Затмение

– Ритуль, ты заходи ко мне вечерком. Я закрываюсь в девять. Угощу тебя вкусным чаем, поболтаем, посплетничаем.

– Непременно! – искренне отозвалась я.

Это неожиданное знакомство как-то сразу согрело мне душу, в отличие от остальных, которые были весьма поверхностными и шаблонными. Так с первых минут встречи между мной и Жанкой возникла взаимная симпатия, которая в дальнейшем переросла в многолетнюю дружбу.

В тот же вечер мы с моей новой знакомой распивали чай с конфетами в маленькой подсобке медпункта. Жанна много рассказывала про здешний уклад жизни. Про то, как ей тесно в этом маленьком обществе. Как мало её волнует вся эта общественная жизнь, семинары, проводимые Ждановым, в которых он призывает всех трудиться на благо общего дела.

– А с мужчинами просто беда! Это же тебе не Москва, милая моя. Всех достойных, мало-мальски привлекательных мужчин на этой базе можно отнести к разряду моих бывших. Я уже сижу затворницей в этом медпункте, чтоб не попадаться лишний раз им на глаза, не провоцировать, понимаешь ли? – снова хихикнула Жанна.

Нужно быть самой непосредственностью, чтобы с такими внешними данными, как у нее, изо всех сил подчёркивать свои достоинства и при этом говорить о том, что она не желает кого-то провоцировать. Но я лишь умилялась, слушая её. Общение с ней приносило невероятное удовольствие. Я наконец смогла расслабиться и быть самой собой. Ещё в Жанке подкупало то, что она не желала жить по здешним правилам, как все остальные, высмеивая порядки, установленные Ждановым. А меня всегда привлекали подобные бунтарские натуры. Мне самой никогда не хватало мужества идти одной против всех, но если появлялся такой человек, то я без оглядки готова была к нему примкнуть.

Решив поддержать доверительный тон беседы, заданный Жанной, я решила спросить, не проявлял ли Жданов и к ней недвусмысленных знаков внимания, например в самом начале её пребывания на базе. Мне всё не давал покоя его повышенный ко мне интерес. Но в то же время я была уверена, что и такой девушке, как Жанна, он наверняка не давал прохода и так же сверлил её своим пристальным взглядом.

– Бог с тобой! О чём ты говоришь? Жданов – это дохлый номер. Я сама поначалу бросала на него томные взгляды – всё без толку. Он как машина – весь в своей науке. Есть у него Кариночка для удовлетворения естественных потребностей, и больше ничего ему не нужно.

Ответ собеседницы меня не убедил, но свои доводы на этот счёт я решила пока оставить при себе.

На следующий вечер я пригласила Жанку попить чаю к себе в библиотеку. Та явилась с бутылкой мартини, предложив по-человечески отметить наше знакомство.

Моё предположение, что Жданов увёл её прямо с подиума, вызвало взрыв звонкого Жанкиного смеха. Отсмеявшись, она убила меня наповал своим ответом:

– Вообще-то до заключения под стражу я была нейрохирургом.

– Вот это да! Сколько тебе лет, Жанк?

– Мне двадцать восемь. Сюда я попала год назад. А практиковать в частной клинике начала в двадцать пять. Довольно рано, согласна. Но потому я и попала сюда, в место для самых одарённых и талантливых, – подмигнула она.

– Не понимаю, почему ты тогда сидишь в этом медпункте? Максимум, что ты здесь можешь сделать, это померить давление. А как же твой потенциал? Почему Жданов его не задействовал.

– Да он предлагал мне примкнуть к научной группе. Но зачем мне это надо? Сидеть не разгибая спины в подземных лабораториях целыми днями? Да ещё за бесплатно! Здесь никто никого ни к чему не принуждает. Хотя Жданов как-то обмолвился, что мой потенциал непременно будет задействован, но пока меня никто не трогает, и меня это вполне устраивает.

Когда я вкратце поведала Жанке о своей прошлой жизни, та чуть ли не прыгала до потолка от восторга, умоляя меня рассказать подробности. Она поверить не могла, что я целый год жила с таким гигантом мира моды, как Павел Бой. Про него она выспрашивала у меня всё до мелочей. Помимо этого, оказалось, что журнал, в котором я работала, был её настольной книгой очень долгое время. Так, переходя от одного к другому, я рассказывала ей про Боя, про свою бурную жизнь и не заметила, как выложила свою печальную историю, в результате которой я оказалась здесь.

Сначала я немного замялась, хотела сменить тему, ведь здесь не принято распространяться о трагических событиях, предшествующих первой встрече со Ждановым. Но, уловив изменения в лице подруги, я почувствовала, что эта девушка, которая всегда не прочь была весело похохотать, готова также по-человечески выслушать и понять – и я решила поведать свою историю до конца. К тому же правило неразглашения прошлой жизни распространялось на покорных базистов, к коим мы себя больше не относили.

