Если проткнуть глобус. Том 2

И лишь намного позже, когда я, довольная заплывом, уже вылезла и, переодевшись, все-таки прикрываясь шарфиком, а вдруг кто наблюдает, в шорты на голое тело, наслаждалась теплом песочка, на берегу появилась компания из трех очень пожилых людей, старика и двух манерных дам, которые немного поболтав, так же начали принимать морские ванны. Причем плавали они отлично и гораздо дольше и дальше, чем я. Тут я поняла, что нюх вывел правильно. Это нормальное оклендское место для купания.

К вечеру стало немного холодать. Это хорошо, что я переоделась. Ненавижу мокрое белье на теле.

Изглубининтернета

Окленд, год основания 1840, – самый крупный город Новой Зеландии, единственныймиллионник.До1865годабылеестолицей.Зажатыймежду бухтамиХауракииМанукаунатонкомперешейкеСеверногоострова,стоящий на пятидесяти трех вулканах, он разделяет Тасманово море и Тихий океан.Этокрасивейшийгород-порт,одинизнемногихнапланете,чтоимеют выходы к разным морям. Новозеландцы прозвали его «городом парусов» за бесконечноемножествопарусников,яхтикатеровупричалов.Небоскребы диковинной архитектурной мысли соседствуют с английскими зелеными газонами,местныежителиникуданеспешат,ииногдакажется,чтоспят на ходу, а погода не предсказуема.

По комфортности проживания говорят, что Окленд входит в десятку лучшихгородовпланеты.Вгородепроживаетбольшетретивсегонаселения Новой Зеландии. Считается, что основное население– это европейцы, а на втором месте – азиаты, что-то около 19 процентов, потом – аборигены маори 11 процентов.

Телефонныйкод+649.ЧасовойпоясUTC+12.

Климат в Окленде мягкий и теплый. Это, пожалуй, самый теплый и солнечныйгородсредивсехкрупныхгородовНовойЗеландии.Однако,погода тут переменчива, рекомендуем всегда иметь при себе зонтик, так как в течениеднядождьисолнцемогутсменятьдругдруганеодинраз.Днибез дождейбываюттольконовозеландскимлетом—сдекабряпомарт.Авообще, дожди здесь идут круглый год.

Эх, пропало начало рассказа! Уснула вчера, не дописала. Придется переписывать… В общем, территория города большая, преимущественно одноэтажные частные застройки. Население примерно миллиончика полтора с копейками. Окраины – чисто деревенский уклад жизни. Давно в таком сладком покое не почивала.

Пешком тут не ходят. Или бегают трусцой от инфаркта по жаре, или на велосипедах ту же кардионагрузку добирают, но в основном, конечно, автомобили все заполонили. И они, как правило, новые, всех моделей приличных. Как дома. Только Бентли побольше. И все блестят, как у кота одно место, потому что грязи нет и лето.

Машины здесь у всех, а вот яхты всего лишь у каждого третьего.

Мы, конечно, помним, что движение здесь левостороннее, а транспортные средства, соответственно, праворульные, но теоретически. Поэтому, решив вечером для попадания домой опробовать общественный транспорт, мы долго ожидаем автобус на остановке со «своей» правой стороны. Ждем-ждем, пока не приходит едущий в обратную сторону.

«Ой, вроде ведь и знали!» – изумление насчет степени собственной нейронной инерционности перекрывает сожаление о потере времени.

Но так это дико, что перестроиться сразу никак. Даже просто перейдя на другую сторону улицы, мое тело сразу не верит, что сейчас мы поедем в нужную сторону.

– Все-таки двери автобуса, расположенные с правой стороны, вызывают какое-то внутреннее сопротивление, – заявляю я, усаживаясь в «неправильном» автобусе на переднем сиденье с отличным обзором.

