Оппозиционер в театре абсурда

– Это тоже дело.

– Что тут у тебя за игра?

– Похождения гнома в царстве зла. Девятый уровень. Сейчас я как раз прокачиваю героя.

В этот момент в дверь просунулась нечесаная голова Татьяны. Она подозрительно потянула носом.

– Вы чем тут занимаетесь?

– Играем.

– А чем пахнет? Опять палочки-вонючки?

– Ну, конечно! А ты что подумала?

– В магазин сходить надо. Холодильник пустой.

– Давай попозже!

– Когда попозже? Скоро отец придет, я сготовить не успею.

– Ну, мам, мы только сели… У нас игра. Давай через час! А ты пока список составь, чего купить надо.

Татьяна захлопнула дверь.

– Теперь твоя очередь в магазин идти, – сказал Павел. – Я косячок достал.

– Ладно, так и быть.

Братья затянулись.

– В эту игру хорошо играть после косячка, – заметил Павел, выдыхая дым. – Смотри, какие яркие краски. И визуализация более натуральная.

– А то! Слава тому, кто придумал гашиш! Вот смотри – какая-то травка, а дает такой эффект, такое изменение сознания, какое никакому алкоголю не под силу.

– Ну, алкоголь – это не то, это грубо. Да ведь не зря многие творческие люди пользовались перед, так сказать, актом творения именно гашишем.

– Я пользовался! Я же тоже – творческая личность. И, скажу тебе, эффект потрясающий – обострение воображения, какие-то необычные образы, вдохновение такое, ну, просто прилив энергии. Помнишь мою картину «Седьмой круг ада»?

– Это где монстры?

– Ну да. Так вот, я ее после косячка набросал. Понимаешь, как будто сам в аду побывал.

После того, как травка кончилась, Денис поспешно схватил лист бумаги и принялся приспосабливать его на мольберт.

– Вот сейчас, чувствую, опять кураж смогу поймать… Я даже придумал, как будет называться картина – «Цветы зла». Я прямо вижу – фиолетовые лепестки…

Но, как только он взмахнул кистью, в дверь просунулась голова Татьяны.

– Кто в магазин идет? Вот список, вот деньги.

– Пашка, – простонал Денис, – сходи, будь другом… Вдохновение прет!

– Нет, ты обещал, – безжалостно возразил Павел. – А то в следующий раз сам за радостью пойдешь.

– Нет-нет! Я не пойду, я понятия не имею, как это делается. Денис нехотя отложил кисти, скинул халат и облачился в джинсы и свитер…

…Через двадцать минут он подходил к продуктовому магазину.

– Цветы зла… – бормотал он. – Фиолетовые упаднические лепестки…

Около входа стояли двое бомжей, с одутловатыми небритыми лицами, синими подтеками под глазами, в драной, грязной одежде. Уловив исходящий от них запах, Денис инстинктивно отвернулся и попытался задержать дыхание. Один из бомжей загородил ему вход.

– Слышь, паря, не подкинешь, сколь не жалко? – жалобно загнусил он, в то же время меряя лощеную фигуру Дениса недобрым взглядом. – Мы с друганом второй день не жрамши.

– Ах, Боже мой, дайте же пройти, – нервно передернув плечами, пробормотал Денис.

Бомж вцепился в лацкан его пальто почерневшими пальцами.

– Не откажи, друг, – сипел он прямо в лицо Денису, обдавая его зловонным дыханием.

– Уберите руки! – воскликнул тот, чувствуя, что еще немного, и его стошнит.

– Не откажи! Помоги! – хрипел бомж.

– Да сейчас, сейчас, вы только уберите руки… – Денис поспешно открыл кошелек, наугад вынул первую попавшуюся купюру. – Нате, вот, только отстаньте…

Бомж жадно схватил купюру, а Денис, чуть не бегом, бросился в магазин.

– Какой ужас, какой кошмар, – бормотал он трясущимися губами. Брезгливо отряхнул пальто белоснежным платком там, где к нему прикасались пальцы бродяги. – Какая мерзость… Фи!

Платок полетел в мусорный ящик.

Продолжая кривиться, Денис подошел к прилавку. Перед ним стояла старушка, дотошно расспрашивая продавщицу:

– А эти яйца свежие?

– Свежие. Старыми не торгуем.

– А от какого числа?

Продавщица лениво наклонилась над полкой, покрутила коробку, пошевелила губами, озвучила дату. Старушка пожевала губами:

– Хм, прошлонеделишные… Девушка, а вон те?

– Какие?

– Вот эти… – указующий перст. – Да не эти… Вон те… Да, эти…