Лучинушка

Собираясь на занятия, она решила взять Катю с собой. Напоив их чаем, Софья Николаевна села за пианино. Сыграв несколько гамм и небольшую пьесу для разогрева рук, начала играть вступление к их любимой «Калитке». Родька подошел к окну и стал вторить ей на флейте. Стеша встала рядом, и запела. Катя замерла, глядя на неё широко раскрытыми глазами. Её пение она слышала впервые, а когда они с Родькой запели дуэтом, застыла в восхищении и смотрела на обоих, как на чудо. Она и без этого не переставала ими восхищаться, хотя не знала об этих людях практически ничего. Ни Стеша, ни Родька ничего о себе не рассказывали. Оба считали, что в их историях нет ничего заслуживавшего интереса, а доставшееся им наследство всего лишь воля случая, который свел их с Адамом Викентьевичем, и гордиться тут особенно нечем.

Стеша не раз замечала, как Катя танцует под звуки Родькиной свирели, оставаясь с ним наедине, и, поймав её взгляд, сделала рукой приглашающий жест. Катя поднялась и, ещё не совсем понимая, чего от неё хотят, подошла ближе. Не прекращая петь, Стеша покрутила кистью параллельно полу, показывая, чтобы она танцевала. Танцевать Катя любила с раннего детства. Но ввиду своей замкнутости, сложившейся из – за отношения односельчан к её маме, на людях свои способности никогда не показывала. Только дома, оставаясь одна, включала старенький проигрыватель и танцевала часами, представляя себя в образе героини какого – нибудь романа. Поняв Стешу, она сделала первое робкое па. Стеша улыбнулась и кивнула. Софья Николаевна, аккомпонировавшая им на пианино, тоже улыбнулась и прикрыла глаза, выражая своё одобрение, и Катя начала танцевать.

– Ребята, это замечательно! – воскликнула Софья Николаевна, когда их импровизация была закончена, – Я завтра же поговорю с Риммой Анатольевной. Она посоветует нам хорошего хореографа для индивидуальной работы с Катенькой. У девочки очень лёгкая, пластичная фигура и замечательно чувство ритма. С нею надо позаниматься, и вы сможете выступать втроём.

Стеша вновь почувствовала прилив воодушевления к работе и, радуясь его пробуждению, крепко прижала Катеньку к себе. К этой девочке она испытывала самые настоящие материнские чувства, хотя была старше неё всего лишь на несколько лет. То же самое она испытывала к маленькой Галочке. Её забрали через два дня после похорон Наташи. Новая няня, с которой её отец и дедушка приехали за малышкой, была для этой роли слишком молода и красива. Похоже, нанимая домашнюю прислугу, Андрей руководствовался теми же данными, как и при выборе секретарей в офис. Собирая девочку, дамы возмущенно переглядывались и пожимали плечами, указывая глазами на нянькины сапожки на высокой тонюсенькой шпильке, пальчики с длиннющим маникюром, унизанные кольцами, длинные волосы и шарф, которые явно мешали ей управляться с ребёнком, но вынуждены были молчать.

Единственным человеком, имевшим право голоса, был Панин, но, судя по его равнодушно – спокойному виду, возражений у него не было. В то, что эта красотка устраивала его так же, как и зятя, верилось с трудом. Скорее всего, оглушенный горем, он жил по инерции, ни во что не вникая и не вмешиваясь. А может, ещё того хуже, понимал, что считаться с его мнением никто не будет, и молчал, боясь лишиться возможности видеть внучку, которая была главным смыслом его жизни.

Надежда Семёновна горела желанием рассказать ему о подслушанном разговоре Андрея с мамой Даши, о их предполагаемой связи и вероятности её вины в гибели его дочери. Стеше удалось отговорить её с большим трудом, повторяя один и тот же аргумент – все их доводы недоказуемы, а Андрей всё – таки родной отец Галочки, которую очень любит, и пускай всё прошлое остаётся на его совести.

Похоже, он чувствовал их антипатию и недоверие, и очень спешил. Бросив несколько слов благодарности, взял дочь на руки и, быстро попрощавшись, пошел к машине. Нянька по сорочьи поскакала на своих тонких каблучках следом. Стеша стояла на крыльце, кутаясь в Асенькин пуховый платок, и с трудом сдерживала слёзы. Панин долго всех благодарил, ещё раз обменялся телефонами с Надеждой Семёновной, перецеловал руки всех присутствующих женщин, и, через силу улыбнувшись, медленно, словно нехотя, пошел к машине. Его потерянный вид, ссутулившиеся плечи и подрагивавшие руки говорили о том, что в этой крошечной девочке сосредоточилось всё, что его держит в этой жизни и ради того, чтобы быть рядом с нею, он готов вытерпеть всё.

