Осталось жить, чтоб вспоминать

– Ира, познакомься, это Ален… из Ливана, – тут же поспешила познакомить я подругу со своим теперь уже не незнакомцем, а  "своим" молодым человеком.

– О-ч-е-е-нь…  о-ч-е-е-нь приятно познакомиться с Вами… А Оля  уже давно заметила Вас и Ваших друзей… ещё до начала торжественной части и концерта…

Я т-а-а-к   уничтожающе посмотрела на Иришку, что заканчивать её фразу пришлось уже общему нашему знакомому.

– Да… да… я тоже вас давно заметил, ещё 2 часа тому назад, а потом потерял вас из глаз…

– "Потерял вас из виду" – так мы говорим, – постаралась я как-то деликатно поправить его русскую фразу.

– Да, именно так я и  хотел сказать. Я ведь не могу ещё пока хорошо говорить на вашем языке, – как будто оправдываясь, ответил Ален.

Тут снова зазвучала музыка, на этот раз поставили песню  в  исполнении Демиса  Руссоса "Good-bye,  my love, good-bye". Уже до этого вечера песни этого греческого певца были моими любимыми песнями, а после знакомства с Аленом эти песни на всю жизнь стали  самыми  моими любимыми песнями, и все эти годы напоминали мне о нём.  Они стали своеобразным музыкальным талисманом моей любви.

Запел Демис своим пронзительным голосом песню о любви, и мой друг опять пригласил меня на танец… Потом опять, опять и опять, и так мы уже не расставались с ним до конца вечера.

Когда по микрофону организаторы вечера объявили праздничное мероприятие оконченным, я около себя не обнаружила Ирину – она куда-то предусмотрительно удалилась, чтобы не мешать нам, или нашла наших однокурсников, чтобы вместе возвращаться домой.

За мою судьбу она больше не беспокоилась, на тот момент она была уверена, что я теперь нахожусь в надёжных руках прекрасного Принца с Ближнего Востока…

С того вечера Ален больше не встречал мою подругу… но она снова возникла в нашей с ним жизни через несколько лет после расставания друг с другом, как белый добрый Ангел.

Если бы не  Иринка, то не было бы у моей истории любви такого продолжения в жизни, каким оно было, и не было бы такого конца, каким он стал, и, вообще,  не писала бы я эту книгу про свою грустную и невероятную историю. Но не буду забегать вперёд. Тогда только всё начиналось…

Ален тоже не нашёл своих друзей, которые, похоже, проявили чувство солидарности с моей подругой и куда-то исчезли с наших глаз.

Мой прекрасный незнакомец ( он ещё какое-то время продолжал быть незнакомцем, потому что кроме  его имени и страны, из которой он прилетел, я ничего  о нём не знала) предложил проводить меня.

Наши общежития находились в противоположных концах города, ему надо было возвращаться в одну сторону от политехнического института,  а мне – в диаметрально противоположном направлении.

Кстати,  до его общежития надо было добираться всего минут 10-15.  До нашего общежития, которое находилось на ул. Артельной в  районе краснодарских Черёмушек,  потребовалось бы часа 1.5, если не больше, учитывая, что вечер закончился очень поздно, а общественный транспорт  в   Краснодаре, как,  впрочем, и во всех других городах нашей необъятной Родины,  не любил по ночам ЧАСТО ходить.  Расписание для нашего отечественного транспорта – это всего лишь проформа, лишнее доказательство того,   что у нас, как у людей, всё в порядке – есть транспорт,  есть расписание, есть установленные интервалы движения такого транспорта, только их никто не выполнял и не выдерживал, и даже не пытался это делать.

К чему я об этом? Да, к тому, что, зная всё это про наш родимый транспорт с детства, я не рискнула своего, только что приобретенного,   иностранного  друга подвергнуть опасностям позднего возвращения к себе домой, поэтому я отказалась от того, чтобы он меня проводил до самого нашего общежития.

На прощание мы с ним договорились, что он ко мне приедет в гости на выходные дни, в субботу или в воскресенье, и он согласился.

С этой минуты и с этого вечера началась история нашей любви и история моей жизни, которая сложилась бы совсем ПО-ДРУГОМУ, если бы в тот вечер я не познакомилась с Аленом, и в моей жизни не было столько счастья и столько горя, сколько мне принесла эта любовь.

Знаю только, что после встречи с этим человеком  моя жизнь превратилась в одно сплошное ожидание.

Мне было тогда 22 года.

Это была моя первая ЛЮБОВЬ.

Этот человек так сильно отличался от всех тех молодых людей, которые меня окружали в то время.

Если я  скажу, что он был красив, я ничего не скажу.  Если я скажу, что он был красив, как сам Бог Любви, как Нарцисс,  то тогда  станет ещё понятнее, почему он покорил меня с первого взгляда и озарил светом своих изумительных глаз мою душу и сердце.

