Мая

– Она долго болела. Врачи говорили сердце. Папа до последнего боролся за нее, но так и не смог ей помочь. Поэтому мы и переехали сюда. Он просто не мог оставаться в том месте, где все напоминало о ней.

– Теперь понятно, почему твой отец меня недолюбливал. Не хотел еще и тебя потерять.

– Неправда, ты папе нравился. Он тебе доверял. Как и я.

– Да уж. – Максим опустил глаза. Я поняла, что самое время.

– Максим, я тогда правда ничего никому не говорила. Та женщина позвала репортеров. Я просто растерялась и дала им твой адрес. Думала, ты лучше знаешь, что делать. Я не могла даже предположить, во что это выльется.

– Не надо, Саша. Это было сто лет назад.

– Но я так и не извинилась. Тебе пришлось столько пережить, потерять родительскую квартиру и институт…

– Откуда ты знаешь про квартиру? – Макс удивленно уставился на меня.

– Я ходила туда, когда ты пропал.

– Ну, ты даешь, мисс Марпл. Соседи смеялись, перешептывались. Журналисты караулили у подъезда. Какие-то странные люди приходили каждый день и просили, а иногда и требовали, чтобы я сделал для них, то же самое, что и для той женщины. Это было не выносимо.

– Но почему гараж? Почему ты живешь там?

– Мы все там живем. Мы придумываем и создаем круглосуточно. Да и веселей вместе.

– Мне очень жаль, что так получилось. Я сотни раз хотела прийти и извиниться.

– Так почему же не пришла?

– Не смогла решиться.

Максим опустил глаза. Наверно, я не очень его убедила. Хотя бы мы поговорили, и камень упал с моей души. Чувство вины, столько лет мучившее меня, не совсем, но исчезло. Мне стало легче.

Между тем завтрак закончился. Мы переместились в гостиную. Нужно уже было звонить Савельевой. Она, наверно, там с ума сходит. Так что необходимо было решить, каковы наши дальнейшие действия. Для этого мы еще раз обсудили все, что знали к тому моменту. Профессор долгие годы работал в психиатрической лечебнице. Там же ему удалось создать полноценную палату для каких-то процедур. Совершенно ясно, что без ведома руководства больницы сделать такое ему бы не удалось, значит, был сговор. Макс считал, что в этой комнате проводились эксперименты над живыми людьми, пациентами лечебницы. Учитывая, сколько там не упокоенных душ, просящих о помощи, можно сказать, что эксперименты были не совсем человечные. Во всяком случае, с летальным исходом.

Именно благодаря результатам этих исследований, профессор и писал свои научные статьи и диссертации. Так же, не задолго до закрытия больницы, Савельев написал собственную книгу, посвященную нестандартным методам лечения психических заболеваний. Не исключено, что он продавал свои труды и за рубеж.

Еще Максим предположил, что профессор просто занимался банальной продажей органов. Работая с людьми, которых сдавали на лечение свои же родственники и потом мало ими интересующиеся, докторам не составляло труда соврать об их смерти. Да, пациенты были больны головой, но все остальное у них было вполне здоровым. Этим можно объяснить немалое состояние Савельевых.

Обе версии имели право на жизнь. Однако, важней всего было то, какую роль во всем этом играла дочь профессора. За что девушка так жестоко пострадала. А может и правда она была не в себе, отсюда такой конец? Тогда почему она не отправилась в свой новый мир? Почему вернулась не в больницу, где погибла, а домой, где, по всей видимости, не была долгое время?

– Если бы ты могла поговорить с Маей и все выяснить, это бы значительно упростило нам работу.

– Я уверенна, что она все вспомнила, раз устроила такой погром и пыталась убить своих же родителей. Другой вопрос в том, что со мной она теперь не станет разговаривать.

– Ну, так значит, мы ее заставим.

Жена профессора не заставила себя долго ждать. Примчалась сразу после нашего звонка. Выглядела она весьма скверно, видимо, отдохнуть ей не удалось. Максим вкратце обрисовал ситуацию, умолчав о том, что мы узнали об ее муже. Несомненно, она это итак знала, но мы не хотели раньше времени выкладывать все карты. Кто знает, как она отреагирует. Женщина была согласна на все наши предложения, лишь бы мы избавили ее дом от призрака. Обсудив все в последний раз, мы отправились на место.

Зайдя в дом, мы с Максимом замерли на пороге. От былой роскоши не осталось и следа. Сплошные руины. Все завалено обломками мебели, осколками, обрывками книг и бумаг. В некоторых местах по стенам и потолку шли огромные трещины.

– Второй этаж в таком же состоянии. – Рассказала Савельева. Вопреки моим ожиданиям, держалась она, довольно, спокойно. Казалось, на нее разруха не производила такого впечатления, как на нас.

– Вам, похоже, не очень то, жаль дом, Екатерина Васильевна? – как будто прочел мои мысли Макс.