Стеша постаралась отмахнуться от этих воспоминаний, не позволяя им затягивать себя в угнетённое состояние, в котором находилась уже достаточно долго. Жизнь продолжалась, и она сама должна стать её хозяйкой и вести за собой тех, кто ей доверился.

Глава36

Была весна, время цветения жасмина, чистого синего неба, безумно красивых облаков и ожидания перемен. Каждый год, в последнее воскресенье апреля, проводился праздник, посвящённый дню города. Игорь Станиславович заранее передал им через Софью Николаевну официальное приглашение на выступление на посвященном ему концерте. Стеша, до сих пор избегавшая появления на публике, попыталась было придумать отговорку, чтобы от него отказаться, но Софья Николаевна, передававшая ей приглашение, строго сдвинула брови, постучала ребром ладони по столу и сказала.

– Степанида, прекращай!…

Так строга она не была с нею ещё никогда. Стеша невольно подтянулась и развела руками, как делала всегда, признавая свою неправоту.

– Да – да. – продолжила старшая подруга, – не забывай, что ты теперь не одна. Жизнь продолжается, и хватит становиться в позу страуса, прячущего голову в песок. Пора брать себя в руки и начинать действовать.

Стеша и сама понимала, что, закрываясь в себе, лишает себя и своих близких многих радостей жизни. Но для того, чтобы идти вперёд, нужна огромная сила духа или хотя бы сильное плечо, на которое она могла бы опереться, а у неё не было ни того, ни другого.

– Стешенька, миленькая, пожалуйста, давай попробуем… – попросила Катя, гладя её по руке.

Стеша прекрасно понимала эту девочку, её желание испытать себя. Отказав, она может лишить её веры в свои силы и возможности быть счастливой. И она согласилась.

– Хорошо, Катюша, поедем, обязательно поедем.

Позанимавшись пару недель у Софьи Николаевны, Стеша наконец – то решилась перенести уроки домой, так всем было гораздо удобнее. Но прежде она съездила с Софьей Николаевной и Надеждой Семёновной в Демидовку, заказала службу по усопшим, долго молилась о их упокоении и только потом почувствовала себя вправе делать то, что считала необходимым. Заодно они договорились со священником о венчании Родьки и Кати. За это время отец Никита сильно сдал, но на венчание согласился с радостью и назначил его на середину лета.

Катя органично вписалась в их ансамбль, добавив ему ещё одну изюминку. Хореографа, тоненькую девушку с короткой стрижкой и задорно вздёрнутым носиком, приглашенную для занятий с нею, звали Анастасия Маркова. В школе искусств она работала недавно, но показала себя как увлечённый, энергичный преподаватель. Поприсутствовав на репетициях, она сразу же загорелась желанием работать в их коллективе и стала заниматься с Катей, не жалея собственного времени, придумывая к каждому номеру новую постановку, превращая его в мини спектакль.

И вот этот день настал. Стеша проснулась, когда солнце ещё только – только поднималось из – за горизонта. Поднявшись с постели, она первым делом выглянула в окно. По небу плыли яркие кроваво – красные облака, отражавшиеся в озере. В другое время эта картина вызвала бы у неё восхищение, а сегодня ничего, кроме состояния необъяснимой тревоги и готовности бежать куда подальше, чтобы никто её не трогал и не принуждал ехать ни на какие концерты, она не испытывала. Возможно, она так бы и сделала, но Катя и Настенька, её преподавательница, так старались и вложили столько души, готовясь к этому дню, что на бегство она не имела никакого морального права.

– Нет, это никуда не годится… – пробормотала Стеша, отходя от окна, – что ж я за такая трусиха… Почему – то раньше такого за мной не замечалось. Или может я такой и была, просто раньше рядом был Адам Викентьевич, одного его взгляда было достаточно для того, чтобы я приходила в себя и успокаивалась, а теперь… Наверное, пора уже обзаводиться личным психологом, иначе можно сойти с ума.