Немного о голоде

Значит, если написано, что в нашем деревенском краю до магазина пять – двадцать минут, то это на машине. И лавок с едой на каждом шагу, как везде в нормальных странах, нет!! И если ты уже немного голодный после намотанных километров решил сбегать в магазин что-то купить «по- быстрому», как мы, то тут тебя и ждёт засада…

Ошибившись с общепитом в Аргентине, где, несмотря на мрачные прогнозы бывалых путешественников, магазинов оказалось навалом, мы и от Новой Зеландии никаких подвохов не ждали. Ну не может же быть, чтобы не было дворового магазина. Как-то вот автоматом решили, что не может.

А зря.

Когда мы поняли, а лично у меня с этим проблемы, что есть нам все равно захочется, мы решили, не дожидаясь голодного кризиса, сходить в магазин. Ну, всё правильно, грамотно. По-взрослому, как Люда говорит.

С чувством лёгкого голода мы отправились, как нам с навигатором показалось, в ближайший, минут десять – пятнадцать ходьбы, естественно, китайский магазин. Нашли. С чувством выбрали харч.

Самое приемлемое, понятно. Но много. И вкусное. «Ну вот, а мы боялись! Не так уж, чтобы рядом, но терпимо» – и пошли платить.

А карта только Виза принимается. Странно, днём, когда ели в кафе в нашем районе, Мастер кард прошел нормально, а тут «сюрпрайз». Никто не предупредил. У нас с Визами не густо. Голод уже протягивает к желудку свои сухие, цепкие ручки, но ещё ничего. Времени жаль. Банкомата рядом нет. То есть наличку не снять. Плохо у них с банкоматами на краю Зеландии.

Парню хочется, чтобы мы все выбранное купили. Нам тоже. Он уж предлагает дать ему всего десять долларов, половину стоимости, в залог, до завтра. Но и небольшую наличную долларовую заначку мы тоже, как специально, оставили дома. Чего зря таскать. Картой же удобнее расплачиваться в цивилизованной стране. Бросив взгляд, полный боли, на оставляемые на прилавке сиротливые продукты, мы ретируемся на улицу. И поскольку голод крепчает, решаем сделать жест и прямо сейчас подарить себе ещё и ужин в по соседству расположенной забегаловке. Тоже китайской.

«Наверное, в кафе пройдет платеж» – предполагаем мы, – «Раз утром в нашей ближайшей харчевне прошел». Логично. Выбираем какие- то пельмени по сносной цене, вроде неплохой выход, потому что до следующего магазина ещё минут пятнадцать. На машине. А перед глазоньками уже начинает потихоньку разливаться желтый голодный туман. Как у меня с этим быстро… Даем карту оплатить, …упсс! Опять не лезет. Твою мать! И так и эдак! Никак! Хорошо, что здесь предоплата. Хотя, скорее плохо. Наелись бы, а потом уж как-нибудь решили, как в приключенческом кино, что делать. Парень из магазина подошёл, тоже интересуется, как мы там, ещё держимся?

А мы уже и не держимся. Умом пониманием, что сейчас придется идти в дальний всеядный супермаркет, потому что выхода нет. Но голодные, утомленные тела сопротивляются…

Как всегда, призвав на помощь память о героических воинах, сегодня, например, о партизанах, и, вспомнив, что муки героев войны были сильнее наших, мы по навигатору направляем стопы по бесконечной асфальтированной трассе в «Каунтдаун».

Так называется сеть приличных маркетов, где нас могло ждать спасение. «Мересьев дошел, и мы дойдем», – сурово сдвинув брови, поддерживаю я нас лозунгом. Главное, ветра нет. По дороге видим ещё один китайский магазин. Не удержавшись, вламываемся и туда.

Тот же облом, та же Виса, Виса. Хорошо, что долго уже дрожащими руками харч не выбирали. Умные. Попробовали пробить хлебушек и все, свободны. Каждая минута на учете теперь.

