Ложная реальность

– Вряд ли гневается, разве что на отставших туристов, которые по глупости заблудились.

Пока мы фотографировались, группа ушла далеко вперёд, и, когда мы к ней присоединились, экскурсовод едва глянула на нас. Наверняка в каждой её группе были и обычные туристы, и такие, как мы с сестрой, – настоящие поклонники страны. Последние никогда не теряют энтузиазма и интересуются чуть ли не каждым камнем и деревом.

Баварский лес, куда привезли нашу группу на третий день путешествия, оказался огромным и чарующим, как эльфийское царство. Красота и разноцветье кружили голову, ароматы оседали на коже и, казалось, впитывались в неё.

Пока экскурсовод, понизив и без того хрипловатый голос, рассказывала жуткую древнюю легенду о блуждающих огоньках, я писала сообщение Андрею. Хотелось быть небанальной и совершенно не хотелось навязываться, поэтому я тщательно выбирала фразы, задумываясь над каждым словом и безжалостно стирая неподходящие. Получилось так: «Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Зимой мы говорили о Баварском лесе, а сейчас я хожу по его тропам, любуюсь елями и вдыхаю ароматы цветов. Спасибо, что рассказали мне об этой красоте».

Ответа я не получила. Сколько бы я ни списывала это на перебои связи, факт оставался фактом. Вечером в отеле, готовясь ко сну, я всё перебирала в памяти написанные слова и в конце концов отдала сообщение на строгий суд Энн. Прочитав его, сестра оттопырила губу и непонимающе покачала головой.

– В твоём сообщении не было ничего слишком личного, разве что маааленькая капелька.

Андрей не ответил и на следующий день. Тогда, наверное, впервые за время своей влюблённости я разозлилась. Значит, я волнуюсь, пишу короткое сообщение несколько минут – а он молчит?! Ну куда это годно?!

Впрочем, достаточно было одного-единственного случая, чтобы моя злость испарилась, уступив место беспокойству.

А было так… На пути из Графенау в Мюнхен наш экскурсионный автобус неожиданно встал. Шаркнули колёса, пассажиров толкнуло вперёд-назад. Я чуть не выронила магнит с васильками, купленный накануне в кельтской деревне.

– Пробка там, – сказала экскурсовод, угрюмо глядя в лобовое стекло.

Через пару минут по радио сообщили, что на трассе столкнулись восемь машин. Первой моей мыслью было: «А не Андрей ли в одной из них? Он ведь тоже где-то в этих местах. А вдруг?..»

Я вертела магнит и так и эдак, поворачивая на свету. Простая, даже грубоватая ручная работа, но цветы как живые. Словно пляшут по поляне. Пляшущие огоньки. Интересно, слышал ли эту легенду Андрей? Конечно, слышал. Разве он может чего-то не знать про обожаемую Германию? А может, он в одной из этих машин? Да нет, глупости какие. Потом расскажу, он посмеётся, спросит, как тогда: «Что ж вы за меня так переживаете?» А я отвечу про напарника. Или уже нет? Будем ли мы дежурить вместе в новом учебном году?

Благодаря кондиционеру духота жаркого лета не ощущалась, но дышать всё равно было тяжело. Я покосилась на сестру, которая дремала с наушниками в ушах. Разбудить? Но толку-то… Мои страх и беспокойство с лёгкостью передадутся ей, и в Мюнхен мы приедем вымотанные. А завтра же целый день гулять по городу и любоваться достопримечательностями! День без транспорта и пробок, без аварий и пострадавших. И вдруг Андрей всё-таки в одной из этих машин?

Солоноватый привкус во рту сказал, что я слишком сильно прикусила губу и содрала чуть больше кожи, чем позволяла себе обычно. Дурацкая привычка, от которой трудно избавиться, да и как это сделать сейчас, если Андрей может быть…

Наконец сообщили подробности аварии. Пострадавших не оказалось, только у тайского туриста, который всё спровоцировал, скорее всего, отберут права. Вот и поделом! Не будет гонять в нетрезвом виде.

От сердца отлегло. Следующие четыре часа микроавтобус еле тащился по дороге, но длинная пробка дала мне возможность подумать. Сначала я переживала из-за рейса через Киев, теперь это беспокойство из-за аварии… Страх, что с Андреем случится что-то плохое, вытеснил и восторженность, и игривость. А когда человек не просто влюблён, но искренне волнуется, боится, не находит себе места… Это значит только одно.

Я вздохнула и прислонилась к стеклу, наблюдая, как лёгкий ветер играет листвой придорожных деревьев, и стараясь принять тот факт, что я – полюбила.

После экскурсионного тура по Баварии мы с Энн отправились в Линдау на Боденское озеро. Неделя, которую мы там провели, была наполнена солнцем, расслабленностью и мечтами о будущем. С утра и вечерами мы сидели на любимом балконе отеля, попивая кофе со вкусностями. Глядели на соседние дома и улицу внизу, краем глаза ловя блики на озере. И говорили, мечтали, представляли.

Одним из таких вечеров сестра рассказала про молодого человека по имени Артур, с которым давно переписывается и созванивается по Скайпу. Как бы мы с Энн ни отличались, у нас была одна важная общая черта: мы никогда не распространялись о парнях, которые для нас ничего не значили. Если Энн заговорила – быть большим планам и надеждам.