Долгие аплодисменты после их выступления подтверждали то, что, несмотря на смену модных жанров и направлений, русский романс продолжает пользоваться у народа неизменным успехом. А лиричные танцы Катюши покорили публику своей лёгкостью и изяществом.

Настенька сама придумала и заказала для них декорации – деревянный мостик размером чуть больше канцелярского стола с приставной лесенкой и заплетёнными ивовыми ветвями ограждениями, на котором стояли Родька, одетый в чёрный смокинг и белоснежную рубашку с галстуком – бабочкой и Стеша в чёрном бархатное платье в пол. Антон и Гена стояли внизу, у их ног, а Катюша в голубом шифоновом платье с длинным развевающимся подолом кружилась вокруг них подобно лёгкому мотыльку.

В конце их выступления под бурные овации у сцены выстроилась очередь поклонников с цветами. Стеша с Родькой сошли с мостика и встали у края сцены в один ряд с Катей и ребятами, кланяясь и принимая букеты. Одни подавали их снизу, а несколько человек поднялись на сцену. Один из них, изрядно подвыпивший мужчина лет сорока, был особенно настойчив. Протягивая Кате букет, он вцепился в её руку и, не спеша вручать цветы, долго её тряс и целовал, приговаривая что – то неразборчивое. Игнат стоял за кулисами и внимательно наблюдал за происходящим. Сбоку были хорошо видны лица и той и другой стороны. Он видел, что движения Катиного поклонника, на шее которого виднелась толстая золотая цепь, а на руках массивный золотой перстень и татуировки, говорившие о его криминальном прошлом, нарочито замедленны, и то, что, склоняясь к её ручке, он слишком уж пристально разглядывает надетый на ней браслет.

За два дня до концерта Стеша взяла с собой Катю с Родькой и отправилась с ними по магазинам. За рулём машины сидел Игнат. Они объехали несколько бутиков, но платья, подходящего для Катиного выступления, не попадалось. Очередной супермаркет находился рядом со зданием банка Империал. Стоянка возле супермаркета была заполнена, свободное место нашлось в самом её конце, ближе к банку, где Игнат и оставил их машину. Отдел женской одежды выходил окнами на серую стену банка. Перебирая платья, Стеша поглядывала в его сторону. Для Кати они набрали целую кучу платьев, для себя она выбрала костюм цвета розовой пудры с едва заметным рисунком. Зайдя в примерочную, Стеша первым делом открыла висевший на её шее массивный кулон с крупным янтарём, в котором застыло насекомое, похожее на скорпиона. Внутри него лежал ключ от банковского сейфа. Прищурившись, она прочитала выбитое на нём название – Банк Империал. Быстро примерив свой костюм, переоделась и, присев на банкетку, стала наблюдать за тем, как Катя меняя очередное платье, каждый раз выходит и обращается к ней, ожидая её одобрения. Машинально кивая и улыбаясь, Стеша размышляла над тем, что ничего страшного не случится, если она возьмёт из банковского хранилища какое-нибудь скромное украшение. Решившись, она шепнула Кате на ушко, что ей необходимо в туалет и, оставив её на попечение Родьки и Игната, предложила продолжать примерку без неё.

Выйдя через боковой вход, она почти бегом направилась в банк. Проходя мимо охранника в строгое прохладное помещение, почувствовала, что уверенности в ней заметно поубавилось и уже готова была повернуть назад, но её вежливо пригласили к освободившемуся оператору. С трудом собравшись, она высказала желание посетить ячейку в хранилище. Молоденькая приветливая девушка тщательно проверила её документы и пригласила пройти за собой.

Оставшись одна, Стеша открыла контейнер с драгоценностями и застыла перед блеском бриллиантов. Ей казалось, что кто – то держит её за руку, спрашивая, хорошо ли она подумала, прежде чем совершить этот необдуманный шаг. С трудом подавив желание закрыть сейф и выскочить вон, она всё – таки решилась взять браслет в виде тонкой змейки из белого золота с зелёными изумрудами вместо глаз, обвивающей руку почти до самого локтя, и изящную диадему. Они как нельзя лучше подходили для нынешней роли Кати. Для себя она выбрала серьги и цепочку с кулоном, содержавшем портреты графини Анастасии и её мужа Арсения, выполненные на эмали.