В ответ на мою откровенность Жанка поведала мне свою историю:

– В клинику, где всё случилось, я попала по распределению, прямо из института. С моим красным дипломом и аспирантурой меня с руками оторвали. Ты знаешь, медицинская наука вообще давалась мне очень легко. Если бы было иначе, я бы не добилась таких успехов – слишком уж я неусидчивая. А после того как в клинике мне доверили провести первую сложную операцию, я сразу пошла на повышение. Назначили на хорошую должность, положили достойный оклад. Руководство очень дорожило мной. Мало в чьих руках скальпель был так податлив, как в моих. В общем, по жизни мне всё давалось легко, пожалуй, даже слишком. Как и в твоём случае, удача сама текла ко мне в руки. И так же, как и тебя, меня это ни разу не насторожило. Правда, в личной жизни был какой-то бардак. Но такова, видно, моя судьба, – усмехнулась Жанна. – Я вышла замуж за однокурсника в девятнадцать лет. Он оказался неудачником и заядлым пьяницей. На третьем курсе его отчислили, и он повис на моей шее. Через год после свадьбы у нас родилась дочь. Я терпела попойки и даже побои мужа в общей сложности лет пять. Но едва закончив институт, сказала: «Хватит!» – и погнала его в шею. Развели нас удивительно быстро, чему я была несказанно рада. Однако, когда мой бывший супруг напивался и у него, как обычно, сносило крышу, он начинал обрывать мне телефон, пару раз являлся ко мне на работу и закатывал сцены ревности. А в клинике и правда большая часть мужского коллектива волочилась за моей юбкой. Преимущественно, конечно, старые козлы, имеющие жён и троих детей. Но были и молодые медбратья, пожирающие меня глазами, но на их знаки внимания я отвечала крайне редко. Не мой уровень. В общем, то там, то здесь находился достойный персонаж для недолгого романа. Но не более. Когда трагические события вторглись в мою размеренную жизнь, рядом не было близкого человека, готового оказать поддержку.

Тот день не предвещал ничего плохого. Я, как обычно, встретила дочь после школы, помогла ей с уроками, съездила в магазин за продуктами и засобиралась на ночную смену. В больнице меня ждал пациент с плановой операцией. Очередная высокопоставленная шишка или какой-нибудь деятель шоу-бизнеса. Простые смертные в нашу клинику не обращались. Не по карману. В тот день моя ассистентка заболела. Я взяла на операцию молодую практикантку Марину. Когда я уже сделала разрез в области позвоночника, зазвонил мой мобильный. Я никогда не отключала его даже во время операции, потому что на время моих ночных дежурств дочь оставалась дома одна – мало ли что случится. И вот случилось. В трубке раздались рыдания дочери. Сквозь слёзы, приглушённым шёпотом она сообщила мне, что кто-то ломится в дверь нашей квартиры, пытается её буквально выбить. При этом человек за дверью грозится убить её, если она не откроет. Я попросила дочь спрятаться в укромном месте и ждать моего скорого приезда.

Медлить нельзя было ни минуты. Дверь в нашей квартире была хлипкая – так и не дошли руки поставить железную. Я судорожно соображала, как быть. Показав медсестре, в каком месте держать зажим, я позвонила своей коллеге Надежде, опытному врачу того же профиля, что и я. Благо она оказалась в клинике. Я вкратце объяснила ей ситуацию и попросила срочно меня сменить. Не помня себя, слетела вниз по лестнице, выбежала из клиники прямо в халате, запачканном кровью пациента. Милицию я всё же вызвала, хотя знала, что доберусь до дома раньше. Моя квартира находилась неподалёку от клиники. По пустым ночным улицам на машине мне удалось доехать за пять минут. Взлетев на шестой этаж на одном дыхании, я обнаружила у своей входной двери мирно посапывающего бывшего мужа. Облегчённо вздохнув, я переступила через него и с трудом открыла покосившуюся входную дверь. У этого пьяного придурка не хватило сил снести с петель даже такую хлипкую конструкцию.

Я нашла трясущуюся от страха дочь под кроватью и успокаивала её до самого утра. Нарушителя спокойствия забрала милиция. Как только мы с моей Юлькой задремали, меня разбудил звонок из клиники. Это был главврач. Требовал срочно явиться к нему. Я понимала, что моя вчерашняя самодеятельность чревата выговором и, возможно, даже увольнением, поэтому покорно отправилась в клинику. В кабинете главврача меня ожидала целая толпа народу. От неприятного предчувствия подкосились ноги. Там были какие-то незнакомые люди, взирающие на меня с неприкрытой ненавистью, пара человек в форме с холодным, ничего не выражающим взглядом, моя коллега Надежда сидела, опустив глаза, в углу кабинета, а рядом с ней – всхлипывающая ассистентка Марина. Мне рассказали о том, к чему привела моя самовольная отлучка из операционной. То, что произошло, можно назвать не иначе как роковым стечением обстоятельств. Надежда, поспешившая меня сменить, застряла в лифте между вторым и третьим этажом. Тревожная кнопка запала, а мобильный в лифте не ловил. Она просидела там несколько часов. Правда, поначалу она не сильно переживала по этому поводу, так как была уверена, что я не покину пациента, не дождавшись её. Тем временем у медсестры, которую я оставила с больным, случился приступ астмы. Оказалось, что она умолчала о своём хроническом заболевании, поступая к нам на практику. Её нашли спустя пару часов в туалете без сознания.