Мы, конечно, дошли. Гарантий, что и тут в супермаркете работает

мастер кард, нет, но шанс велик. Ведь платили же уже сегодня где-то. Туман в глазах уже приобретает зеленовато-бурый оттенок с малиновыми вспышками. Брюшко ссохлось и втянуто вовнутрь. Пытаюсь радоваться, что худею. Не получается. Я представляю, как растворяется трудно поддающийся жирок на боках и пузике. Растворяется… Растворяется…

А вон конфетки лежат россыпью… Роше в золотых фантиках… А, помню доча рассказывала, что некоторые бессовестные люди в магазинах разворачивают еду, тихонько съедают и фантики в щелки разные запихивают. Наверное, это тот самый случай. Вот сейчас возьму, разверну… И… А можно даже и не очищать от обертки, зачем шелестеть зря?…

О, я сейчас понимаю, что это делают не бессовестные люди, а голодные. Или бессовестные и голодные.

А мы какие? Люда ничего, а я почти бессовестная уже. Но пока держусь. Пока карта не примется к оплате. Дальше видно будет. Ещё немного, ещё чуть- чуть. На всякий случай пытаюсь разыскать в себе запас прочности, чтобы не взвыть очень громко на случай, если сейчас «не пройдет». Когда добираемся до кассы, постояв небольшую очередь, я уже ничего не боюсь… В крайнем случае, запихаю в себя быстро несколько бананов и, не жуя, проглочу. Не достанут.

Кассирша считывает товар, водя штрих-кодами. Пройдет, не пройдет… У меня новая стадия голодного обморока. Синий туман в голове дает покой и отрешённость взгляду, прикованному к тележке с продуктами. Мы успеваем отойти от кассы, в которой все, как в замедленном фильме, но благополучно пробивается. Только три шага, до ближайшей стены. И

закрыть тележку телами.

Больше ничего не помню. Черный туман начал рассеиваться, только когда мой ссохшийся желудок наполовину наполнился страшно офертным, молочно-какавным детским коктейлем из коробочки, который всасывался по узкой трубочке гигантскими втяжками, шумно слепляя бока коробочки при засосе. Рядом Пятачок, хищно разорвав целлофановую упаковку на буханке, дожевывает кусок и уже что-то пытается передать вербально.

Звучало это примерно так: «А ииео илепп ооопаааааса. Уууусссссоо». Что означало: «А ничего хлеб попался. Вкусно!»

«Аха, о оооэ уусоо», – подтверждаю я, уминая с коктейлем два по- настоящему бесподобных куска зернового, одновременно всунутых мне в рот другом. Ресторан французской кухни отдыхает. Потом мы ещё полируем ужин в супермаркете пластинкой плавленого сыра и каким-то батончиком с арахисом.

– Божественно.

– А уже стемнело, – удивляется Людочка, – Надо же, как быстро здесь. И восьми нет.

– Да…осень, – созерцаю я через окно залитое фиолетовым пространство, – Пошли, что ли?

Тонкая новозеландская луна, как колыбелька, горизонтально висит на темнеющем закатном небе. Птички щебечут вечернюю песенку. А до дома-то от этого магазина, если напрямую, не так и далеко оказалось.

OlgaTango:Тыдолгонеотвечалмнесегодня.Работал?

ОсвальдоТанго:Язаснул,потомучтоуменябылиоченьнеприятные предзнаменования и люди, которые собирались уйти, как когда-то мой погибшийсын,иянемогничегосэтимподелать,поэтомуиз-заболиязаснул и не мог ответить тебе.

OlgaTango: Тыпотерялсына??

ОсвальдоТанго:Да.В2007году.

ОсвальдоТанго:Тызнаешь,втотстрашныйденьвоснеуменябыло предзнаменованиесмертиодногоизмоихдетей,иянемогидентифицироватьсобытие,ячувствовал,ноничегонемогсделать.Тогдаемубыло26 лет, и он был убит наркоманами.

OlgaTango:Янезнаю,кактакоеможнопережить.

OlgaTango:Прошлопочтидвенадцатьлет.Этобылстаршийсын?

Освальдо Танго: Второй.