Теперь она тоже обратила внимание на затянувшиеся знаки внимания незнакомца к Кате, не знавшей, как избавиться от неожиданного поклонника, её раскрасневшееся лицо, и, поняв, что его заинтересовали надетые на ней украшения, пожалела о том, что поддалась искушению их взять. Родька сохранял безмятежную улыбку, но она заметила побелевшие кончики пальцев, в которых он сжимал флейту. Боясь, что он сломает инструмент, она дала знак всем участникам группы взяться за руки, и, аккуратно оттеснив незнакомца, сделать низкий поклон. Освободив сцену для других, они быстро вышли через боковой вход и сели в машину.

Они отъехали довольно далеко, когда в Стешиной сумочке зазвонил телефон.

– Здравствуйте, Степанида Никитишна! Это Серов.

– Здравствуйте, Игорь Станиславович! – ответила Стеша, искренне радуясь слышать человека, благодаря участию которого в её и Родькиной жизни произошел такой крутой поворот.

– Где вы, куда так быстро исчезли?

– Мы едем домой. Вы что – то хотели?

– Хотел поздравить вас с успешным выступлением.

– Большое спасибо!

– А ещё я хотел с вами пообщаться и познакомить вас с одним человеком.

– Каким человеком? – насторожилась Стеша.

– Дело в том, что ко мне приехал мой брат из Питера, когда – то я вам о нём рассказывал. Он хотел бы с вами познакомиться.

– Со мной? – удивилась Стеша, – не понимаю, чем я могла заинтересовать вашего брата.

– Он историк, интересуется историей рода Тумановых. Не могли бы вы уделить нам немного времени?

– Историк… – повторила Стеша, – конечно, это очень интересно, но вы же знаете, что между мной и историей славного рода Тумановых лежит огромная пропасть, и в моей личной жизни нет абсолютно ничего, что могло бы представлять для него хоть какой – то интерес.

– И всё – таки, я настоятельно прошу вас не отказываться от этой встречи. Она могла бы быть для вас очень полезна.

– Ну хорошо. Приглашаю вас к себе в гости завтра к часу дня, если вам это будет удобно.

– Спасибо, мы обязательно приедем.

Положив телефон в сумочку, Стеша откинулась на спинку сидения и вздохнула. Как всегда, при любом напоминании о её знаменитых предках она чувствовала себя самозванкой, обманом проникшей в чужую жизнь.

Посмотрев на неё, Игнат спросил:

– Есть проблемы?

– Да нет, никаких проблем нет, наоборот. Завтра у нас будут гости.

– Много гостей?

– Два человека. Я думаю, надо будет пригласить так же Софью Николаевну и Надежду Семёновну.

– Ну это не проблема.

– Да. Не проблема…– вздохнула Стеша, думая о том, что она может рассказать человеку, который знает о её предках гораздо больше, чем она сама.

Глава 37

Ночью Стеша почти не спала. Лёжа на спине, она смотрела в тёмный потолок и перебирала в памяти все значительные события, произошедшие с нею после того, как она ушла ночью из родного дома, от встречи с Родькой и вплоть до сегодняшнего дня. О многом, что произошло за это время, она предпочла бы забыть и это заставляло её чувствовать неуверенность, которую испытывает каждый человек, вынужденный что – то скрывать и опасавшийся, что его ложь может в любую минуту раскрыться и испортить ему имидж, которого он так долго добивался.

Софья Николаевна приехала одна.

– А где Надежда Семёновна, почему она не приехала? С нею всё в порядке? – спрашивала Стеша, забирая из её рук корзину с ранней клубникой и отдавая Родьке, выбежавшему поздороваться с Софьей Николаевной.

– Всё в порядке, не волнуйся. – ответила Софья Николаевна, – Здравствуй, милый! Неси клубнику на кухню, а мы со Стешей немного прогуляемся по двору. Надюша с утра позвонила и сказала, чтобы её не ждали, она приедет завтра с каким – то сюрпризом. С каким не сказала, объяснив, что тогда это уже будет не сюрприз. А как ты? Вид у тебя какой – то замученный.

– Плохо спала. А так всё в порядке.

– А как твои Лизаветы?

– Нормально. Соревнуются чьи пироги лучше, а меня к кухне не допускают,

– Ну и пускай соревнуются, главное, чтобы они держали перемирие. А вот и наши гости.