– Я всегда была против всей этой музейной атрибутики. Мне казалось, что это слишком. Мой муж занимался сбором подобных вещей, я же не имею к ним никакого отношения. А вот сам дом мне, конечно же, очень жаль. Его еще мой дед построил. Но что теперь об этом говорить.

Мы с другом, опять, переглянулись. Странная, очень странная семейка. Эти двое друг друга стоят. Почти посередине гостиной, на полу лежала внушительных размеров, некогда шикарная хрустальная люстра. Вернее то, что от нее осталось.

– Та самая, от которой пострадал профессор? – я указала на нее хозяйке дома.

– Ваня еле успел закрыть голову руками, иначе, кто знает. – И снова я не почувствовала в голосе женщины никакой жалости и грусти. Как будто она говорит не жизни своего мужа, а о разбившейся вазе.

– Что с призраком, Саша? – спросил Макс.

– Она в доме.

– Попробуй поговорить с ней. Я пока подготовлю дом для ритуала.

– А мне что делать? – Екатерина Васильевна, растерянно, переводила взгляд с меня на Макса.

– Найдите место, куда можно сесть, желательно поближе ко мне и не мешайтесь, пожалуйста. – Дал инструкцию Громов.

Мы приступили к делу. Я ходила по дому, в поисках Маи. Она была где-то рядом, следила за нами, но не выходила на связь. Я поднялась на второй этаж. Сразу же почувствовала дикий холод. Значит, призрак здесь. Наверху находились три комнаты и ванная по бокам длинного коридора. Я, наугад, зашла в одну из них, закрылась и села на пол. Где бы ни была Мая, она знает, что я ее жду и обязательно придет. Должна придти. Я подожду.

Я все чаще стала проваливаться в пустоту. С каждым разом мне все трудней оттуда возвращаться. Когда удается вырваться из темноты, я прихожу в ужас от того, что натворила. Почему это стало происходить со мной? Как мне себя контролировать? Одно я поняла точно, беда случается всякий раз, как речь заходит о моей прошлой жизни. О тех людях, что живут в этом доме. Тогда мной овладевает ярость, у которой нет границ, которая не подвластна даже мне самой. И та странная девушка, которая может говорить со мной. Ее вина, что это началось. После ее прихода я стала вспоминать то, что хотела унести с собой в могилу. Но, видимо, не дано.

Воспоминания причиняют боль. Кто бы мог подумать, что мертвые могут чувствовать боль. Они накатывают на меня отрывками, никак не удается вспомнить картинку целиком. Но и того, что уже есть достаточно, чтобы желать смерти всем живым.

Я помню праздник в этом доме. Много детей, смех и веселье. Мне не больше десяти и это мой праздник. У меня невероятно красивое платье. Папа подарил мне его. Надела и мне безумно захотелось показать его родителям. Я спустилась в подвал, туда, где был папин кабинет. Чем ниже я спускалась, тем отчетливее слышала голос мамы. Они ругались. Они стали очень часто ругаться в последнее время. Папа почти не бывает дома, а мама постоянно плачет. Я не поняла, о чем они говорили. Но в памяти осталась единственная фраза мамы, сказанная в слезах.

– Подумай о нашей дочери! Прекрати это делать, хотя бы ради нее!

Отец вскочил со своего кресла. Он был в бешенстве и явно намеревался ответить матери, но в этот момент увидел меня. Я стояла, как вкопанная около лестницы, боясь пошевелиться. Когда родители ругались, я в страхе закрывалась в комнате, пока все не кончится. Папа бросил маме:

– Я все сказал! А тебе лучше не лезть в мои дела! – и в несколько шагов покинул кабинет. Мама утерла слезы, подхватила меня на руки, и мы вернулись к остальным детям.

Это было началом. Еще неоднократно я слышала подобные разговоры родителей. Мама постоянно просила отца поменять работу. Пока мне не удалось вспомнить почему. Папа работал в больнице, врачом. Чем это так не нравилось маме? Не могу вспомнить, но чувствую, что-то кроется за этой тайной. Мне необходимо вспомнить все. Для этого мне нужна эта девчонка. Она уже долгое время сидит в моей комнате. Ждет меня. Почему-то я ее боялась. Наверно потому что она хотела отправить меня в другой мир. А я туда не собираюсь. У меня еще остались дела здесь.

Ее друг был внизу. Освободил себе место на полу и разложил какие-то диковенные предметы, одну толстенную книгу и тетрадь. С этой тетради принялся перерисовывать знаки и надписи. Заинтересовавшись, я подошла ближе. Меня, вдруг, охватила дикая паника. Все поплыло перед глазами. Безумно захотелось уйти отсюда, спрятаться. Такое было впервые.

В ужасе я покинула это место. Бежать было некуда. Эти двое пришли по мою душу. Я должна была выяснить, что они собираются делать и какую реальную опасность представляют для меня. Но самое главное, я должна вспомнить. И они мне помогут.

– Привет, Мая!

– Привет.

– Как твои дела?

– Я мертва. Как могут быть мои дела?