперь она практически готова к операции. В общем, супруги решили, что могут позволить себе такую роскошь, как выбор совершенно здорового и жизнеспособного тела в качестве донора. Все-таки операция предполагалась очень сложная, двухэтапная. Поскольку пересадка головного мозга пока не представляется возможной, придется сначала пересадить голову Эллы на тело донора, а затем произвести пересадку лица и скальпа донора на ее голову.

Все это жуткое на первый взгляд мероприятие можно оправдать, ведь польза от Эллы в здоровом теле, от тандема Фишеров в дальнейшем несомненно перекроет столь маленькую жертву. Несравненно больше людей погибли и лишились помощи, пока Элла не ассистировала Герману и не вдохновляла его. С новыми силами они спасут сотни, а то и тысячи жизни.

Пахом заметил, что Вера побледнела и замолчал.

– Почему я?– прошептала она белыми губами, – Почему они выбрали меня?

– Вы с Эллой похожи как две капли воды, – смиренно ответил Пахом, как будто испытывая некоторое облегчение от того, что Вера сама догадалась, к чему он вел все это время.

– Были похожи, – поправила она.

– Да, особенно, когда Элла была моложе. Я видел фото. Это действительно так. Как только они впервые увидели тебя в эфире, все сомнения отпали раз и навсегда. Элла грезила твоим телом, твоим лицом, волосами, а Герман не собирался ей отказывать. Не смотря на то, что решение было принято на девяносто девять процентов, Герман пришел к тебе на передачу познакомиться лично, после чего окончательно утвердился в принятом решении.

– Для этого я оказалась в морге? А ты тот самый курьер, который должен был передать ему трофей в виде моего тела?

– Не совсем. Я действительно не знал, что ты не совсем мертва.

– В смысле? Я была жива!

– Нет. Препарат, который попал в твой организм, когда ты ужинала в ресторане Фишера, должен был вызвать что-то вроде клинической смерти, а точнее состояние, при котором все жизненные процессы замедляются настолько, что даже опытный врач не обнаружил бы у тебя признаков жизни. Препарат должен был действовать двадцать четыре часа. В рамках этого времени Фишер планировал провести операцию, предварительно восстановив нормальную жизнедеятельность с помощью электрошока.

Но с самого начала все пошло не так. Сначала ты умудрилась попасть в аварию. Фишер решил, что все пропало, изувеченное или травмированное тело ему уже было ни к чему. Но на его счастье, в аварии ты не пострадала. В итоге этот факт даже сыграл ему на руку и отвел лишние подозрения от обстоятельств твоей смерти. Но вот твое пробуждение в морге раньше положенного времени в его планы никак не входило. Только представь его состояние: Элла уже лежит на операционном столе в ожидании донора, а он вынужден сообщить несчастной жене, что донор испарился.

– Я сейчас расплачусь! Что за сучка непутевая им попалась! Может быть, ты потрудишься лучше представить себе мое состояние сейчас? Ты знал все с самого начала, ты пособничал убийце.

– Я ничего не знал. Вернее я был в курсе про поиск донора для Эллы, но я не ожидал что это ты. Даже сходство не сразу заметил. Уж слишком вы разные как люди. И я действительно думал, что ты мертва. Я только был предупрежден, что за твоим телом придут рано утром. Но для чего конкретно – не знал. Может какой-то твой орган кому-то понадобился или еще что. Да, Фишер не просто так устроил меня на этот пост. И в больницах и в моргах у него свои люди. Но посвящены во все подробности – единицы. И я в их число никогда не входил. До сегодняшнего дня. Сегодня он в красках описал мне какой ценный экземпляр я упустил. Из-за моей безалаберности Элла сейчас в отчаянии. Она и слышать не хочет про другого донора.

– Не строй из себя святошу. Ты предупредил меня о том, что вскрытие состоится независимо ни от чего, если я вовремя не испарюсь. Это были твои слова. Ты знал, что тот факт, что я жива, не помешает им выпотрошить из меня нужный орган. Значит, подобные прецеденты случались. Но ты дал мне уйти. Пусть даже ничего не объяснив. Ты и сейчас не выдашь меня? Ты же ничего не сказал ему про меня, значит, ты на моей стороне и отдаешь себе отчет в том, как жестока и бесчеловечна их задумка.

– В целом да, но что бы я ни думал, мои обязательства перед Германом и Эллой выше любых моих соображений. Изначально я подозревал, что ты представляешь какую-то ценность для него, но раз ты ожила, решил тебе помочь, надеясь, что про тебя скоро забудут, найдя подходящую замену. Но сейчас я понимаю, что этого не произойдет. Он тебя из-под земли теперь достанет. И мне поставил такую же задачу.

– Но ты не сдал меня. И не сделаешь этого. Ты не посмеешь.

Пахом молчал, уставившись в одну точку.

– Пахом! Очнись! Чем таким ты им обязан, что готов стать соучастником резни, которую они готовят?

Пахом смотрел на нее с болью и жалостью. Долго собираясь с мыслями, он, наконец, изрек:

– Всем, что ниже шеи, – он медленно начал разматывать цветастый шарфик, который Вера совсем недавно обсмеяла, – Вот.

Чуть выше линии ворота футболки ее контуры повторял белый рубец, окольцовывающий шею Пахома.

Вера прикрыла руками рот, но рвотные позывы оказались сильнее. Она сорвалась со стула и скрылась в туалете. Пахом с досадой выдохнул и поспешил вслед за ней. Намереваясь выполнить свое обещание, он попытался помочь несчастной девушке не искупать волосы в его унитазе, но Вера нечеловеческим голосом завопила:

– Уйди, урод! Не прикасайся ко мне! Чудовище, недоносок, ошибка природы!

**8

Сильные и жестокие не умирают своей смертью.

Лао-Цзы

Этим вечером Антон резко поменял свои планы на ближайшее будущее. Если еще утром он не знал что делать и куда ему идти, то теперь он твердо намеревался пойти на похороны Веры. И в церковь. Он завтра же пойдет в церковь. Там на месте, у служащих он узнает, что именно ему следует делать, куда поставить свечку и прочее. Нужно немедленно успокоить то ли ее душу, то ли свою психику. Ну и первым делом бросить пить. В общем – исключить все возможные причины сегодняшнего помутнения рассудка.

Алкоголь тут, скорее всего, ни при чем. Антон всегда сохранял довольно ясный ум независимо от количества выпитого. Однако, если сегодня с ним приключилась галлюцинация, то спиртное определенно могло усилить эффект. Сойти с ума в тридцать два года в его планы никак не входило. Поэтому не помешал бы еще визит к психологу, но от этой мысли Антон только поморщился. Это подождет.

А если вдруг и впрямь верна теория о том, что душа не покидает землю первые девять дней после смерти и сохраняет при этом телесный образ, то он вообще здорово облажался. В таком случае Вера скорее всего стояла за его спиной, когда он в морге сказал, что не знает ее.

Конечно, Антон не верил в потусторонние силы, впрочем, как и в Бога, но и расписаться в собственном безумии он тоже не был готов. В любом случае сейчас ему просто хотелось поступить правильно и достойно проводить Веру в последний путь. Сразу после церкви он заедет в морг, где и узнает время и место похорон.

**9

Рождение – не начало; смерть – не конец.

Существует безграничное бытие; существует

Продолжение без начала. Бытие вне пространства.

Непрерывность без начала во времени.

Чжуан-Цзы