С той минуты как он пронзил меня взглядом своих черных глаз, он просто заполнил собой все клеточки моего сердца, моего мозга, всего моего "я".

Он был для меня необъяснимой загадкой, человеком с другой планеты, из другого мира… из другой галактики…

Он не был похож ни на одного их молодых людей, которые до этого окружали меня в университете или в общежитии.

Это был очень стройный, обходительный, обворожительный,  элегантный молодой человек  с изысканными манерами. Сразу привлекали взгляд его чёрные блестящие глаза (о которых я уже упоминала), его черные усики и кудрявые, вернее сказать, волнистые волосы,  которые прикрывали его шею.

На нашем факультете учились, в основном, девушки. Ребята у нас были редким исключением, да и считали мы их просто друзьями, такими же "девчонками", как и мы, только с мужскими именами.

С первого дня нашего знакомства он стал для меня самым близким и дорогим человеком во всём мире.

Я влюбилась в него так, будто была ранена этой любовью. Я уже ничего не могла с собой поделать. Я была в состоянии человека, больного неизлечимой болезнью и знающего об этом.

В ту ночь я возвращалась к себе в общежитие, будто летела на крыльях, и это были крылья любви.

От переполнявших меня чувств хотелось кричать и плакать. Мне хотелось одного, пока я добиралась до нашей комнаты в общежитии, – поскорее добраться до своей кровати, раздеться и броситься в постель,  прижаться щекой к подушке-девичьей подружке, укрыться с головой одеялом и вспоминать всё, что в тот вечер произошло со мной.

От одной мысли о нём всё во мне трепетало…

Только тогда, в тот осенний вечер, я  в первый раз в своей жизни  испытала такие чувства. Теперь с годами я понимаю, что это называют страстью, половым влечением, сексуальным возбуждением.

Даже сейчас, спустя столько лет, я до мельчайших подробностей  помню ту ночь,  когда после  нашего знакомства я вернулась в своё общежитие, легла спать и не могла уснуть… Меня трясло, как при лихорадке, как будто у меня была высокая температура. Может быть, и была тогда от моих горячих  чувств высокая температура, но я её не измеряла.

Только с Аленом  и  только тогда  я почувствовала себя созревшей к любви женщиной… Но  при этом я так и не стала его женщиной.

Сон не приходил ко мне в ту ночь…Уснула я под утро, наверное, только от усталости.

Когда я утром проснулась, мне не хотелось вставать…Я  лежала какое-то время в постели  и не понимала, почему я такая счастливая, почему мне так хорошо, почему во всём сознании ощущение покоя и счастья.... И тут я вспоминаю про вчерашний вечер: "Боже! Я вчера встретила ЕГО!"Но тут же с  ужасом осознаю, что не могу вспомнить лицо своего «восточного принца».

Что-то, похожее на черты его лица, всплывает в памяти, но так туманно и так расплывчато, что всё его лицо всё равно вспомнить  не могу.

И опять эта дрожь по всему телу.

Я уже не могу ни думать, ни вспоминать о нём без этой сладкой дрожи и «мурашек» по коже.

И каждый раз при мысли о нём ко мне возвращалось это ощущение лихорадки. Он стал сниться мне каждую ночь, где он нежно ласкал и целовал меня, хотя в реальной жизни до таких отношений нам было ещё далеко.

Чтобы он снова пришёл ко мне во сне, мне надо было всего лишь вспомнить его глаза в первый момент нашей встречи, просто представить его лицо… И с таким чувством сексуального влечения и возбуждения я ложилась спать каждую ночь, надеясь  увидеть его во сне, как живого…

И  потом, в последующие дни, только от его прикосновений  всю меня нервно трясло, и всегда по коже бегали предательские «мурашки», выдавая моё состояние.

Я не знала, как мне дожить до воскресенья, до того дня, когда он должен был первый раз приехать на свидание к нам в общежитие.

Время тянулось убийственно долго. Были сделаны все домашние задания по всем предметам не только на понедельник, но и на другие дни недели, а свободного времени на ожидание ещё оставалось довольно много.

Я не знала, чем себя занять. Спасения в чтиве произведений зарубежной литературы, которые нам надо было читать для сдачи государственного экзамена по этой самой зарубежной литературе на 5 курсе, я тоже не находила. Я брала в руки книгу, но тут же выпускала её из рук – мне было не до героев зарубежных романов в те минуты, меня волновал только мой собственный роман.

Когда в воскресенье, день нашей встречи,  уже счёт пошёл на часы и минуты, я не находила себе места.

И вдруг мысль, опять как молния, пронзила меня: "А что, если он не приедет? Что тогда?"  Об этом "что тогда" даже не хотелось думать… Я гнала эту мысль прочь от себя и думала только о том, что мы встретимся, и я ещё раз увижу его лицо  и никогда больше это лицо не забуду.