– Я сначала Артура как мужчину вообще не воспринимала, – сестра глядела в чашку и постукивала пальцем по столику. – Он предлагал общаться, но я не хотела. А потом, в ноябре, еду в метро – и тут в голове что-то щёлкает: «Артур!» Написала ему в тот же день, извинилась, что так долго сомневалась.

– И проблема сейчас?.. – я вопросительно посмотрела на Энн.

– Проблема в том, что он живёт в Салехарде и пока не может переехать. Я тоже не могу всё бросить, так что тебе ещё повезло, ты своего Андрея хотя бы вживую видишь.

– Своего ли… – я протянула сестре жевательную «змейку». Сладкое пиршество, затеянное нами в обед, продолжалось. – Я ещё не уверена в его чувствах, а уже выбрала имя нашей дочери.

Энн прыснула.

– Не сомневаюсь. И как назовёшь?

– Злата. И внешне она будет похожа на Андрея – такая же тёмненькая и голубоглазая.

– Ну да, – сестра прищурилась. – Ты светлая, его ген сильнее будет.

Эйфория путешествия не спешила отпускать меня и через две недели после возвращения домой. Она накатывала волнами, стоило мне наткнуться в сети на упоминание Баварии или задержать взгляд на сувенирах. Только когда я начала заполнять альбом, подписывать фото, отмечать на них Энн, восторг стал приобретать правильные формы воспоминаний. Половину июля и почти весь август я жила необыкновенной жизнью: ещё бродила по улочкам Линдау и одновременно уже ждала начала нового учебного года.

22.08.14. Мы пересеклись в коридоре, залитом солнечным светом, и Андрей протянул мне колье из разноцветных камней в круглой оправе.

– Это вам, из Богемии.

Я приняла украшение и благоразумно промолчала, что недавно Энн подарила мне почти такое же.

– Спасибо. Как вы отдохнули?

Он ответил по-немецки. Я надулась: неужели не понимает, что мне сложно на слух определять некоторые фразы? И попросила:

– Wiederholen Sie bitte.[2 - Повторите, пожалуйста. (нем.)]

Он повторил, но я всё равно не поняла, поэтому наугад ответила:

– Ja.

«В любой непонятной ситуации соглашайся», – усмехнулась я самой себе.

Мы свернули в другой коридор, продолжая беседовать, но я настояла, чтобы Андрей обошёлся без немецкого. Вскоре мы вышли на обзорную площадку, откуда открывался волшебный вид на Линдау. Аккуратные домики с черепичными крышами, ярко-красные пятна герани на балконах, яхты и катеры у пристани. Глаза защипало, и я осмотрелась по сторонам. С удивлением обнаружила, что на площадке почти весь коллектив лицея, но кого-то не хватает. Пока я в замешательстве вспоминала кого, удручённый Андрей беседовал в стороне с полицейским. Захотелось подойти, но я удержалась: если кто-то пропал, об этом сообщат. Я выцепила из толпы Гретт, но не успели мы переброситься парой слов, как к нам подошёл Андрей.

– Прогуляемся?

Странно, но он предложил это нам обеим.

Мы пошли через парк, совсем не похожий на прибрежный в Линдау с его строгой геометрией. Нет, мы находились в Центральном парке, который я знала с детства, – правда, в тени деревьев журчали фонтаны, а напротив театра Музкомедии возвышалась какая-то школа.

Позади раздался смех. Обернувшись, я увидела шепчущихся Андрея и Гретт. Они косились на меня, но выражение их лиц было добрым и приветливым. Я в шутку рассердилась на Андрея и спросила:

– Вы хотите отнять у меня подругу?

Он рассмеялся.

– Да нет же! Я и Маргарита Львовна приготовили вам сюрприз на начало учебного года.

– Поверю на слово, – ответила я, усмехнувшись.

Мы пошли дальше. Я посередине, Андрей по левую руку, Гретт – по правую. Поднявшись к главному фонтану, за которым находился выход из парка, мы остановились. Андрей указал на здание справа и сообщил, что ему надо зайти туда. К своему удивлению, я узнала наш Краеведческий музей – правда, невыразимо похожий на Казанский собор в Петербурге.

– Пойдёмте вместе, – я по-свойски подхватила Андрея под руку.

На пути мы встретили ярмарку, очень живую, шумную, однако она быстро завела нас в тупик. Андрей предложил сделать перерыв в одном из ярмарочных кафе и угостил нас с Гретт мороженым. Я и Андрей сели вместе, подруга – за столик рядом, чуть в отдалении. Но она не казалась расстроенной – наоборот, улыбалась, глядя на нас.

Я жаждала песен, танцев, движения – и пела, танцевала, гуляла каждый день с подругами или одна, слушая любимую музыку. В моём плеере давно и прочно обосновались песни на немецком – о любви, страсти и счастье. И вот накануне нового учебного года, когда я танцевала в зале под немецкий кавер «Феличиты», меня как током дёрнуло. «Я добьюсь этого человека, и мы будем вместе», – пронеслось в моей голове. Чувства сделали меня бесстрашной, и я не думала ни о каких возможных угрозах. Андрей уйдёт из лицея? Нет, это невозможно. Тамара Алексеевна готовит его как своего преемника. Появится другая женщина? Тем более нет. Кто мог сравниться со мной – искренней, верной, участливой и открытой? И тогда я приняла решение: я буду рядом с Андреем, чтобы помогать ему и узнавать его лучше, и завоюю его сердце.