Увидев высокого, плечистого молодого человека, шагавшего рядом с Игорем Станиславовичем, Стеша вздрогнула от неожиданности, приняв его за почти уже забытого ею Германа, встреча с которым изменила всю её жизнь. Однако, когда они подошли ближе, поняла, что ошиблась. Они были очень похожи, два высоких представительных мужчины интеллигентного вида, оба в очках, с одинаково пышными волнистыми шевелюрами с разницей в том, что у Игоря Станиславовича она была наполовину седой, и кроме того у него присутствовала аккуратная бородка, а у его брата волосы были потемнее, а вместо бороды модная, аккуратно оформленная щетина. Она и Софья Николаевна направились к ним навстречу.

– Добрый день, дорогие дамы! Степанида Никитишна, разрешите представить – мой брат Олег Станиславович. – торжественно провозгласил Игорь Станиславович, подойдя к ним, – Олег, с Софьей Николаевной ты уже знаком, а теперь разреши представить тебе графиню Степаниду Никитишну Туманову.

Стеша повела головой, пытаясь возразить против возвеличивания своей особы, но Софья Николаевна дёрнула её за рукав, а Игорь Станиславович сказал:

– Степанида Никитишна, я вас попрошу, не нужно излишней скромности.

Смутившись, она протянула руку, и, желая сбавить градус торжественности, ответила:

– Очень приятно, Стеша.

– Добрый день, Олег! – поцеловав протянутую руку, он придержал её, и, глядя ей в глаза, сказал, – Очень рад с вами познакомиться. Вчера я видел ваше выступление, оно было замечательно, я вас поздравляю.

– Большое спасибо! – ответила Стеша, чувствуя, как краснеет под его пристальным взглядом.

– Вам когда – нибудь говорили о том, что вы очень похожи на вашу прапрабабку Анастасию?

– Говорили.

– А кто говорил? – спросил Олег, продолжая улыбаться.

Всё ясно, его интересует не она сама, как личность, а как наследная графиня. Интересно, посмотрел бы он в её сторону, когда она была простой дояркой Стешей Буренковой? Скорее всего нет. Почему – то испытывая разочарование, она отобрала руку и ответила очень коротко.

– Одна очень старая женщина.

– Нельзя ли с нею познакомиться?

– К сожалению, нельзя, она умерла.

– Очень жаль… – вздохнул Олег, и, обведя взглядом дом и сад, сказал – У вас прекрасный дом и чудесный парк.

– Всё это досталось мне в наследство от моего мужа. К сожалению, он тоже умер полгода назад. Пройдёмте в дом.

– Соболезную. – продолжил Олег, идя рядом с нею, – Очень печально овдоветь в столь раннем возрасте.

– Да, очень печально. – ответила Стеша, и, подумав, что история её брака наверняка ему известна, добавила, – муж был намного старше меня, но я его любила за то, что он был очень хорошим, умным и порядочным человеком.

– Я слышал, он был известным в городе ювелиром?

– Не только в городе. – ответила Стеша, поняв, что не ошиблась в том, что он многое о ней знает, и, посчитав, что память о Адаме Викентьевиче заслуживает особого внимания, сказала, – его предки были ювелирами в нескольких поколениях, служивших при императорском дворе. У меня есть альбом, доставшийся в наследство от них ему, а теперь и мне. В нём есть портреты многих представителей Петербургской знати, для которых они выполняли свои шедевры, в том числе и для членов семьи Тумановых.

– Неужели? – обрадовался Олег, – надеюсь, вы мне его покажете?

– Покажу… – Стеша остановилась посреди гостиной, и, увидев, что Игорь Станиславович с Родькой рассматривают новую окарину, а Софья Николаевна руководит Катей и Лизаветами, помогая им сервировать стол, сказала, – если хотите, прямо сейчас.

– Очень хочу.

– Что ж, пойдёмте со мной. – сказала Стеша, указывая на лестницу, ведущую на второй этаж.

– Какие замечательные картины, – заметил Олег, придерживая шаг, – у вас хороший вкус.

– Не у меня, а у моего мужа. Всё, что вы видите, приобретал он, а его матушка Сара Вульфовна следила за тем, чтобы всё содержалось в надлежащем порядке.

Стеша достала из шкафа альбом, осторожно положила его на журнальный столик и указала рукой на два стоявшие рядом кресла.

– Пожалуйста, садитесь.

– Спасибо.

Присев на краешек кресла, он нетерпеливо пододвинул его к себе, достал из кармана блокнот и ручку, и, положив их рядом, почти благоговейно открыл первую страницу альбома и углубился в его изучение. Стеша присела рядом и стала молча наблюдать за тем, как он внимательно рассматривает каждый рисунок, читает надписи и время от времени что – то записывает в свой блокнот.