Пациент скончался на операционном столе спустя полтора часа от потери крови. Понимаешь, если бы все эти события происходили днём, то трагедии можно было избежать. Неисправность лифта быстро заметили бы, да и медсестру в туалете обнаружили бы довольно скоро. Но ночью народу в клинике мало, и некому было вовремя обратить внимание на эти два обстоятельства. Только лишь когда родственники пациента поставили на уши всю клинику, пытаясь узнать об исходе операции, персонал зашевелился и обнаружил бездыханное тело больного, всё в крови, с разрезом на спине. Несчастным оказался известный тележурналист. Ну и пошло-поехало. Суды, угрозы, обвинения. Несмотря на то что преступление, совершённое мной, можно было классифицировать не более чем «убийство по неосторожности», прокурор убедил суд приписать мне умышленное убийство. В итоге и срок мне влепили убийственный – пятнадцать лет колонии.

Голос моей собеседницы дрогнул, и она замолчала.

– Я помню это дело, – откликнулась я. – В новостях целую неделю шли дебаты на эту тему. Воронцовский? Верно?

– Да, так звали моего пациента, – всхлипнула Жанна и затем продолжила: – Самым тяжёлым было расставание с дочерью. Её забрала моя мать к себе в глухое село. Как живёт моя девочка, что с ней будет дальше, мне не известно.

История Жанны была зеркальным отражением моей собственной. Вот только мне сложно было предположить, насколько тяжело человеку навсегда распрощаться со своим ребёнком, не имея при этом возможности оберегать его и обеспечить ему надёжное будущее.

Я положила свою руку на Жанкину – с ровными красивыми пальцами, украшенными аккуратным красным маникюром. А спустя секунду мы, уже изрядно подхмелевшие от выпитой бутылки мартини, обнялись и немного поплакали.

Через пять минут Жанка уже взяла себя в руки. От женщины с трагической судьбой не осталось и следа. Она снова воодушевлённо заболтала, то и дело весело посмеиваясь. Потом вдруг, сорвавшись с места, сбегала к себе в медпункт и принесла ещё бутылку шампанского.

– Гулять так гулять! – весело пропела она.

Разлив игристое вино по гранёным стаканам и прихватив с собой бутылку, мы отправились на прогулку по ночной базе. Не знаю, слышан ли был спящим базистам наш заливистый смех, а позже и песнопения. Нам было всё равно. Ощущение полной свободы и безнаказанности переполняло нас той ночью.

Глава 6

Расплата не заставила себя долго ждать. На следующий же день Жданов вызвал нас к себе в кабинет.

Мы с Жанкой, как две нашалившие школьницы на ковре у директора, сидели напротив дубового стола Жданова и ждали, какое последует наказание.

– Ну что ж, девушки, я рад, что вы нашли друг друга, подружились. Мне не понаслышке известно, как трудно в не столь большом коллективе найти родственную душу.

Жданов смотрел как будто сквозь нас, не проявляя особого интереса ни ко мне, ни к Жанке. Я даже подумала, не почудился ли мне тот вечер на еловой аллее, когда Жданов пытался пригласить меня в кино.

– Но как бы вы ни были счастливы обрести друг друга, у меня большая к вам просьба не нарушать установленный на базе режим дня, – продолжал Влад. – И ещё, Жанна, это вопрос, скорее всего, к тебе: откуда взялось спиртное? Да ещё в таком количестве, что на вас обоих до сих пор лица нет?

Жанка, свободно развалившись на стуле, помахивала своей прелестной ножкой в белой туфельке.

– А это надо спросить у моих бывших кавалеров, – спокойно ответила она, рассматривая свои ногти, – которые пытались соблазнить меня с помощью горячительных напитков.

– Ясно. Девочки, я вот что подумал. Чтобы от вас и вашего союза была какая-то ощутимая польза для нашей базы, я решил назначить вас кураторами для вновь прибывших. Встречать вы будете исключительно мужчин. Я думаю, что при виде двух столь очаровательных дам у любого нашего новобранца сразу поднимется настроение.

– Обязательно поднимется! И не только настроение! – заметила Жанка, подмигивая Жданову.

Я легонько толкнула её в бок. Жданов, тяжело вздохнув, закатил глаза.

В этот момент дверь отворилась и в кабинет зашла Карина. Надо было видеть её выражение лица, когда она нас заметила. Казалось, из её глаз вот-вот посыплются искры, направленные на наше изничтожение. Она практически швырнула какую-то папку на стол Жданову и тут же удалилась.

Жанка прыснула. На этот раз и я не смогла сдержать улыбки. Жданов многозначительно кашлянул и вернулся к делу.

– Значит, вы согласны?

– Почему бы и нет? – хором ответили мы.

– Ну спасибо за одолжение, – улыбнулся Влад. – Рита, ты заказала себе новую одежду и всё необходимое?

– Да, но пока ничего не привезли, меня выручает Жанна.

– Отлично! На следующей неделе мне уже понадобится ваша помощь. А пока вы свободны.