Волнение, вызванное его сходством с Германом, постепенно улеглось. Поняв, что, увлёкшись, он забыл о её существовании, она осмелела и стала рассматривать его внешность. Его тонкое породистое лицо с высоким лбом и прямым носом было почти лишено загара, как и у всех жителей северной столицы. Пышные, немного недостающие до плеч волосы прикрывали часть щеки и маленькие уши, но время от времени он их открывал, привычно запуская тонкие длинные пальцы в шевелюру и откидывая её назад. Просмотрев несколько страниц, Олег поднял на неё изумлённый взгляд и спросил:

– Вы понимаете, что в ваших руках настоящее сокровище?

– Нет. Настоящий альбом, который создавался прадедами моего мужа, лежит под стеклянным колпаком, я боюсь к нему даже прикоснуться, а это его копия.

– И эта копия достойна места в историческом музее.

– Я знаю. – ответила Стеша, и, предупреждая дальнейшие вопросы, добавила, – но мой муж взял с меня слово, что я сохраню дом и всё то, что в нём есть, в таком виде, в каком оно находилось при его жизни.

– Но почему? Зачем хоронить то, что должны видеть все.

Ответ Стеши был краток и решителен:

– Слово моего мужа для меня закон.

– Ваше желание следовать его заветам мне понятно, – возразил он, – но скрывать этот исторический документ по меньшей мере кощунственно. Кроме того, Вы могли бы получить за него хорошие деньги.

– Оставим этот разговор.

– Вы не нуждаетесь в деньгах? – удивился Олег.

– Мой муж довольно хорошо меня обеспечил для того, чтобы у меня никогда не возникало желания приторговывать тем, что он мне завещал.

– Хорошо. Приторговывать не нужно, а сделать ещё одну копию?

– Каким образом?

– Я могу сфотографировать этот альбом, каждую его страницу, и заказать новую копию. Таким образом мы не нарушим наказа вашего мужа, а тысячи людей смогут ознакомиться с ещё одной страницей истории прошлого поколения.

– Ну если только так… – ответила Стеша, теряясь перед его настойчивостью.

– Значит, договорились?

– Хорошо. Но при одном условии, фотографировать альбом вы будете сами, здесь и в моём присутствии. Сможете?

– Конечно, смогу. Только для качественной съёмки нужно много времени. Вы позволите?

– Да. Но тогда вам придётся приехать к нам ещё раз.

– А можно я приеду завтра?

– Можно. Извините, нас уже зовут к столу.

– Одну минуту… – ответил он, машинально открывая следующую страницу, и, увидев на ней портрет Анастасии Тумановой, воскликнул: – Это же вы!

– Нет, это не я. Это графиня Анастасия Туманова.

– Верно, Анастасия. Я видел множество её портретов, а этот вижу впервые. Но какое сходство!…

– Сходство есть, но я боюсь, что мы с нею являемся обычными двойниками.

– Однако я слышал, что ваше родство подтверждено генетической экспертизой, так что сомнений быть не может.

– Я знаю, но…

– Знаете, но продолжаете сомневаться?

– Да. Мне, родившейся и выросшей в полузаброшенной деревушке поверить в это трудно.

– Глядя на вас, не скажешь, что вы родом из глубинки… – сказал Олег, окидывая её внимательным взглядом.

– Однако, нас уже зовут к столу, – ответила Стеша, поднимаясь.

За столом Олег сидел рядом с нею и продолжал расспрашивать о том, что ей ещё известно о семье Тумановых.

– Скажите пожалуйста, эта женщина, которая впервые сказала вам о вашем сходстве с Анастасией Тумановой… Где и как вы с ней познакомились, при каких обстоятельствах?

– Так получилось, что я заблудилась в лесу, где случайно встретила её сына. Он и проводил меня к ней. Они жили среди болот, в сторожке при небольшом имении Тумановых, построенном неподалёку от женского монастыря.

– А где он находится?

– В здешних лесах.

– Невероятно! Темой моей диссертации была история рода Тумановых. До сих пор считалось, что их дочь с невесткой и внуком были убиты и тайно захоронены где – то в Питере.

– Нет, это не так. – ответила Стеша, – вы пожалуйста кушайте, а потом я вам расскажу всё, что знаю.